Двойной без сахара (СИ) - Горышина Ольга (читаем книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
— Радуйся, что не четыре, — улыбнулся он.
— А я и радуюсь! — Нос слишком чесался, и я сунула его в кулак. — Ты разве не видишь, как я радуюсь? До слез!
— Это больно, но не до такой степени, чтобы реветь в пабе… А ее слова забудь, что бы она там ни наговорила. Ты лучше нее, а он дурак, раз выбрал не тебя.
Опять улыбка. Добрая, светлая. Только в ответ улыбаться не хочется. Она не «дурак». Дура — я, что за три года так и не стала для Лиззи важнее «собачки из приюта», а для этой итальянской сучки — весь мир даже после того, как она вытерла об нее ноги. И не один раз!
Второй кофе не открыл глаз, которые не смыкались всю ночь. Собака тоже спала беспокойно. Все верещала во сне, будто чувствовала потустороннее присутствие
— ия подскакивала на каждый ее стон, а когда она ткнулась в меня мокрым носом, вообще заорала, как чокнутая. От Мойриных страшилок совсем крыша съехала. Сегодня я буду спать у нее. Полного странных шорохов дома Шона я не выдержу. Да и ключ я брала всего на одну ночь. Или вернуться в коттедж? Назло этой сучке!
К завтраку я припозднилась, но овсянку Мойра сварила прямо на месте и достала новое варенье. Надо отблагодарить бабушку за нескончаемую заботу. Вечером я принесу картину с ее двориком — никакой выставки не будет, а тут ей возможно порадуются и хоть раз вспомнят меня добрым словом. Тогда и скажу, что уезжаю, чтобы Мойра не нервничала весь день. Хватит с нее и моего страшного утреннего вида.
Бессонная ночь оставила на лице, похоже, перманентный отпечаток. Когда я заявилась в коттедж за мольбертом, Сильвия даже предложила сварить кофе, но я отказалась с такой же дикой улыбкой, что и у нее. Интересно, она умывается вечерами, или, чтобы не тратить время, с утра просто добавляет новый слой косметики? Да плевать, что она с собой делает! Размалеванная старуха!
А Лиззи сидела в кресле чернее тучи. Но мне ее не было жалко. Ни капельки. Она сама променяла спокойную йогу на эту кудрявую трещетку! Сеньора когда-нибудь затыкается? Или хоть иногда несет не чушь? Перекричать ее невозможно, и я решила оставить разговоры на потом. Да и вообще хотелось поскорее уйти из царства цветочных духов. Они выветрятся? Или намертво впитаются в дерево, как индийские благовония? Итальянок нельзя пускать в дом, как и линяющих собак! Бежать от них без оглядки и не думать о том, что творилось здесь ночью! Вечером просто соберу вещи и поставлю чемодан к двери.
Я даже в душ не пошла и не переоделась. Мужской дезодорант работал отлично, как и ледяная вода. На одежду плевать — запачкаю, выкину и куплю новую. Я перекинула через плечо сумку и пошла в сарай за велосипедом. Колеса подспустили, но я сама накачаю ручным насосом. Заодно пар выпущу.
— У меня в детстве был мотороллер, — увязалась за мной Сильвия. — Мы с друзьями знатно гоняли. Но велосипед лучше для здоровья.
Она еще что-то говорила, но я орудовала насосом и не слушала. Зачем?
— Лана, я хочу поговорить с тобой! — выдала она зло, когда я так и не обернулась. Я отложила насос. Пальцы впились в руль. До боли!
— О чем? — спросила я мертвым голосом. Может, отстанет? Но нет, итальянские дуры непробиваемые!
— Обо мне!
Какое счастье, что не обо мне! Я вывела велосипед на дорогу, всем видом показывая, что не собираюсь ради нее задерживаться. Сильвия тут же прибавила шагу, не прося остановиться. До деревни пойдет провожать? На каблуках. Пару раз уже оступилась, но даже не выругалась.
— Лана, я не знаю, что рассказала тебе Элизабет…
О, мама мия! Все ты прекрасно знаешь! А я лучше б не знала. Может, не было бы так противно и обидно за Лиззи. Умная серьезная мисс Брукнзлл и вдруг под каблук к итальянской вертихвостке! Жестоко! Но, может, это месть моего ангела- хранителя?
— Я думала, что у меня будет семья. Я хотела построить семью с Эдвардом. Лана, мне было восемнадцать! Я жизни не знала. А тут он — высокий, красивый, богатый… И признается в любви с первого взгляда, а не тащит в номер ради одной ночи. Тут у любой сердце екнет. Я хотела стать ему хорошей женой. Хотела…
— Сильвия, хватит! — Мой голос дрожал в такт велосипеду. — Я нисколько не осуждаю тебя. Я не имею права осуждать.
Неужели не развернется? Утренняя пробежка у нее, что ли?
— Ты не слушаешь меня!
Я остановилась. Смотреть ей в глаза не хотелось, но на пустой дороге никуда не деться.
— Муж был у меня первым, и мне не с чем было сравнить. Я думала, так все и должно быть… В остальном его ни в чем не упрекнешь. Он меня на руках носил. А Элизабет… Для меня было шоком ее поведение и то, что родители и брат совершенно спокойно относились к этому. Как, как это возможно? И что это такое с ней на самом деле? Почему не мужчина? И я очень боялась, когда Элизабет при встрече целовала меня. Ведь она не совсем женщина и, значит, это не совсем невинный поцелуй. Я искала в глазах мужа ответ, но он даже не смотрел в сторону сестры. Он ведь не мог подумать… Лана, мне было интересно. Мне просто было интересно.
— Лиззи мне это сказала. Не надо продолжать. Меня это не интересует. Я уверена, она и тебе сказала, что я была настолько пьяна, что утром ничего не помнила, и мне тоже стало интересно… Ведь раз уже случилось, то чего там… Почему б не повторить. Прошу, хватит. Я хочу написать пейзаж. Мне надо работать.
Сильвия вцепилась в руль. Не давить же ее!
— А мне надо говорить. Именно с тобой, потому что ты поймешь!
Что я пойму? Зачем? Мне ничего не надо понимать, кроме того, что Лиззи тебя любит. Хотя за что тебя любить? Наверное, за то, что ты на нее совершенно непохожа. Что же вы нашли друг в друге? Что?!
— Лана, после ее поцелуев, я не могла целоваться с мужем! Сколько бы тот ни брился, его кожа не была, как у нее. А руки… О, боже правый, он никогда не находил того, что искал… С каждым разом мне становилось все противнее и противнее ложиться с ним в постель. Он списал все на депрессию, тоску по дому и отправил меня учиться… Он так переживал за меня, что мне стало горько, что я не могу дать ему то, что он хочет, и наша постель превратилась в игру в одни ворота. Я почти не давала ласкать себя, я ласкала его, как бы прося прощения. Я хотела видеть его горящие глаза, они были моей индульгенцией за то, что днем в эту постель залезала его сестра. Лана, послушай!
Сильвия вырвала у меня велосипед, хотя я и не думала уезжать. Лес превратился в исповедальню, и раз назвался груздем…
— Я слушаю. Продолжай! — зачем-то начала оправдываться я.
— Потом Элизабет стала говорить про развод. И я испугалась. Нет, нет, нет, — Сильвия закрутила головой, как пропеллером. — Это было просто запретное удовольствие, но семья оставалась семьей. Я давала клятву, и я… Я же не изменяла с мужчиной. Это не была измена. И это… О, как же я испугалась, что она расскажет брату, что я такая же, как она, прокаженная. Но я не такая. Мне не нравятся женщины. Это только она и только потому, что у меня не получается с мужем. И тогда, чтобы он не дай бог не прогнал меня, я заговорила с ним о ребенке. Он отнекивался. Говорил, что нам рано. Кто рожает в двадцать лет! И ему некогда — бизнес, разъезды… Сумасшедшая, говорил он, это не Италия, здесь можно жить вместе и не рожать, и никто не спросит, почему нет детей. Но я смогла применить женские хитрости и забеременеть без его желания. Я сообщила Элизабет первой. Мне надо было поделиться с кем-то радостью. Я действительно обрадовалась — я поняла, что я нормальная женщина. Я только боялась, что Эдди потребует сделать аборт, потому что рано. Но он потребовал другое. Сказать, изменила ли я ему с его сестрой. Изменила? Изменяют ведь только с мужчинами, а тут… Я ответила, что нет, сообщила о ребенке, а он начал орать. Говорил, что его сестра не может ему врать. Я сказала — пусть она повторит это мне в лицо. Я была уверена, что Элизабет обратит все в шутку, но она стояла против него, как стоят мужчины, и я была уверена, что они подерутся. На этом наши отношения закончились. И с ней, и с ее братом. Он мне не поверил, когда я сказала, что между мной и его сестрой ничего не было. Я ждала рождения ребенка, как чуда. И Эдвард действительно смягчился. Он несся с работы к сыну и даже вновь начал целовать меня. Потом родилась дочь… Я делала все, чтобы он не знал, что мне с ним плохо. Я закрывала глаза и думала о Лиззи. Я пыталась быть хорошей женой, пыталась… Но долго обманывать мужа не смогла. Он сказал, что найдет секс на стороне и не будет больше меня мучить. Он даже говорил — езжай в Калифорнию, раз тебе это надо. Но я кричала ему, что все не так… Я нормальная, я не такая, как его сестра! И мне не нужен другой мужчина. Я не изменила ему ни разу. Я жила его детьми. Я умоляла мужа не уходить из общей кровати, чтобы дети не знали про наш разлад. И он согласился, и это было нашей самой большой ошибкой. Мы пытались не замечать друг друга, ведь спали под разными одеялами и в пижамах, но порой мой муж срывался и, как зверь, накидывался на меня, вымещая злобу за сестру. Я чувствовала себя шлюхой из дешевого борделя и потом плакала до утра, пока он спокойно спал. Но на следующий день Эдди обязательно возвращался с подарком и цветами, обещая больше никогда этого не делать. Отцом он был замечательным, здесь мне упрекнуть его не в чем. И мужем был бы тоже хорошим, если бы я смогла быть ему по-настоящему женой.
