Принцев много не бывает - Климова Юлия (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗
– Глупые, ненавистные правила приличия, – ворчала Кэри, запечатывая конверт, – меньше всего на свете меня интересуют эти картины.
На следующий день добродушный мальчуган вновь отнес Лестону письмо, но ответа, к великому огорчению, не последовало.
– Я встретил его около дома, он садился в экипаж. До чего же красивые лошади, мисс! – добросовестно рассказывал мальчуган, постоянно шмыгая носом.
– Не отвлекайся, прошу тебя, – ругала и умоляла Кэри.
– Он взял конверт, и все. Я спросил, будет ли ответ, но мистер лишь махнул рукой.
– Он торопился? – подыскивала оправдание Кэри.
– Наверное, мисс, откуда мне знать.
Ответ так и не пришел, и к Кеннетам она поехала чуть недовольная, чуть огорченная, но увлеченная Лестоном еще больше. «Возможно, он и прав, – размышляла она, поднимаясь по ступенькам. – Есть же эти невыносимые правила приличия…»
Глава 4
Димка Бобриков ей не очень-то нравился. То есть она испытывала к нему положительные чувства и даже некоторую нежность, но это не имело никакого отношения к сердечному трепету, воздушной влюбленности и вдохновенным мечтам. Не имело и все тут. У Димки были лопоухие уши, конопатое лицо и ярко-рыжие волосы, и Настя буквально млела от этого сочетания. «Ну почему же ты – Бобриков? Ты должен быть Лисичкин, – думала она, улыбаясь, – или Солнышкин. И только не смотри на меня так… Я своего принца еще не встретила». Она то проносилась мимо, то притормаживала, то приходила на тренировку и сидела на жестком пластиковом кресле в зрительном зале – наблюдала. Насте вообще нравилось наблюдать.
Димка смущался, когда она оказывалась поблизости, и в такие моменты становился удивительно милым. Щеки немного розовели, губы подрагивали, глаза сияли. Ему было совершенно все равно, что Настя старше его на два года и что она – младшая сестра тренера… Он немел, терял слова, забывал о возложенной на него ответственности, о целях и о задачах. Но вот о Тольке Горбенко и о Максе Цапкине он не забывал, потому что искренне считал их своими соперниками.
– Насть… – Димка отвел глаза в сторону, помолчал немного и все же закончил мужественную речь: – …давай вечером встретимся… Прогуляемся до поселка и обратно. А?
– С ума сошел? – легко спросила она, не нуждаясь в ответе. – У нас с тобой дружба. Понятно?
– Ну, вот и будем дружить – до поселка и обратно, – протянул Димка и бросил робкий взгляд на предмет своего обожания.
Настя сунула в рот последний ржаной сухарик, похрустела немного, смяла пакет, выбросила его в высокую узкую урну, вынула платок из заднего кармана светлых рваных на коленях джинсах и вытерла руки.
– Тебе шестнадцать лет, – произнесла она, безошибочно зная, что он сейчас вспыхнет. – А мне восемнадцать…
– И что!
– Дружбе, конечно, не помеха, – в Настиных глазах запрыгали смешинки. – Но…
– Ты посмотри на себя. – Димка быстро оглядел ее с головы до ног. – Маленькая и худенькая. Тебе вообще четырнадцать лет дашь.
– Ну, ты загнул!
– Ладно, шестнадцать. – Димка сунул руки в карманы брюк. – Ты мелкая, а я большой. И-и-и… нормально смотримся.
Эта была правда. Настя выглядела, как подросток (до восемнадцати лет явно не дотягивала), а вечные джинсы, укороченные курточки и пиджачки, футболки с бабочками, цветочками и собачонками, челка, падающая на лоб, лишь способствовали этому. Димка же был парнем рослым и крепким. А еще – быстрым, когда он бежал по полю с мячом, аж дух захватывало.
Настя прошлась по раздевалке вдоль скамеек и шкафчиков, резко обернулась, наклонила голову набок и призывно сказала:
– Димка, подойди ко мне.
«Ладно, поцелуюсь с ним, – решила она и бесшумно вздохнула. – Он такой милый».
Ее обжигало любопытство, и очень хотелось увидеть смущение на лице Димки. И порадовать его тоже хотелось. И еще у нее бывало такое частое душевное состояние, когда непременно нужно нашкодить… Настя никогда не боролась с собой – с головой бросалась в омут, а потом пожимала плечами и «получала по ушам» от старшего брата. Виктор заменил ей отца и мать и, конечно, имел право на жесткий воспитательный процесс, но за десять лет успеха в педагогической деятельности не достиг… Футбольную команду строил на раз, два, три, из закоренелых оболтусов отличников делал (только бы Виктор Сергеевич от тренировки не отстранил!), а ее изменить не мог. Не получалось, хоть ты тресни!
Димку уговаривать не пришлось, он остро почувствовал, что сейчас на его улице будет праздник, и рванул к Насте. Притормозил, заглянул ей в глаза и позволил своим ушам покраснеть.
– Я красивая? – «для поддержания разговора» спросила она, не сомневаясь в ответе.
– Конечно! Еще бы! – выпалил Димка и, чуть помедлив, сделал последний шаг. – Насть…
Она положила руки ему на плечи, встала на цыпочки и закрыла глаза. Ее овальное личико было абсолютно спокойным, детским и трогательным. Никому бы не пришло в голову, что это юное создание способно свести с ума кого угодно, причем в рекордно короткие сроки. Что Виктор Сергеевич Веретейников, которому в этом году исполнилось тридцать два года, плохо спит, если берет на учебно-тренировочные сборы свою младшую сестру. И в Москве он тоже плохо спит, потому что этого чертенка лучше далеко от себя не отпускать…
Слова у Димки закончились, он обвил тонкую талию Насти крепкими ручищами и прижался губами к ее губам. Сначала он целовал робко, а потом почувствовал себя увереннее и усилил натиск. Но тут же смешался и превратился в нежного котенка. Настя ответила на поцелуй и… И раздался глухой стук! Это Виктор Сергеевич Веретейников распахнул дверь раздевалки, а та в свою очередь врезалась в угол шкафчика.
– Бобриков! – взревел он. – Настя! Я тебя зачем с собой взял?! Чтобы ты целовалась со всей футбольной командой, в основном состоящей из озабоченных бездельников?! А тебя я зачем взял?! Чтобы ты развлекался с моей сестрой?!
Наверное, Виктор еще много чего мог выпалить, но гнев не позволил ему этого сделать.
– Мы один разочек, – пискнула Настя, подняла руки, признавая поражение, и сделала два шага назад. – Сдаюсь, клятвенно обещаю, что до свадьбы больше не буду.
– До какой свадьбы? Я сейчас устрою тебе такой разочек… – Виктор ринулся вперед, но на полпути переключился с одного виновного на другого. – Марш отсюда! – взревел он, глядя на Бобрикова. – А то я сейчас…
– Это я во всем виновата, – закивала Настя.
– А в этом никто и не сомневается! Половина команды ходит, как умалишенная, забыли уже, что такое мяч! Сколько можно вертеть хвостом!
– Виктор Сергеевич, – пробасил Димка, – она ни в чем не виновата… Это я…
– Я сказал, убирайся отсюда!
– Иди, Дима, иди, – благословила Настя и сделала еще три опасливых шага назад. – Мне Виктор Сергеевич ничего не сделает, а тебя в сердцах убить может…
Она развела руками, но тут же прижала их к себе – поджилки тряслись, и сбежать тоже очень хотелось. Посердится, посердится Виктор, а потом успокоится, главное – время переждать.
Димка посмотрел на Настю.
– Иди, – строго приказала она. Рыцари, спасающие ее от гнева брата, сейчас абсолютно не были нужны.
– Завтра чтобы на поле был в шесть утра! – прогремел Виктор, старательно сдерживая все свои порывы. «Оторвать бы сейчас вот эти красные оттопыренные уши!» – читалось на его лице. – Понял? Я сказал, марш отсюда!
Димка исчез, и Настя почувствовала себя более спокойно.
– Я даже не знаю, как так получилось, – она вжала голову в плечи и изобразила раскаяние. – Наверное, мне не хватает… м-м-м… заботы и внимания…
– Ремня тебе не хватает! Широкого кожаного ремня! Теперь-то пороть уже поздно – это ясно… О чем я раньше-то думал!
Родители умерли давно, и вся забота о маленькой Насте легла на плечи Виктора. Уж он ее и любил, и баловал. Всю жизнь увлеченный футболом, он до травмы колена сам играл за любимый клуб, а потом взялся обучать подрастающее поколение. Времени в обрез, да еще вечные сборы – иногда приходилось обращаться к соседке, чтоб присмотрела, иногда к родственникам. От школы-то далеко Настю не увезешь. А теперь она учится в институте и вообще – катастрофа! Вроде маленькая, худенькая, косметикой практически не пользуется, а табун парней за ней вечно тянется! Или ему из страха так постоянно кажется? Нет, не кажется! Только что видел! Еще в прошлый раз себе слово дал: «Настю брать не буду, хватит, намучился!» Чуть ли не вся команда глазами ее сверлила! Но и не оставишь же одну… Кого хочешь эта малявка вокруг пальца обведет, натворит дел и глаза потупит… «Ой, случайно получилось… Шла мимо, и как-то сам собою армагеддон случился…» И взял опять. И опять та же песня. Третьи сутки Горбенко какие-то заунывные песни поет под гитару, а Цапкин проколол ухо и (идиот!) иголкой нацарапал на руке «Анастасия». Ладно, что у этих шестнадцатилетних бездельников в организме бродит – ясно, но Настя-то уже должна соображать! Восемнадцать лет!
