Бродяга - Яцкевич Владимир (лучшие книги .TXT) 📗
Рагунат отпрянул было назад, надеясь, что Санджей не заметил его, но тот повернулся и помахал Рагунату, приглашая войти.
– Мы попались – за окнами гроза, – улыбнулся Санджей. – Посмотри, что делается.
Рагунат подошел к окну и прижался к стеклу воспаленным лицом. Он стоял так довольно долго, наблюдая за струящимися потоками воды. Санджей уже давно говорил что-то, расхаживая по комнате, и Рагунат с трудом заставил себя вслушаться в слова.
– Нельзя так вести себя, Рагунат, иначе твое новое назначение никогда не состоится. А ведь тебя должны были сделать старшим судьей к концу года.
– Новое назначение? – горько усмехнулся Рагунат. – Нет, мне старшим судьей не быть. Кто мне сейчас доверит такое место?
Санджей посмотрел на него долгим внимательным взглядом.
– Почему бы им не сделать этого, конечно, если ты возьмешь себя в руки и не будешь срываться на процессах, как сегодня.
Он не спрашивал прямо, что происходит, а просто беспокоился за судьбу друга, и Рагунат с благодарностью подумал, что именно Санджею он мог бы, пожалуй, объяснить все, что чувствует теперь.
Но начать оказалось мучительно трудно, хотя Санджей не торопил и терпеливо ждал, что именно готовится открыть ему друг.
– Поведение Лили… очень странно, – сказал Рагунат, медленно подыскивая слова.
Санджей покачал головой.
– И ты веришь во все это? Веришь отвратительной клевете? Нелепость какая-то…
– Поверить трудно, но все в городе только об этом и говорят, говорят страшные слова: твоя жена тебя опозорила, она погубила твою честь… – Рагунат стукнул кулаком по оконной раме.
Ему ответил удар грома, сотрясший здание суда. Ливень хлынул с новой силой. Казалось, тяжелые струи бьют прямо в лицо Рагунату.
– Послушай, тебе надо опомниться, пока не поздно, – тихо сказал Санджей, который только теперь понял, как далеко зашел его друг по дороге подозрений и недоверия.
– Я слишком дорожу … – начал Рагунат, и Санджей надеялся, что он скажет о жене и ребенке, но тот выбрал другой конец своей фразе: – … я слишком дорожу своей честью.
Санджей молчал, не находя слов. Что скажешь человеку, который уже отдал себя черным мыслям, порожденным сплетнями, смешливыми взглядами и шушуканьем по углам. Санджею показалось, что в душе Рагунат уже расстался с Лилей, уже отдал ее на растерзание злобной толпе.
– Ну и что теперь будет? – тихо спросил он.
– Что будет – не знаю, – ответил Рагунат.
Санджей взял пальто и зонт и вышел из комнаты, не попрощавшись.
Его друг остался один. Он стоял у окна, не в силах оторвать пылающее лицо от прохладного стекла, и думал о том, как хорошо было бы никогда не встречать Лилю, прожить тихую жизнь с какой-нибудь другой женщиной, никогда бы не давшей ему столько любви, но и не принесшей таких страданий. Вот Санджей – его жена прекрасно образована, училась в Великобритании, прочла уйму книг и даже каждый день просматривает газеты. С ней есть о чем поговорить, она добра и учтива, у нее масса достоинств. Почему ему в жизни выпало совсем другое? Почему с ним произошло это волшебство – встреча с удивительной девушкой, навсегда изменившая судьбу?
Может быть, в него попала молния – такая же, как эти, за окном, – и что тогда удивляться, что выжжено все внутри и только черный дым поднимается над еще недавно счастливой жизнью.
Лицо Рагуната исказилось от боли. Он испытывал невыразимые душевные муки, которые никто не в силах был успокоить. Даже старый друг не смог ему помочь.
Природа, словно отвечая его настроению, разразилась бешеными вспышками молний, грянули раскаты грома, потрясшие всю округу.
Глава пятая
Лиля испытывала непереносимые муки, она вот-вот должна была родить.
Эти часы, счастливые для любой женщины, которая ждет появления новой жизни, ждет рождения своего желанного ребенка, запоминаются навсегда. Ее окружают заботой и вниманием, суетятся родственники, готовящие все необходимое для родов, волнуется муж, гордый своей причастностью к таинственному и старому, как мир, процессу появления на свет. Он ждет своего потомства, переживает за жену, испуганно вслушиваясь в крики на женской половине дома.
Ничего этого не было с Лилей. Ее все бросили.
Несчастная женщина не могла понять, что происходит. Она лежала в холодной темной комнате, покинутая и одинокая. С ней был лишь ее ребенок, неистово рвущийся на свободу, но, похоже, никто, кроме матери, его не ждал.
Лиле было страшно. По голым стенам комнаты метались тени бьющихся под ливнем деревьев, сырой ветер, проникающий через открытое настежь окно, вызывал у бедной роженицы сильный озноб.
– Рагунат! – стонала она. – Где вы?
Временами она впадала в забытье, ей казалось, что все хорошо, рядом с ней, у постели, сидит давно умершая мать, которая ласково улыбается, радуясь внуку. Потом сознание возвращалось к ней, и Лиля опять начинала стонать и плакать:
– Мой муж! Помогите!
Но никто не отвечал ей, лишь ветер завывал за окном.
– Воды, я прошу воды! – кричала Лиля.
Ее крики разносились по притихшему дому, их слышал Рагунат, слышали все домочадцы и слуги.
Баби строго-настрого запретила подходить к отверженной женщине. Злая мегера испытывала наслаждение от мук несчастной. Настал час, когда она наконец-то выполнит давно задуманное и выбросит эту опозорившую их род женщину на улицу вместе с ее отродьем.
– Рагунат! – кричала Лиля. – Где вы? Я умираю!
Она наивно верила, что муж не слышит ее.
– Спасите меня!
Сейчас он войдет к ней – и все будет хорошо, все будет по-прежнему, ей окажут помощь, и долгожданный ребенок появится на свет.
Рагунат ходил по своей комнате из угла в угол. Он не знал, что ему делать. Порок должен быть наказан, и Лиля терпит муки по заслугам, она сама виновата во всем, что произошло. Надо наконец подумать и о себе – выбросить из головы эту падшую женщину, забыть все и зажить новой жизнью.
Но как бы он ни успокаивал себя, душераздирающие крики роженицы достигали его ушей, и надо было что-то предпринять. Это становилось просто невыносимым.
Рагунат поднялся с кресла и пошел по длинному коридору. Когда он распахнул двери комнаты, намереваясь войти, путь ему преградила Баби, выросшая словно из-под земли. Как разгневанная фурия, она грозила скрюченным пальцем:
