Проклятие клана Монтгомери (СИ) - "Lizage" (книги онлайн .txt) 📗
— "Ничто не потревожит вечного сна, милая Изабель, твой лик туманов не застелет пелена, не занесёт метель...", — процитировала я, — так мило и романтично. Должно быть, она ушла преждевременно, и муж очень её любил.
— Да уж, — усмехнулся Джейми, — наш славный предок сам сдал супругу палачам, когда её обвинили в колдовстве. А потом сочинил об этом кучу трогательных строк.
— Серьёзно?
— Дед так говорил. В библиотеке хранится где-то дневник Фредерика с его стихами.
— Джейми,- попросила я, — расскажи мне, как это произошло?
— Вы хотите узнать о проклятии? — он покачал головой, но я заметила хитрый огонёк, промелькнувший в зелёных глазах, — Лучше спросите у Роберта. Он настоящий Монтгомери, к тому же, он привёл вас в этот дом.
— Роберт ненавидит разговоры о семье, его бесит, когда я спрашиваю об этом.
— Охотно верю.
Соус на огне начал закипать, распространяя пряный запах. Джейми приподнял крышку, плеснул бурбона и снова размешал. Потом засёк время, запустив приложение на телефоне. Он походил на мага, готовящего причудливое любовное снадобье.
Глава 6
Этот эпизод никогда не станет частью официальной истории штата, даже если подлинность событий, описанных Фредериком Монтгомери в его дневниках, в сильно завуалированной, иносказательной форме, перестанет вызывать сомнения специалистов. Уж слишком силён дух нетерпимости, мракобесия и средневековья, окружавший трагическую гибель юной Изабель во второй половине восемнадцатого столетия.
Никто не знает, где побывал Фредерик в славные дни своей молодости, и что заставило его в тридцать с небольшим лет отойти от дел и поселиться в девственных лесах Вермонта, незадолго до того провозглашённого свободной республикой. Говорили только, что в странствиях по Старому и Новому свету, участвуя в битвах и дуэлях, то во славу английской и французской корон, то ради спасения собственной шкуры, он добыл несметные сокровища, способные обеспечить его потомков на много поколений вперёд.
Так или иначе, когда он приобрёл участок земли, поросшей непроходимым лесом в четырёх днях пути к северо-западу от Бостона, когда покинул побережье, с намерением построить там своё жилище и провести остаток жизни вдали от общества, многие сочли его сумасшедшим.
На том месте, где стоит сейчас особняк Монтгомери, Фредерик возвёл двухэтажный дом, напоминавший укреплённый форт времён тридцатилетней войны, с толстыми стенами, сложенными из местного серого камня, с добротной черепичной крышей и узкими окнами, похожими на бойницы.
— Мадлен, как вы относитесь к красному вину? — Джейми поставил на стойку запечатанную бутылку калифорнийского мерло годичной выдержки, достал с верхней полки два высоких бокала и посмотрел их на свет.
— Составите мне компанию?
— С удовольствием, — согласилась я.
По форме, эти бокалы больше подходили для белого вина, но мне сейчас совсем не хотелось умничать. Он откупорил бутылку, наполнил оба бокала доверху, хоть я и просила остановиться. Букет оказался неплохим, гармоничным и немного терпким. В глазах Джейми мелькнули янтарные искорки, когда он продолжил рассказ.
Изабель родилась в семье богатого землевладельца с юга и успела обручиться с избранником своего сердца к тому времени, когда Фредерик похитил её под покровом ночи и не останавливаясь гнал коней по охваченным войной землям до самой границы.
— Прапрадед не просил её руки, — сказал Джейми, — просто решил, что эта женщина нужна ему, приехал и забрал.
— Смелый был человек, — кивнула я, принюхиваясь к запаху яблочного пирога с корицей, поднявшемуся из духовки, когда мой собеседник приоткрыл дверцу, чтобы проверить, затвердела ли корочка.
Я поймала себя на мысли, что если в природе и существует такое явление, как Идеальная Мужская Задница, то, пожалуй, сегодня мне довелось его наблюдать. Всего от пары глотков вина я стала непростительно пьяной и беспечной.
Джейми обошёл стойку, сел на высокий табурет через угол от меня и улыбнулся, медленно поворачивая за ножку свой бокал.
— Вы не боитесь, что я вздумаю вот так похитить вас, Мадлен?
— Зачем тебе это нужно?
— Не скромничайте. Вы умная, красивая, гордая. Такую женщину не каждому посчастливится встретить. Будь я Фредериком, организовал бы вам побег из-под венца.
— Хорошо, что твоё имя не Фредерик, и мы живем не в восемнадцатом веке. К тому же, мне вполне нравится имя Джейми.
— А мне нравится имя Мадлен. Очень нравится.
Он придвинулся чуть ближе и положил ладонь на край стойки. Его коротко и не очень ровно обстриженные ногти контрастировали с моим безупречным маникюром. Я не убрала руку, хотя прекрасно понимала, что сейчас самое время встать и уйти. "Какого хрена ты с ним флиртуешь?" — спросил строгий голос у меня в голове. "А что такого?", — возразил второй голос, с нетрезвым апломбом, — "Он собирается поцеловать тебя? Ну и ладно! Никто ещё не умер даже от неудачного поцелуя с молодым симпатичным будущим родственником. Особенно, если у него красиво очерченные губы с загнутыми вверх уголками. Интересно, сколько девчонок сходили по нему с ума?".
Таймер духовки пропищал, и Джейми неохотно поднялся с табурета.
— Так вот, — продолжил он, подхватывая рукавичками противень, — Фредерик привёз её сюда и венчался в церкви, той самой, заброшенной, на вершине холма. Изабель стала хозяйкой поместья. Она забеременела, но не смогла выносить ребенка, а спустя несколько месяцев в округе началась всякая чертовщина.
Хаттингтон был тогда деревней в две улицы, застроенной деревянными лачугами. В них жили люди, которых Фредерик нанимал во время строительства. Многие из них остались, начали возделывать поля, расчистив от леса низину меж холмов.
Поначалу пропадал только скот, но вскоре в дневнике прапрадеда появились записи о случаях, когда волки похищали деревенских детей. Кто-то пустил слух, что молодая жена хозяина — ведьма, накликавшая беду на округу. Неизвестно, какие тайные враги желали зла Фредерику и Изабель, и чем именно она вызвала неприязнь поселенцев.
Во время зимнего солнцестояния, в самую длинную и тёмную ночь в году, у ворот поместья собралась толпа с ножами и факелами. Эти люди, которых Фредерик Монтгомери пускал на ночлег во время наводнений, которым он помогал деньгами и пропитанием в годы неурожая, требовали выдать ведьму. Трое суток выжидали они у стен. Трое суток сомневался Фредерик, понимая, что разъярённая толпа не остановится и спалит дотла место, ставшее его последним пристанищем на Земле.
В канун Рождества, когда прислуга грозила ослушаться и примкнуть к мятежникам, хозяин приказал отворить ворота.
Изабель вышла, гордо подняв голову, и ни разу не обернулась, чтобы посмотреть мужу в глаза. Говорили, что восходя на виселицу, сооружённую на перекрёстке двух главных улиц, она не издала ни звука.
Только на сороковой день, в предрассветные часы, когда Фредерик провалился в сон, измученный терзаниями совести и тоской по юной супруге, Изабель предстала перед ним, одетая в белоснежную шёлковую мантию и с петлёй на шее. Она сказала, что именем всех христианских святых, путями небесных светил и тайнами мироздания проклинает род Фредерика Монтгомери, без права искупить вину. Отныне каждая женщина, кого приведут в этот дом его потомки, будет обречена на безвременную смерть или тяжкие страдания до конца своих дней.
Джейми подлил вина в свой бокал, выжидающе посмотрел на меня.
— И оно действует, проклятие? — спросила я тихо.
— Мой дед был женат три раза и похоронил всех жен. Мой прадед передал поместье младшему брату и никогда не появлялся здесь. Мой отец и его жена... О них вы, должно быть, знаете. Можете считать это совпадением. Можете назвать меня сумасшедшим. Но я серьёзно хотел попросить вас не выходить замуж за Роберта.
По-хорошему, мне следовало разозлиться. Старинные легенды очаровательны, покуда не касаются твоей личной жизни. Но я была слишком пьяной, чтобы пытаться что-то кому-то доказать. Мне нравилась эта кухня, запахи стряпни, искрящие огоньки в глазах Джейми и его неподдельное внимание к моей персоне. Я собиралась сказать, что всё это чепуха, но замолкла, услышав шорох шин на подъездной дорожке.
