Неприятности в Валентинов день - Гибсон Рэйчел (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
Драки также были частью работы Саттера. При росте сто девяносто один сантиметр и весе сто четыре килограмма он был очень хорош в этом деле. Но он был намного большим, чем просто громилой. Более ценным для команды, чем просто парень, который вмешивается в игру других команд, набирая штрафные минуты. Для него было обычным делом забить двадцать голов и сделать тридцать голевых передач в сезоне. Впечатляющая статистика для парня, который известен в основном за свой сильный правый хук и смертельные удары.
Когда прозвучала финальная сирена, игра закончилась приемлемой ничьей. После матча некоторые игроки отправились праздновать в баре, и Роб присоединился к товарищам, наскоро позвонив Луизе и Амелии. После нескольких кружек пива он завязал беседу с женщиной, сидевшей в одиночестве. Она не была хоккейной фанаткой. Проведя в НХЛ двадцать лет, он мог отличить таких девиц за милю. У нее были короткие светлые волосы и голубые глаза. Саттер и эта случайная знакомая говорили о погоде, медленном обслуживании в отеле и синяке под глазом, который Роб получил, сражаясь с Футом.
Она выглядела достаточно мило, но обладала несколько скованными манерами учительницы. И действительно не вызывала никакого интереса… пока не потянулась через стол и не положила ладонь на руку Саттера.
— Бедный малыш, — сказала женщина, — может, мне поцеловать, чтобы не болело?
Роб точно знал, о чем она на самом деле спрашивает, и уже собирался отшутиться, когда та добавила:
— Может, мне начать с лица и спуститься вниз?
Затем женщина, которая выглядела как закомплексованная школьная учительница, продолжила рассказывать ему обо всех безнравственных вещах, которые она хотела сделать. Затем поведала о том, что она хотела бы, чтобы он сделал с ней.
Незнакомка пригласила его в свой номер, и, вспоминая об этом, сейчас Роб был немного смущен тем, что даже почти не колебался. Он последовал за ней и занимался с ней сексом в течение несколько часов. Он получил удовольствие, она получила удовольствие три раза. На следующее утро Саттер улетел в Даллас с командой.
Как и в других видах спорта, в хоккее имелись игроки, которые не отказывали себе в сексе во время выездных игр. Роб Саттер был одним из них. Почему бы и нет? Женщины хотели быть с ним, потому что он хоккеист. Он хотел быть с ними, потому что ему нравился секс без обязательств. Каждый получал желаемое.
Когда дело касалось секса во время выездных игр, руководство закрывало глаза. Большинство жен и подружек тоже закрывали глаза. Луиза была не такой, и в первый раз Роб ощутил истинную тяжесть того, что натворил.
Да, он всегда чувствовал себя плохо, когда изменял прежде, но всегда говорил себе, что это не считается, потому что они или расстались, или еще не были женаты. Теперь он не мог сказать этого. Когда он произносил брачные клятвы, то на самом деле верил в них. Не имело значения, что он и его жена не жили вместе. Роб предал Луизу и подвел самого себя. Он облажался, рисковал потерять семью из-за быстрого перепихона, который не был ничем серьезным. К тому времени Саттер был женат девять месяцев. Его жизнь была неидеальной, но она была лучше, чем в последние годы. Роб не знал, зачем рисковал этим. Он не был так уж возбужден и не искал, с кем бы потрахаться. Так почему?
У него не было ответа, и Саттер велел себе забыть об этом. Все закончилось. Совсем. Такое никогда не повторится. В это он тоже на самом деле верил.
Когда самолет приземлился в Далласе, Роб смог выкинуть из головы блондинку с голубыми глазами. Он даже никогда бы не вспомнил имени этой женщины, если бы она не сумела каким-то образом узнать номер его домашнего телефона. К тому времени, как Саттер вернулся в Сиэтл, Стефани Эндрюс оставила более двухсот сообщений на его автоответчике. Роб не знал, что внушало большую тревогу: сами раздражающие сообщения или их количество.
Хотя это не было секретом, но когда она обнаружила, что Саттер женат, то обвинила его в том, что он использовал ее.
— Ты не можешь использовать и выбросить меня, — так она начинала каждое сообщение. Она кричала и бесилась, потом истерично рыдала, говоря, как сильно любит его. И всегда молила его перезвонить ей.
Он не перезвонил. Вместо этого поменял номер. Стер записи и благодарил Бога, что Луиза не слышала сообщения. Ей не нужно было знать о них.
Роб никогда бы не вспомнил лицо Стефани, если бы та не выяснила, где он живет, и не ждала бы однажды ночью, когда он вернется домой с благотворительной акции в честь Дня благодарения в «Спейс-Нидл». Как часто бывало в Сиэтле, сильный дождь скрывал темное небо и заливал лобовое стекло машины. Роб не увидел Стефани, загоняя свой БМВ в гараж, но когда вышел из машины, женщина зашла внутрь и окликнула его.
— Я не позволю использовать меня, Роб, — сказала она. Ее голос перекрыл звук, с которым позади нее медленно закрывалась дверь.
Саттер повернулся и посмотрел на Стефани Эндрюс. Свет гаража падал на ее гладкие светлые волосы, которые он запомнил: те свисали мокрыми прядями ей на плечи, как будто она какое-то время стояла снаружи. Ее глаза были слишком расширены, а нежная линия подбородка напряжена, как будто Стефани собиралась разлететься на миллион кусочков. Роб достал телефон и набрал номер, пятясь по направлению к двери.
— Что ты здесь делаешь?
— Ты не можешь использовать и выбросить меня, как будто я ничто. Мужчины не могут использовать женщин и уходить. Тебя надо остановить. Ты должен заплатить.
Вместо сваренного кролика или выливания кислоты на его машину Стефани вытащила двадцатидвухмиллиметровую «беретту» и разрядила ее в Роба «Кувалду» Саттера. Одна пуля попала ему в правое колено, две — в грудь, остальные застряли в двери над его головой. От ран и потери крови он чуть не умер по пути в больницу. Он провел четыре недели в Северо-Западном госпитале и еще три месяца проходил физиотерапию.
У него был шрам, идущий от пупка до груди, и титановый сустав в колене. Но Саттер выжил. Стефани Эндрюс не убила его. Не оборвала его жизнь. Только его карьеру.
Луиза даже не пришла навестить его в больнице и отказалась привести Амелию. Вместо этого — прислала ему документы о разводе. Не то чтобы Роб винил ее. К тому времени, как его сеансы физиотерапии закончились, они с Лу договорились о посещениях, и ему было позволено навещать Амелию в кондоминиуме. Он видел свою малышку по выходным, но скоро ему стало ясно, что нужно убираться из города.
Роб всегда был сильным и здоровым, готовым надрать задницу любому и порвать своих противников, но внезапно обнаружил себя слабым и зависящим от других, которые могли надрать задницу ему. Он впал в депрессию, которую отрицал и с которой боролся. Депрессии для слабаков и женщин, не для Роба Саттера. Он, возможно, был не в состоянии ходить без помощи, но он не был нытиком.
Саттер переехал в Госпел, чтобы мать могла помочь ему восстановиться. И через несколько месяцев понял, что чувствует себя так, будто сбросил груз с плеч. Груз, существование которого он отказывался признавать. Жизнь в Сиэтле была постоянным напоминанием обо всем, что он потерял. В Госпеле Роб почувствовал, что снова может дышать.
Он открыл магазин спортивных товаров, чтобы отвлечься от проблем своего прошлого. И потому что ему нужно было чем-то заняться. Саттер всегда любил кемпинг и рыбалку и решил, что может сделать на этом хороший бизнес. И обнаружил, что ему на самом деле нравится продавать вещи для отдыха и снаряжение для рыбалки, велосипеды и амуницию для уличного хоккея. У него имелись вложения в ценные бумаги, которые позволяли зимой не работать. Они с Луизой снова помирились. Продав дом в Мерсер-Айленд, он купил лофт в Сиэтле. Раз в месяц Роб летал в Вашингтон и проводил там время с Амелией. Ей только что исполнилось два года, и она всегда была счастлива видеть отца.
Суд над Стефани Эндрюс закончился быстро, за несколько недель. Она получила двадцать лет, десять из которых были без права на досрочное освобождение. Роб Саттер не присутствовал при вынесении приговора. Он рыбачил на Вуд Ривер, рассекая нимфой «Шамуа Нимф» поверхность воды. Чувствуя рывки и толчки течения.
