Там, где ты (ЛП) - Трамбл Дж. Х. (читать книги онлайн txt) 📗
Думаю, девочки получают от меня то, чего хотят от мальчиков-одноклассников, которые ещё не понимают, чего хотят от них девочки — внимание. Так просто! Вот только моё внимание — это часть работы. И если девочки воспринимает его как-то по-другому, если им это помогает чувствовать себя чуточку увереннее, тогда пусть так и будет.
Я уже не говорю о том, что они тратят свои силы не на того человека.
Сегодня Роберт выглядит расстроенным, менее активным, даже злым. Он работает, но его мысли, кажется, в миллионе световых лет отсюда. Я бы с радостью встретился с ним взглядом и подбадривающе улыбнулся, просто, чтобы он знал, что я понимаю.
Но он не смотрит. Он разводит пальцы в стороны и большее кольцо рвётся.
Обвожу взглядом комнату. Некоторые дети только приступили к фокусу со скрепкой: из полоски бумаги делается зигзаг, и потом эта форма фиксируется двумя скрепками. Если резко потянуть бумагу за оба конца, то скрепки соединяться. Ещё один крутой трюк для вечеринок. Замечаю, что Роберт пропустил эту головоломку, как будто знает, что получится, и перешёл сразу к лабиринту.
В следующее мгновение совершенно неожиданно появляется мысль: «Интересно, а Роберт и Хор-хе спят друг с другом?»
Пытаюсь отогнать эту неуместную мысль, но она въедается намертво, как надпись несмываемым маркером.
Звучит звонок. Роберт остается в классе, выравнивает парты, оставленные другими детьми, как попало, и собирает с пола клочки бумаги. Это необычно.
Когда в классе никого кроме нас не остаётся, я задаю вопрос, который задавал два дня подряд:
— Как ты? Держишься?
Он комкает бумагу в шар и бросает его в мусорное ведро рядом с моим столом. Шар ударяется об ободок и падает на пол. Я поднимаю его и бросаю в ведро.
— Вы знали, что некоторые рождественские ёлки — настоящее зло? — спрашивает он.
— Нет, не знал.
Он какое-то время кусает нижнюю губу, а затем говорит:
— Есть такие.
Роберт забирает свои вещи и выходит из класса, а я в этот момент удивлённо думаю: «Что за чуть он несёт?»
***
Седьмой урок — урок алгебры. Дети смотрят вторую часть фильма «Выстоять и добиться». Приходит письмо от Дженнифер: «Идёшь вечером на репетицию хора?»
За одну неделю — три приглашения на свидание. Новый рекорд. Репетиция хора на самом деле никакая не репетиция, и тем более не хора. Это условный знак пойти выпить пива и съесть крылышек с чипсами на летней площадке под открытым небом «У Баббы», где с одной стороны располагается бар, а с другой — сцена. Между баром и сценой находится где-то половина столов, вторая половина стоит в кирпичном дворике под навесной металлической крышей. Сюда по пятницам приходят расслабиться учителя, администраторы и другие сотрудники школы, особенно после недели тестов или прямо перед началом каникул, или же в последний день занятий. Я был там раз или два.
Опасное место. Когда учителя пьют, то начинают вести себя, мягко говоря, непрофессионально: раскрываются чужие секреты, формируются нездоровые союзы, а сплетни плодятся в прямой зависимости от выпитого пива.
Я быстро понял, что походы туда нужно ограничить. Но впереди рождественские каникулы, и Кики я заберу только утром, так что... ёпрст, отвечаю утвердительно.
В 14:15 звенит последний звонок, дети срываются и бегут к двери. Все вещи я сложил ещё во время просмотра фильма, так что уйду быстро. Когда выключаю компьютер, в дверной проём просовывается голова Роберта.
— Эй, — говорит он, — желаю приятного Рождества.
Я хочу сказать «Тебе тоже», но это как-то неправильно. Вместо этого я подталкиваю ногой стул к столу и говорю:
— Входи. Давай поговорим минутку.
Он немного отодвигает стул и садится, а рюкзак опускает просто на пол.
— Впереди тяжёлые каникулы? — говорю.
— Да. Не могу сказать, что прям жажду вернуться домой. Может, мне с вами потусоваться следующие две недели?
Я улыбаюсь, и он улыбается в ответ.
— Роберт, всё будет хорошо. Я знаю, что это трудно, но... — я запинаюсь и пожимаю плечами.
— У вас есть карандаш и бумага?
— Хм, конечно.
Роюсь в ящике стола, нахожу бумагу для заметок и протягиваю ему. Он берёт с моего стола карандаш, аккуратно записывает номер телефона и протягивает мне. Потом говорит совершенно неожиданно:
— Это мой мобильный. Можете позвонить, если захотите.
Он встаёт. Я тоже встаю.
— Роберт... — я не знаю, что сказать, я просто знаю, что учителя не звонят ученикам. Не такие учителя, как я. — Я не смогу позвонить тебе. Прости, — и протягиваю записку обратно.
— Мистер Горман звонит мне всё время, — говорит он. — В этом нет ничего особенного.
Внутри что-то болезненно кольнуло. Подозреваю, что это ревность. Глупо, ей-богу. Мистер Горман — руководитель оркестра. Его отношения с детьми находятся совершенно на другом уровне. Они проводят вместе много часов на тренировочном поле. Я знаю, что мистер Горман даже лично ездит на микроавтобусе по районам и штату, чтобы проводить конкурсы сольных исполнителей и ансамблей в Остине, Далласе или Сан-Антонио. Но всё же, я уверен, что он звонит только по делам оркестра.
— Прости, — говорю снова.
Он забирает записку и засовывает её в карман. И снова кусает нижнюю губу, точно также, как и когда говорил о рождественской ёлке, а я ничего так и не понял. И, мне кажется, что он смущён.
— Всё в порядке, — говорит он мягко, потом поворачивается и уходит.
Чёрт!
Если бы кто-нибудь меня спросил, каково это быть учителем в старших классах средней школы, то я бы ответил, что это как стоять одной ногой на банановой кожуре. Всегда есть вероятность, что ты или поскользнёшься..., или толкнёшь кого-то. И быть мастером в этом деле значит знать, где иногда необходимо провести черту между учеником и учителем, черту, которая отличает наставника от друга. Черту, которая показывает: «Я могу сделать для тебя всё только до этой черты, и не больше». С первого дня моего учительствования я очерчивал эту границу не раз. И многократно сдвигал её в ту или иную сторону.
Но эта черта не сдвигается: учителя не звонят ученикам, чтобы поболтать. Они просто не звонят.
Но я не могу отделаться от чувства, что обрываю с ним связь, и он падает вниз, может быть, в первый, может, во второй, а, может, и в третий раз. Я просто не знаю. Я только видел, что после моего «Не могу», на его лице появилось выражение, как будто надежды больше нет, или что ему очень больно.
Быстро царапаю свой номер на другой записке и догоняю его в коридоре.
Он смотрит на свои кроссовки, и я знаю — знаю, — что поступаю правильно!
— Слушай, я не могу звонить тебе, — говорю ему, — но, если ты захочешь поговорить со мной или просто выпустить пар, позвони, хорошо? — и вручаю ему записку.
Он смотрит какое-то время на номер, а потом его глаза встречаются с моими.
— Спасибо, мистер Мак.
Роберт
Я сохраняю номер мистера Мака в мобильном и иду по парковке. Не знаю, почему он решил дать мне свой номер. Не знаю, буду ли звонить ему. Но, несмотря ни на что, мне хорошо.
Подходя к машине, вижу, что рядом с ней стоит, опираясь, Ник. Засовываю мобильный в карман.
— Чего так долго? — говорит он и быстро обнимает меня, оставляя между нами такое расстояние, что может проехать школьный автобус. — Я тебя уже давно жду.
Видно, меня простили за отсутствие ясновидения.
— Я думал, у тебя сегодня планы, — говорю, кидая рюкзак на переднее сиденье.
— Так и есть, но я хотел сначала ненадолго увидеться с моим парнем.
Моим парнем? Хм. Ник говорит о всех друзьях, как о своей собственности. Мой парень, мои девочки. Сегодня вечером он тусуется со своими девочками. Все они — чирлидерши. Меня не пригласили. Думаю, они будут заниматься чисто девчачьими делами: раскрашивать лица и ногти да болтать о парнях.
