Я считаю до пяти (СИ) - Шигина Валентина (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
— Чертим координатные оси. Стараемся аккуратно и не криво. Затем подписываем их. Задаем размерность по осям. При выполнении чертежа самая удобная и часто встречающаяся размерность: единица. Она равняется двум клеточкам. Я рекомендую вам по возможности всегда придерживаться этой размерности.
Полученная информация сводила меня с ума. Не понимаю, зачем нам нужны эти координатные оси? Считать все умеют, а вот чем мне в жизни поможет эта самая ось, я не понимаю.
Словно издеваясь над моим задымляющимся мозгом, преподаватель продолжал. Пока я размышляла на тему: зачем нужна высшая математика в жизни, Роман Михайлович закончил объяснения про двухмерные чертежи.
— Трехмерный случай. Здесь почти все так же. Чертим координатные оси. Стандарт: ось oz — направлена вверх, ось oy — направлена вправо, ось ox — влево вниз строго под углом сорок пять градусов.
— Бла, бла, бла! — не выдержала я. — Ларис, ты хоть что-нибудь поняла что-нибудь из этого бреда?
— Более-менее. Сейчас пока все несложно, уверена, что дальше будет сложнее. Самое начало темы я всегда понимаю.
Понимает она! А я вот ни черта не понимаю!
— Размерность по оси ox — в два раза меньше, чем размерность по другим осям. Так же обратите внимание, что на первом чертеже размерность я задал нестандартно — по оси ox двойкой, а не единицей. С моей точки зрения, так точнее, и, главное, быстрее и удобнее — не нужно под микроскопом выискивать середину клеточки.
— Ларис, — опять не выдержала я. Слушать это еще нуднее, чем решать. — Я больше не могу! Вот ему самому интересно? Кому может понравиться высшая математика? Правильно! Полным придуркам!
— Для чего нужны все эти правила? Правила существуют для того, чтобы их нарушать. Чем сейчас я и займусь.
— Правила он будет нарушать, посмотрите-ка на него! — бубнила я, словно старая бабка. — Лучше отпустил нас пораньше, а то надоело слушать эту фигню.
Лариска меня не слушала — она строчила в своей тетрадке, едва поспевая за объяснениями преподавателя. Предательница! Я что, одна такая дура, которая ничего не понимает? Почему все объяснения проходят мимо моих ушей?
— Прасковья? — Роман Михайлович посмаковал мое имя. Я даже поморщилась. И нравиться ему меня по имени называть? Или фамилия у меня плохая?
— Что такое? — Устало подняла глаза на мужчину. И почему, когда он смотрит на меня, у него появляется улыбка? Хотя, кажется, я знаю причину этого.
— Это я тебя хотел спросить. Все, кроме тебя записывают мои объяснения. Неужели ты так хорошо знаешь предмет, что не нужно вести конспекты?
От такого наглого замечания я вспыхнула. Вот не понимаю, почему он ко мне постоянно цепляется? Может реально злится за субботу? А Роман Михайлович, не обращая внимания на мою злость, продолжал.
— Прасковья, судя по вашим оценкам, вам нужно записывать каждое мое слово. Чем вы занимаетесь на парах?
Разозлившись еще больше, я выдала.
— На парах я пишу конспекты, но хотела бы потанцевать. Только вы, как преподаватель в одном из лучших ВУЗах нашего города не оцените откровенные танцы. Правда?
Мой намек оказался понят достаточно быстро и Роман Михайлович не беспокоил меня до конца пары. Счастливо улыбаясь из-за маленькой победы, я подпиливала ногти. Когда их форма меня удовлетворила, я подняла глаза на доску, около которой маячил молоденький преподаватель. Он видел, чем я занимаюсь, но делать замечание так и не решился. Понял зараза, что ему будет, если узнают об этом.
Лариска тихо посмеивалась в кулачок. Она тоже поняла намек. Еще бы, ведь Лисичкина всегда в курсе событий, происходящих в моей нелегкой жизни.
Вместе со звонком Роман Михайлович покинул аудиторию под восхищенные взгляды моих ненормальных одногруппниц. Кажется, у нашего нового учителя скоро появится личный фан-клуб, куда запишутся все девочки университета.
— Яшина, — едко обратилась ко мне Бобриха. — С твоей стороны неразумно портить отношения с новым преподавателем.
— Боброва, — в тон ответила я. — С твой стороны тоже неразумно выходить из дома с такой-то рожей, но ты же выходишь. Люди начинают пугаться и заикаться, но тебя это не останавливает.
— Ты только об одном думаешь!
— С моей внешностью это простительно! А вот тебе не одна пластическая операция не поможет.
— Только это не поможет сдать тебе экзамен по вышке.
— Если я захочу, то новый преподаватель по экзамену мне вместо пятерки шестерку поставит! — победно ответила я, пытаясь, хоть как-то заткнуть эту зубрилку.
Бобриха заткнулась и ушла из аудитории. Собрав тетрадки, мы с Лисичкиной тоже вышли. Пары по высшей математике закончились, а это значит, что день налаживается.
Остальные две пары прошли относительно быстро. Экономика мне дается намного лучше, чем математика, поэтому на пары ходила с большим удовольствием. Может, я не такая уж и блондинка? Да и не дура я совсем, ведь ненавижу только один предмет.
— Роман Михайлович, просто душка! — вздыхали наши отногруппницы, собираясь домой.
— Вот же тупые курицы! — бесилась я. — Он сегодня мне весь мозг вынес, дятел проклятый!
— Почему ты на него так злишься? Все должно быть наоборот — ты же его уела.
— Уесть-то уела, но все-таки.
Домой мы добирались на такси. Лисичкина сжалилась надо мной и вызвала машину. После моего очень эмоционального рассказа подруга напрочь отказалась садиться в автобус. Домой ко мне идти Лариска тоже отказалась — папочку моего боится, что в принципе не удивительно. Если уж его родная дочь боится, что говорить о других?
Распрощавшись со мной около моего дома, Ларка быстренько, словно козочка, поскакала к себе. Прижав сумку крепче к груди (ибо там мое спасение, то есть тетрадь по вышке, где стоит четверка за выполнение домашней работы), я забежала в подъезд. Вечером покажу отцу свою оценку, и он за это отдаст мне ключи от машины и кредитки. И завтра мне не придется обтираться в автобусе и уступать каждому второму место.
Заметив мой счастливый вид, мама сразу же решила разузнать причину моего отличного настроения. Говорить, что я рада болезни Ирины Борисовны не стала — мама слишком жалостливый человек. Жалеет все подряд, кроме единственной дочери, над которой издевается отец-тиран.
Единственная четверка по математике обрадовала не только меня, но и родительницу. Она даже решила приготовить праздничный ужин. А что? Положительная отметка поэтому ненужному предмету — всегда праздник. Так же я думала, что вкусная еда задобрит папочку еще больше. Только… почему мне так не везет?
Ожидая отца с работы, я пританцовывала в прихожей. Хотелось, прямо с порога ткнуть ему в нос тетрадку. Чем раньше я получу долгожданную свободу и ключики, тем лучше. Да и прохладный металл быстро успокоит нервы после знакомства с новым преподавателем. Ведь мне с ним нужно как-то договориться. Может, шантажом его заставить мне хорошие отметки. Я ведь на пятерки не рассчитываю. Тройки и четверки мне подойдут.
Ровно в одиннадцать в дверном замке заворочался ключ. Строгий и деспотичный родитель вернулся с работы. Сейчас ему придется расщедриться! Мама косо на меня посмотрела. Она предупреждала, чтобы я с порога отцу ничего не говорила — она его хочет сначала едой задобрить.
— Что ты светишься, как лампочка Ильича, Прасковья? — поинтересовался папочка. Обязательно было обращаться ко мне этим идиотским именем? Умеет же настроение испоганить!
— У меня есть повод для радости! — гордо выдала я, сжимая в руках толстую тетрадь. — Сегодня я исправила оценку по математики!
— Да? — удивился отец и чуть не подавился. Новость, конечно, неожиданная, но зачем так реагировать? Видимо, не только одногруппники считают меня клинической дурой. Спасибо, папа!
Стараясь скрыть обиду, протянула отцу тетрадь, открытую на сегодняшней оценке. Сейчас бывший военный Андрей Петрович пустит скупую мужскую слезу, погладит любимую дочь по светлой голове и вернет все, что так несправедливо забрал у нее на днях. Я даже руки протянула.
