Рождество в Лондоне, Новый Год в Москве (СИ) - Хаан Ашира (библиотека книг .txt) 📗
– Если бы это была правда, у этой церкви начались бы большие проблемы от юных готок, желающих повторить мрачный опыт. Тут как-то устроили фотосессию «Битлз», так поклонники до сих пор приходят посидеть на Той Самой Скамейке, хотя ту самую уже давно украли.
В Хэрродсе меня хватило уже только на то, чтобы равнодушно посмотреть на людей, которые сидят за стойкой и пьют шампанское, заедая устрицами и черной икрой. Наверное, в этом что-то есть – сидеть среди толпы и маленькой ложечкой буквально есть деньги. Я порадовалась только стильным новогодним украшениям, вдохнула запах шоколада и корицы и с радостью выскочила на прохладную улицу.
На знаменитой Оксфорд-стрит народу к вечеру было уже столько, что я начала уставать, едва сделала пару шагов. Тут и там сверкали огни, там и тут гремела музыка – особенно из сувенирных лавок и почему-то индийская.
Мы зашли в огромный торговый центр – я для того, чтобы немного отдохнуть от шума, а вот Алекс обрадовался:
– Кстати, мне нужны подарки для мамы и сестры.
– А что, твоя мама тоже приезжает? – удивилась я.
– Ну да, она живет с Донной и Ником, но иногда уезжает к себе в Дорчестер. Но что ей там делать?
Я почему-то запаниковала. Жена Петрова меня смущала намного меньше, чем его теща.
– Пойду полюбуюсь на елочные игрушки, – вздохнула я. – А ты пока закупайся.
– Я быстро, – Алекс легонько пожал мои пальцы. – Извини.
Я махнула ему вслед рукой.
Больше всего мне хотелось кофе и посидеть. Но неумолимое время напоминало мне, что дни мои в Лондоне уже сочтены и опечатаны. И когда я вернусь в Москву, смогу спать, пить кофе и ничего не делать столько, сколько мне заблагорассудится. Сейчас же – лови момент!
Снежные, изумрудные, рубиновые, янтарные, сапфировые оттенки тонкостенных прозрачных елочных шаров, меховые сердечки и причудливые белоснежные совы из настоящих перьев, фарфоровые куколки с шелковыми локонами, звонкие золотые, серебряные и медные колокольчики, венки из омелы и остролиста, грозди алых ягод, припорошенных искусственным снегом, переливающиеся гирлянды и гирлянды старомодные, с едва теплящимися в глубине тусклых ламп огоньками – я только собиралась прекратить себя мучить и пойти поискать Алекса, но за каждой следующей колонной на меня вываливался ворох рождественских чудес, и я бежала за ними дальше и дальше, не в силах остановиться и успокоиться.
Конечно, я не могла себе позволить купить все эти красивые штуки. Десять фунтов за шарик! А купить один – глупо. Поэтому я дошла до самого конца и купила носки. Красные шерстяные носки с белой оторочкой и вышитыми снежинками. Потому что не смогла уйти из этого Королевства Рождества совсем без единого сувенира. Надену их дома на Новый год и немного согреюсь в снежной Москве.
Алекс встретил меня на первом этаже.
– Купила что-нибудь? – поинтересовался он. Я почему-то засмущалась и ответила, что нет. Да ну, дурацкие носки.
Он поднял брови – кажется, не поверил, но расспрашивать не стал.
Зато секонд-хенд, то есть черити-шоп оказался реальной сокровищницей. Я только увидела цены и сразу поняла, что попала в нужное место. И останавливало меня только то, что лететь обратно я все-таки буду лоу-костером с ручной кладью, что бы там Петров не обещал про первый класс. Девушки не принимают такие дорогие подарки от одноклассников. Женатых. С детьми. Даже если очень хочется. Особенно, когда они давно не девушки.
– Перед Рождеством народ избавляется от лишнего хлама и обычно в таких местах свои особые рождественские распродажи, – прокомментировал Алекс ту гору джинсов и свитеров, что я поволокла в примерочную. – А ты, оказывается, такая же шмоточница, как и все женщины, а я-то думал нашел свою мечту, когда ты ничего не купила на Оксфорд-стрит.
Я задрала подбородок и фыркнув, нырнула в кабинку.
Он тут же раздернул занавеску и с упреком сказал:
– Я шучу, конечно.
– Уйди! – я задернула ткань обратно.
Когда волшебно-мягкий белоснежный свитер стоит пять фунтов, я готова потерпеть немного насмешек от надменных богатеньких мальчиков, родившихся с серебряной ложкой во рту. А еще новые джинсы за три и несколько свитшотов, каждый по шесть. И ботинки. И штаны с миллионом карманов. И еще вот это шерстяное платье. А теперь взвесьте мне эту гору хлама и половину придется все-таки оставить, потому что ручная кладь всего восемь килограммов.
Я тяжело вздохнула.
– Попроси у Ника билет с багажом, – посоветовал Алекс.
Мне оставалось только еще раз гордо фыркнуть.
И мы наконец пошли пить кофе, и я старалась не думать, что стоит он тут примерно как джинсы.
– Какие вы молодцы! – восхитился Колька, когда мы ввалились в дом со стаканчиками с горячим шоколадом в руках, с кучей свертков и пакетов и непрерывно ржущие, потому что Алекс по дороге пытался переводить на английский анекдоты про Гену и Чебурашку. – А я еще не ездил за подарками. Надо бы выбраться, но перед Рождеством какое-то дикое количество дел.
Он сидел в гостиной прямо в своем черном как ночь деловом костюме, и даже под конец дня рубашка под ним ослепляла белизной. Зато глаза у Петрова были опухшие и красные, и он щурился на нас сквозь узкие очки без оправы.
– Ты вообще не спал? – Алекс сел на подлокотник и протянул Кольке свой шоколад. Тот кивнул и отпил:
– Это из Косты?
– Из Мака!
– Надо же, они делают неплохой шоколад.
– Это просто ты стал пафосная задница и наверняка забыл вкус честного гамбургера. В Маке отличный кофе, и шоколад ничего.
Петров только развел руками:
– Виновен. Слушайте, я реально двое суток работал как проклятый, а завтра у нас просвет. Возьмите меня с собой? Куда вы планировали?
– Сент-Джеймс парк, дворец, Гайд-парк, Кенсингтонские сады, – зачитала я наш план.
– Потрясающе. Давно тут не гулял.
– Какой толк жить рядом с парком, если не ходить туда? – наивно спросила я. Оба мужчины смерили меня насмешливыми взглядами. – Что-о-о?!
– Школа! – сказали они хором.
– По прописке? – изумилась я.
– Не поверишь, – кивнул Колька и допил шоколад Алекса. – Слушайте, хочу еще такого.
– Нет, друг мой. Мы идем спать и ты тоже, – Алекс вынул у него из руки стаканчик и подошел ко мне.
– Мы? – удивилась я.
– А ты хочешь досмотреть Гарри Поттера?
– Не, не, я тоже пойду.
Я направилась наверх, а Алекс, забрав стаканчик и у меня – выбрасывать их на кухню. Нагнал он меня уже на лестнице и пошел след в след.
– Ты куда? – нервно спросила я, не выдержав тяжелого дыхания за спиной.
– Спать, – нагло ответил он, встав на лестнице ниже, так что его прозрачные серые глаза были на одном уровне с моим. И губы… Я старалась отвести взгляд от глаз, но неизменно попадала на губы, уголки которых постепенно ползли вверх.
– А… почему за мной? – глупо спросила я. Во рту пересохло, захотелось сглотнуть, но я не смела, слишком близко мы стояли.
– Моя спальня, хочу напомнить, на том же этаже, – отозвался он полушепотом.
– Хорошо… – тихо сказала я и развернулась, чтобы идти дальше. Алекс стоял прямо за спиной, я чувствовала тепло его тела. Я сделала несколько шагов вверх по лестнице, и он тенью повторил мой путь, так и оставшись слишком близко.
Я развернулась, чтобы возмутиться, но покачнулась и прижалась прямо к его груди. Мои губы мазнули по его подбородку… И были тут же пойманы в плен.
Поцелуй длился не больше секунды. Очень долгой, очень жаркой, очень волнующей секунды, за которую сердце успело ударить не меньше десятка раз.
А потом я оттолкнула его и, спотыкаясь и торопясь, преодолела последние ступеньки, чтобы как можно быстрее запереться в своей комнате.
Но меня никто не преследовал.
Я думала, что зимой гулять по Гайд-парку так себе удовольствие, но еще до роковой встречи одноклассников поняла, что была не права. А теперь мы втроем шли по парку, а Петров как молодой щенок тащил меня за рукав «посмотри на этого мальчика с рыбой, ты ведь помнишь Мэри Поппинс», «здесь водятся пеликаны, иди покажу», «пойдем-пойдем, тут наискосок Уголок Ораторов, скажешь что-нибудь миру». Я совершенно не узнавала того парня с бледным ничего не выражающим лицом с выпускной фотки. Неужели Англия так меняет людей?
