Дежа вю - Туманова Юлия (электронная книга .txt) 📗

Жаль, она не захватила книжку, с Жаровым время пролетело бы быстрей. А так три часа полета показались вечностью…

Толмачево мало соответствовал высокому званию аэропорта сибирской столицы, но задумываться об этом было некогда. Тина быстро вышла из здания, храня на лице сосредоточенное выражение, которое мгновенно осыпалось, стоило взгляду ткнуться в горизонт.

Она забыла, и вправду забыла. Каким синим и щедрым бывает утреннее небо, забрасывая дороги пушистой белизной; какими бывают сугробы, настоящие сугробы, плотные и ослепительные; как бьет в спину, словно резкий окрик, морозный ветер.

Поеживаясь, она топталась на месте, растерянная и подавленная. Сибирская зима пробралась под шубу и крепкой, ледяной рукой встряхнула сердце, и оно натужно забилось, сотрясая тело и душу.

Глупости это, сказала она себе. Просто резкая смена климата, просто здешний холод не сравнишь с московским, слякотным февралем, а душа — душа ни при чем.

До города Тина взяла такси, не рискнув сесть в маршрутку-«газель», и, пока ехала, старалась не смотреть в окно. Паника становилась просто неприличной, чудовищной, и с каждой секундой она все отчетливей понимала, что переоценила свои силы, не смогла предусмотреть всего, не залатала брешь — одну, последнюю, едва заметную. Но внезапно ставшую важной. Будто непостижимым образом осталось приоткрытым маленькое оконце в чулане, и этого хватило, чтобы весь дом оказался под угрозой. Ее дом.

Ее мир.

Микрокосмос, в который она сбежала отсюда тринадцать лет назад, — чертова дюжина, пронеслось в голове, чертова дюжина! — который придумала сама и растила на чужой, ожесточенной земле, с корнем выдрав сорную траву воспоминаний. И запалила костер из нее, и сожгла, и пепел развеяла по ветру, и никогда не жалела об этом. Только сейчас, преодолев тысячи километров, она не преодолела себя — ту, которой зола въелась в кожу, ту, которую пламя хлестнуло до слез. Они были последними, эти слезы тринадцатилетней давности.

Они могли вернуться, Тина чувствовала это с каждым поворотом, с каждым знакомым перекрестком, мелькающим за окном машины.

Не смотреть. Не узнавать. Мимо, мимо.

Почему ей казалось, что это будет легко и просто? Да она не задумалась даже, чем обернется дорога назад. Она двигалась вперед, она догоняла заказчика и думала только о работе, она всегда думает только о работе, все остальное — не имеет значения. Тем более город из прошлой жизни, забытый, сожженный в ее персональном аду.

Она не будет смотреть в окно!

И все же она взглянула, взглянула всего на миг и больше уже не могла оторваться, и прямо на нее понеслось прошлое — замерзшим фонтаном на площади Ленина, каменным исполином Оперного театра, Красным проспектом, откуда, из самого сердца страны, взирала иконами старая часовня.

Скомканной перчаткой Тина утерла глаза.

— Приехали, — услышала она, — гостиница «Сибирь».

Расплатившись, она вышла из машины и слепо огляделась.

Город, который в детстве казался огромным и шумным, увиделся ей графической миниатюрой, где все было нереально: ленты дорог, силуэты прохожих, тополя в нахлобученных снежных шапках, тяжелые здания мегаполиса, дым заводских труб.

И тогда она, запрокинув голову, посмотрела в небо — далекое и чистое.

Этого не могло быть. Прежние облака, облака из ее детства, всегда нависали гроздьями, седыми неопрятными космами рано состарившегося города-монстра, который умел заворожить шепотом листвы в Бугринской роще, хохотом весеннего дождя, сверкающей во льду улыбкой Оби, и тут же оглушал поездами, кашлял в лицо угарным газом, пылью осыпал улицы, матерился, потел, отрыгивал толпы из метро и электричек, гудел пробками на Красном проспекте.

Он мог быть разным, но таким, как сейчас, она не видела его никогда. Ослепительно четким — под фантастическим, ультрамариновым блеском небес.

— Не спи, замерзнешь! — рассмеялся рядом случайный прохожий.

Все они были теперь для нее случайными. Тринадцать лет прошло, и тут ее никто не ждал, и она никого не искала. Никого, кроме Вадима Алексеевича, которому приспичило вылететь в сибирский филиал «Майского чая»! Встрепенувшись, Тина быстро двинулась к гостинице.

Мужчина за стойкой администратора с первой секунды оценил шубу, пухлый деловой портфель и хищный взгляд прибывшей.

— Чем могу быть полезен?

— Номер люкс до понедельника. И еще, будьте любезны, где у вас можно приобрести мобильный?

— Салон сотовой связи прямо напротив гостиницы, — рискуя лопнуть от широкой улыбки, доложил администратор, — вы можете пройти туда, пока готовят номер. Если позволите, ваши вещи я пока положу в камеру хранения.

Тина позволила.

Выйдя на улицу, она, не глядя по сторонам, перешла дорогу к салону.

Ничего, ничего, это просто одна из незапланированных командировок. Сейчас она обзаведется сотовым, примет душ и во всеоружии кинется отлавливать Вадима Алексеевича. Это все, что ей нужно здесь. Жаль, что не удалось взять обратный билет на завтра, но уж как-нибудь двое суток она переживет. Какая разница, где работать — в сибирской гостинице или собственном московском офисе?

Зачем же тринадцать лет назад надо было уезжать?!

Нет, постойте, она не будет вспоминать этого, не будет и точка!

Тринадцать лет назад у нее не было офиса в Москве, и работы не было, и шубы не было, и…

— Покажите мне, пожалуйста, вот эту модель! — Тина ткнула пальцем в первый попавшийся телефон и выглядела при этом весьма заинтересованной.

Кого она пыталась обмануть? Продавцу-то уж точно плевать, чем на самом деле озадачена дамочка.

Надо поплакать, вдруг подумала Тина, разглядывая в стеклянной витрине сквер в подвенечных одеждах.

Слезы должны помочь, слезы — давно забытая горькая услада, малодушие и сила, вериги и освобождение. Все эти годы она не нуждалась в них — в горьких ли, в легких ли, в мимолетно ли бурных, или беззвучно сотрясающих душу ночь напролет. Она не ревела от боли, она не плакала от обиды, она не роняла слезинки от счастья и долгожданной радости. Даже когда в первый раз принесли покормить Сашку с Ксюшкой и два кукольных тельца возились у ее груди, она смотрела на них сухими глазами, довольная хорошо сделанной работой.