Комон, стьюпид! или Африканское сафари для дуры - Доманчук Наталия Анатольевна (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗

Может, мне действительно, как говорят родители, брать пример с брата? Может, хоть тогда моя жизнь изменится к лучшему.

Вот Анька.

Еще в детстве у нее проявились задатки лидера. Ей всегда очень нравилось командовать, она умела «заводить» толпу, выкрикивая разные лозунги в зависимости от обстоятельств: от «Давайте его побьем!» до «Я сказала, ты женишься на мне!»

В пять лет, заманив понравившегося мальчика на верхушку дерева, она потребовала: «Мы будем жениться. Целуй меня немедленно!» Пока жених оценивал, что легче: поцеловать и жениться или прыгнуть вниз и переломать ноги — Анька отдавала приказы «на землю»:

— Лариска, принеси мне фату (старую занавеску), она у бабушки в шкафу, а ты, Сережа, неси быстро дедушкину шляпу.

Жених оказался очень робким и, даже согласившись на женитьбу, целоваться отказался. Но Анька громко заявила, что она видела, как сначала целуются, а потом женятся, и, схватив перепуганного мальчонку за уши, притянула к себе и поцеловала под нескончаемые аплодисменты «на земле».

Анька всегда была красавицей.

Она всегда пользовалась успехом у мальчиков.

Они составляли список имен, через меня передавали ей, а мы потом вместе выбирали: с кем Анька будет дружить в этом месяце.

Она никогда не была гадким утенком, а я до сих пор нахожусь в стадии превращения, и до прекрасного лебедя мне еще как минимум целая жизнь. Я была самой высокой девушкой в классе, и к тому же очень худой. Отец называл меня велосипедом, а брат — суповым набором: кожа да кости. Однажды я решила ускорить стадию превращения лягушки в принцессу, кардинально изменив свою внешность, то есть подстричь волосы. За ужином, сообщив родителям, что моя длинная коса мне надоела, и услышав от отца «Никогда», я поняла, что мне придется идти другим путем. Накопив на стрижку деньги, я появилась на пороге родного дома с «Авророй» на голове. После этой выходки отец не разговаривал со мной почти месяц, а мать долго причитала: «Как же ты могла!»

Как же я могла? Да очень просто! Страна нуждалась в новом дыхании! Нужно было как-то разбудить Герцена. «Аврора» должна была сыграть свою роль в истории. «Аврора» должна была зацепить всех этих глупых мальчишек и открыть им глаза на меня. Но никто не зацепился.

Потом годы взяли свое, и из велосипеда я превратилась в мотоцикл с коляской.

Сейчас, как и всегда, я недовольна фигурой, своими мыслями, да и вообще всей своей неудавшейся жизнью.

Живу только для того, чтобы посмотреть, что ждет меня впереди.

Но вернемся к нашим баранам.

Анька, естественно, машину водить не умела. Как оказалось.

Денис опять стал читать нравоучения о том, что нельзя так легкомысленно относиться к жизни, и, посадив нас с Анькой в машину, начал урок вождения.

К вечеру он разрешил нам, вернее Аньке, порулить самостоятельно. Несколько раз мы проехались от его дома к нашему, медленно, со скоростью сорок километров в час, и только потом, перекрестившись, брат уехал домой. В ответ на просьбу Инги остаться и поболтать с девочками, то есть с нами, он только хмуро на нее посмотрел и шепнул:

— Быстро в машину.

А мне действительно очень захотелось, чтобы она осталась с нами. Не из-за того, что мне ее было жалко. Просто вчера мы так увлеклись обсуждением моих любовных похождений, что совсем забыли поговорить о том, что было с Анькой и Ингой.

— Да, кстати, ты не рассказала мне, как вчера провела время, — спросила я у Аньки, когда машина Дениса исчезла за воротами.

— Никак, — пожала она плечами и направилась к дому.

— Что значит «никак». У тебя был с кем-то секс?

— Не было. Зато у меня «трамц-бумц» до сих пор в ушах стоит.

— Так что, ты только танцевала и все?

— Это можно назвать танцами?

— И ни с кем не познакомилась?

— Нет. И как я понимаю, то, что вчера произошло с тобой, знакомством тоже назвать нельзя.

Я пожала плечами:

— Зато мне классно было.

— Не сомневаюсь.

Когда мы зашли в дом, я вдруг заревела и сказала:

— Ань, мне так плохо.

Анька не на шутку испугалась:

— Как плохо? Что-то болит?

— Да.

— Что? Говори, что болит?

— Хвостик.

— Какой хвостик? О чем ты говоришь? Что с тобой?

— Мой хвостик. Мне тридцать с хвостиком. Вот он и болит.

Анька облегченно вздохнула.

— Там уже не хвостик, а целый хвост, — и, немного помолчав, добавила: — Дура ты, Лорик!

Я заревела еще громче.

— Вот и я об этом. Мне столько лет, а я дура, и у меня нет ни профессии, ни семьи — ничего, — вытирая слезы ладонью, причитала я.

— Фу, какая ты некрасивая, когда плачешь, — вдруг выдала Анька.

Я перестала реветь и посмотрела на нее.

— А что, можно плакать красиво?

— Конечно. Вот смотри.

Она взяла в руки платок, села за стол, и из ее глаз потекли, нет, просто посыпались, слезинки-горошины. Они так красиво падали, а Анька сидела ровно, выпрямив спину, смотрела куда-то вдаль и тихонько вытирала слезы красивым кружевным платочком.

— Ну, а ты чего плачешь? — спросила я.

— А почему мне не плакать? — вопросом на вопрос ответила она. — У меня, между прочим, тоже хвост имеется, и на семь месяцев больше, чем твой, а ни семьи, ни любимого у меня тоже нет.

— Слушай, а можно так научиться плакать? — вдруг спросила я.

Анька театрально захлопала ресницами.

— А что, красиво, да?

— Очень, — ответила я, — я просто потрясена, какая ты хорошенькая, когда плачешь!

Анька вздохнула.

— Я долго этому училась. Альберт помог. Он из меня столько сил высосал! Я каждый день ревела! Так и научилась.

— Слушай, по-моему, я кое-что поняла.

— Что?

— Нам не подходят русские мужчины. Они все — козлы.

— Точно, — подтвердила Анька и вытерла последние слезы.

— Нам надо найти мужиков здесь.

— Нигеров?

— Ну почему сразу нигеров? Нормальных, белых, только тутошных. Они, мне кажется, совсем по-другому относятся к женщинам.

— Как по-другому?

— Они их боготворят.

— Кто тебе такое сказал?

— Никто. Я просто чувствую. Вот чую я, что здесь мы найдем себе мужчин.

Зазвонил телефон. Это была Инга.

— Девчонки, Денис уехал играть в гольф, приезжайте ко мне.

— Уже выехали!

Инга ждала нас. На столе в гостиной были разные вкусности: выпечка, конфеты, фрукты и бутылка шампанского.

— Я вам так рада, вы даже себе не представляете! — сказала она и усадила нас на диван.

— Инга, нам нужна твоя помощь, — сказала я и сделала самое серьезное выражение лица, на которое только была способна.

— Слушаю вас, — ответила Инга и, по-моему, немного испугалась.

— Нам с Анькой скоро тридцать пять лет, — начала я. — Ну, ты знаешь, да?

Инга слегка кивнула.

— Нам надо найти классных мужиков и выйти за них замуж.

— Я поняла, — спокойно ответила Инга. — Если надо — сделаем.

Мы с Анькой переглянулись.

— С чего начнем? — спросила Анька.

— С тебя начнем. А точней, с твоего имиджа. Сейчас я принесу бумагу, ручку, и мы составим план.

Пока она ходила в кабинет за бумагой, мы с Анькой тупо смотрели друг на друга и часто моргали.

— Значит так, начала Инга, — у тебя, — обратилась она к Аньке, — отличная внешность и шикарная фигура. Чуть-чуть подкрасить волосы, затушевать морщинки у глаз и рта, сходить к классному стилисту, чтоб он научил тебя правильно наносить макияж Еще я бы посоветовала тебе полностью поменять гардероб. То, что ты носишь, оставь на то время, когда тебе будет за сорок… хм, нет, за пятьдесят. Я прекрасно понимаю, что у тебя имидж бизнес-леди, но поверь мне и моему опыту, мужчины боятся таких женщин. К тому же, у тебя и в голове что-то имеется, и для мужика два в одном слишком много. Надо что-то исключить. Или ты продолжаешь носить строгую одежду и строишь из себя дурочку, или ты покупаешь себе короткие, наивные платьица, заколочки «а-ля тупица» и остаешься такой интеллектуалкой, какая есть. Что ты выбираешь?