Леди, будьте паинькой - Филлипс Сьюзен Элизабет (мир книг TXT) 📗

Лучшего стимула Кенни и не требовалось. Но едва Стерджис начал осознавать, какую роковую ошибку совершил, на сцене появилась Джилли Бредфорд, одна из самых известных репортерш кабельного телевидения и экс-приятельница Кенни. Она возникла так стремительно, что Кенни не рассчитал удара и случайно задел ее плечо. Тут же подвернулся оператор с камерой и заснял все это на пленку. Особенно эффектно выглядели патетически рыдавшая Джилли и утешавший ее Рэндалл с окровавленным носом.

Но и тогда Кенни удалось бы погасить скандал, поведи себя Джилли пристойно. Она отлично знала, что это случайность, но, с тех пор как их бурный любовный роман несколько остыл, она не стеснялась во всеуслышание высказывать свое недовольство поведением Кенни. Все считали ее жалобы признаками ссоры влюбленных, и теперь Кенни в глазах окружающих выглядел не только идиотом, неспособным позаботиться о собственных деньгах, но и последним негодяем, находящим удовольствие в избиении женщин.

Гнев Далли, узнавшего обо всем, не шел ни в какое сравнение с предыдущими нотациями. Он буквально стер в порошок кретина, посмевшего ввязаться во второй скандал на этой неделе.

— Ты все такой же, ни на что не годный, испорченный богатенький балбес, имевший счастье родиться с талантом, которого ты не заслужил, и весьма своеобразным взглядом на самые главные в мире вещи! Ну что же, давно пора вырасти! Учти, с этой минуты твоя дисквалификация растягивается на неопределенный срок. И предупреждаю: если хочешь восстановиться в ассоциации, прежде чем поседеешь и лишишься зубов, будь тише воды ниже травы.

Кенни стойко молчал, не произнося ни слова в свою защиту. Да и какой смысл? Далли прекрасно знает, что Рэндалл — подлая скотина, а Кенни в жизни пальцем не тронул ни одну женщину, но похоже, это не играло особой роли…

И Кенни впервые понял, что это такое — предательство человека, которого он почитал как Бога.

С тех пор не проходило и дня, чтобы он не проклинал печальное обстоятельство, заключавшееся в том, что он родился и вырос в Уайнете, штат Техас, родном городке Далли Бодина. Как он ненавидел тот день, когда Далли приметил его, зеленого юнца, колесившего по дорогам в новеньком красном «порше», подаренном мамашей на шестнадцатилетие! Правда, когда Кенни обретал способность мыслить здраво, то был вынужден признавать, что вмешательство Далли спасло ему жизнь.

Детство и юность, проведенные под бдительным оком матери, душившей его своей безумной любовью, безразличие вечно отсутствующего отца, который ни разу не подумал вмешаться, едва не стали причиной того, что Кенни пошел по кривой дорожке. Он стал настоящим хулиганом, одержимым к тому же страстью разрушения. Далли Бодин оказался единственным, кто встал на его пути к погибели, и от сознания этого факта делалось еще больнее: ведь именно Далли знал его лучше всех и понимал, что никак не доходило до остальных: гольф был единственным светлым лучиком в жизни Кенни Тревелера.

Немного придя в себя после бесплодного телефонного разговора с журналистом из «Ю-Эс-Эй тудей», он услышал шаги леди Эммы на кухне, и отчего-то на душе стало чуть-чуть легче. Похоже, его сексуальный зуд ничуть не унялся.

Еще до дисквалификации отсутствие интереса к женщинам начинало его беспокоить. Он всегда вел бурную половую жизнь, но с тех пор, как избавился от Джилли, ни на кого не положил глаза. Его преследовало неотвязное чувство собственной никчемности и сознания того, что человек, выходивший победителем стольких турниров, мог бы по крайней мере быть чуточку счастливее в жизни.

Но тут появилась леди Эмма, и он вновь воспрянул телом и духом.

Несмотря на зонтик и дурную привычку отдавать приказы, она оказалась именно тем, что ему так необходимо. Она отвлечет его от тяжелых дум, особенно сейчас, когда всякий уважающий себя профессионал рвется в Огасту, на турнир «Мастерз», пока он рассиживается дома по гнусной прихоти человека, считавшегося его другом. И можно не волноваться, что Эмма затеет очередной публичный скандалец, с привлечением прессы и заявлениями по телевизору, когда он от нее отделается. Такая чванливая особа скорее умрет, чем признается, что все каникулы кувыркалась с мужиком в кровати. Кроме того, она в самом деле забавляла Кенни, что тот находил это весьма странным, поскольку терпеть не мог властных женщин. Но леди Эмма была настолько беспомощной и бестолковой, что дурачить ее — одно удовольствие. А ее рот… и невероятная энергия…

Кенни улыбнулся, представив, как Эмма станет растрачивать эту самую энергию, извиваясь под ним. Он намеревался использовать ее на всю катушку, чтобы хоть ненадолго забыть об Огасте, Далли Бодине и жизни, казавшейся все более бессмысленной. Да, сэр, леди Эмма — то, что доктор прописал.

Эмма в третий раз уронила картофелечистку, изящное изделие немецких мастеров, и, закусив губу, сосредоточилась на морковке. Еще несколько часов — и все будет кончено.

— Ну как там картофель?

Она уронила картофелечистку в четвертый раз и обернулась. Кенни с ухмылочкой прошествовал к ней. Эмма с первого взгляда оценила коричневато-песочные слаксы, в которые он переоделся, пока она пыталась задремать, и черную тенниску с логотипом «Америкен Экспресс». Эти нейтральные тона, в сочетании с темными волосами и загорелой кожей, великолепно контрастировали с его фиолетовыми глазами.

Кенни открыл дверцу печи, взял нож и ткнул кончиком в картофелины.

— Почти испеклись. Котлеты готовы?

— Котлеты?

Она совершенно забыла о куриных котлетах!

Кенни выпрямился и кивнул в сторону груды начищенной моркови:

— Если бы сейчас сюда вторгся Багс Банни [4], представляю, сколько было бы счастья.

Эмма растерянно заморгала. В самом деле, куда им столько! Достаточно для дюжины салатов!

Он понимающе усмехнулся и, лениво потягиваясь, достал сковороду и салатницу. Откуда-то появились банка с мукой и кусок масла. Молниеносно бросив котлеты в кипящий жир, он велел:

— Присмотрите тут, пока я схожу за вином.

Она тупо уставилась в сковороду. Пульс прямо-таки грохотал в висках, а руки заледенели. Только сейчас до Эммы окончательно дошло, на что она отважилась. Господи, годы, проведенные в мечтах о муже, спокойном, милом, уравновешенном, эрудированном мужчине, типичном ученом, с кожаными заплатками на локтях и чернильными пятнами на пальцах. Пусть другие женщины грезят о неотразимых блестящих повесах, с густыми черными волосами, великолепным телом и фиалковыми глазами, ей нужно совсем другое.

Кенни вернулся из гаража с бутылкой и уменьшил огонь под котлетами, уже начинавшими дымиться.

— Леди Эмма, вам следует расслабиться, прежде чем вы испаритесь на полпути к спальне.

— Я спокойна! Совершенно спокойна!

Она глубоко вздохнула и замолчала, сообразив, какой, должно быть, дурочкой выглядит в его глазах. Любому ясно, что она натянута как струна.

— Пожалуйста, зовите меня Эммой. Без титула.

— Угу. Но если вы так невозмутимы, почему подпрыгиваете при каждом моем взгляде?

— Ничего подобного! — запротестовала она, наблюдая, как он уверенно справляется со штопором. При мысли о том, что совсем скоро эти большие руки будут гладить и ласкать ее, она зажмурилась, но тут же напомнила себе, что на длинных тонких пальцах нет ни единого чернильного пятна. Никаких мозолей от ручки.

— Прекрасно, в таком случае предлагаю тест.

Кенни вытащил пробку, вынул тонкие хрустальные бокалы из серванта и налил вина.

— Вот что я сделаю. Стану касаться различных… частей вашего тела, а вы должны при этом стоять неподвижно как статуя. Если пошевелитесь, значит, я выиграл.

— Вы намереваетесь дотрагиваться до меня?!

— До любой части тела. По выбору.

— По-моему, идея не слишком хороша.

— Превосходна, — возразил он, вручая ей фужер. Их пальцы на миг переплелись, и она вздрогнула.

— Проиграли! — с торжеством объявил Кенни.