Фитнес для Серого (СИ) - Крэй Алиса (читать книги онлайн txt, fb2) 📗
— Как прошёл день?
Но ответа нет, и я бросаю быстрый взгляд на Сашу. У той на лице явное недоверие ко всему происходящему. А зря.
— Хорошо, — хмыкаю. — Может, расскажешь что-нибудь сама? Пока едем.
— Что, например? — приглушённо из-за того, что она отвернулась к окну.
— Например, как давно ты знаешь качка… хм, Евгения.
— С чего бы это? — Мы останавливаемся на красный, я поворачиваюсь к ней. — Я, вообще, не понимаю…
— Саш, — останавливаю мягко, и от её замешательства мне хорошо и весело. Не зря покупал фитнес, однозначно не зря. — Мы можем лаяться всю дорогу до ресторана, пробесить друг друга весь ужин и разойтись бешеными. А можем просто поговорить, поужинать в приятной компании и разойтись с миром. — Она недоверчиво поджимает губы. — Просто представь, что мне не с кем поужинать, а ты делаешь доброе дело. Так сложно?
— Безумно, — кривится она и отворачивается к окну. А мне приходится отвлечься на дорогу.
Зараза ехидная. Чем же тебя пробить?
— Это Женя привёл меня в фитнес, мы знаем друг друга почти шесть лет.
Внезапно. И самое хреновое, что я могу сделать — выбесить ей дурацкими вопросами. Вроде того, какого хрена он так на неё смотрит.
— Ты шесть лет в «Элио»?
— Пять, сегодня как раз юбилей.
— Есть что отметить. Или у тебя были другие планы? — выворачивая на проспект.
— Отметить с парнем, — нога проскальзывает мимо педали газа, машина снижает скорость, — но тебя же это не волнует.
Сука. Непривычно тяжёлая и душная волна окатывает с ног до головы.
— Поэтому ты со мной тр… из-за парня?
Дебил. Как есть дебил. И вроде лет давно не пятнадцать, а реакции откуда-то нашлись те же. И да, я, мать твою, ревную. К качку-умнику, к парню, даже если его нет, да ко всему грёбаному фитнесу. Да даже к болтологу Костяну! И это настолько треш, что…
Тряхнув головой, выгоняю идиотские мысли. Дойдём и до них, но попозже.
— В «Элио» свои правила, а мне нужна эта работа, — бесстрастно пожимает она плечами. — Девочки загнобят, если я не буду участвовать в… смотре. Кто не с нами, тот против нас, — усмехается стервочка. — И пусть Ирине Петровне они не скажут, но весёлую жизнь обеспечат. У меня нет выбора.
Каюсь, кусок дебила.
Потому что от таких новостей резко торможу прямо посередине дороги. Плюю на идиотов, что сигналят сзади. Всем корпусом поворачиваюсь к Саше, ловлю её серьёзный взгляд.
— Ты шутишь?
Проходит секунда, другая. Когда по моим внутренним часам отсчёт идёт на второй час, стервочка вдруг улыбается, задорно и весело. Смеётся, запрокинув голову и обнажая ровные белые зубы.
— Как легко тебя обмануть, Марат Андреевич. — Всё ещё с улыбкой качает головой. — А если бы парень был, что бы ты сделал?
Тело попеременно бросает то в жар, то в холод, смеяться не тянет.
Что бы сделал? А хер его знает. Скорее всего, много дебильного, вроде покупки чужого и подозрительного бизнеса. Но оставить её просто так не смог бы. Это, кстати, тоже отдаёт идиотизмом, потому что так — впервые за десятки женщин, но что теперь делать.
— Увёл.
Взгляд — глаза в глаза, и она первая отворачивается к окну, передёрнув плечами. Холодно? Нахмурившись, прибавляю градусов в салоне.
— Зачем? — безжизненный вопрос.
— Узнаю — скажу, — хмыкнув, трогаюсь с места, а спустя десять минут паркуюсь, но уже как надо.
Жаль, стервочка не дожидается — выходит из машины сама. Никакой тебе игры в джентльменство.
Хмыкнув, иду к дверям бизнес-стекляшки. Сегодня наш ресторан на предпоследнем этаже самого высокого в городе здания. И пусть шикарный вид ещё шикарнее после заката, расстилающийся под нами город впечатляет даже без дополнительной иллюминации.
Решаю обойтись без вопросов, поэтому к столику у панорамного окна идём молча. Садимся тоже молча, в тишине открываем меню. Официант, оказавшийся у столика, стоило закрыть толстую папку, улыбается дружелюбно, но в меру.
— Классический лимонад, стакан, — бесстрастно отзывается стервочка и пропадает в панораме летнего города.
— Эспрессо. Нравится?
— Красиво, — не строит из себя дурочку она.
— Как и ты, — зато мне идиотизм идёт как никогда.
Впервые мне хочется женщину не просто трахнуть, а узнать, с чего в ней столько закидонов. И откуда всё это добро, которое обрушилось почему-то на меня. И что самое весёлое уходить из-под этого потока презрения, враждебности и стервозности тоже не тянет.
Странные ощущения. Необычные. Но в отличие от всего, что было до — правильные до тошноты.
Саша поворачивается с кривой улыбкой, встречается со мной взглядом. В районе солнечного сплетения взрывается грёбаный вулкан, лава стекает ниже, к мужскому самому ценному, подогревая, приводя всё в боевую готовность. Предлагая плюнуть на ресторан, да прокатиться до проверенной гостиницы здесь неподалёку, но…
— Поехали к тебе и закончим с этим, — невозмутимо предлагает она. И благодарит за поданный лимонад в высоком запотевшем бокале.
Но ко мне не тянет. Точнее, тянет, но не для этого. А для чего? А хер его знает. Потому как я впервые не понимаю, что хочу сделать с женщиной помимо секса. И неразгаданное желание свербит маетой где-то в районе члена.
— Только после того, как ты со мной потанцуешь, — резко встаю я и подаю ей руку.
Глава 11. Кто сгорел, того не подожжёшь
Нахера мне это сдалось? Да кто бы сказал.
— Совсем? — поднимает бровь стервочка. — Здесь не танцуют.
— Это нет? — играю бровями туда-сюда, туда-сюда.
И Саша, которая даже во время секса смотрела на меня, как на левого самца, не может сдержаться. Прикусывает губу, только бы не улыбнуться. Но, покачав головой, всё-таки вкладывает миниатюрную ладошку в мою руку.
Приятно, чёрт подери. И то, как на нас смотрит половина ресторана, пока мы идём ближе к площадке, где играет живая музыка, тоже. А то, насколько приятно держать в объятиях одну странную стервочку… повинуясь внезапно проснувшемуся хулигану, заставляю её сделать два оборота вокруг своей оси и упасть мне на руки.
— Напрягает? — спрашиваю после нескольких секунд плавного покачивания в такт музыке.
— Ага, — вздохнув, она вся как-то расслабляется, отпускает себя, и руки на моих плечах уже не напоминают две деревяшки. — Чего ты от меня хочешь, Марат Андреевич?
— Молодая, с чувственным оскалом, я с тобой не нежен и не груб. Расскажи мне, скольких ты ласкала? Сколько рук ты помнишь? Сколько губ?
В простой белой футболке, своей невозможной юбке, кедах и с распущенными волосами она выглядит совсем девчонкой. А я почти совратителем малолетних. Но похулиганить всё ещё хочется, и я перехватываю её ладонь, опрокидываю назад.
И возвращается стервочка заметно более растерянной, чем была. Кайф.
— Странный, Марат Андреевич, — хмурится она. — Кто это?
— Есенин. Хочешь ещё? — И, не дождавшись ответа: — Этот пыл не называй судьбою, легкодумна вспыльчивая связь, — как случайно встретился с тобою, улыбнусь, спокойно разойдясь.
— Это намёк? — фыркает она.
Руководство к действию, блин.
— И ничто души не потревожит, и ничто её не бросит в дрожь, — кто любил, уж тот любить не может, кто сгорел, того не подожжёшь.
Последние несколько слов — в маленькое ушко, от которого по светлой нежной коже мгновенно расползаются мурашки. По шее и ниже, к рукам.
И не знаю, что ей не понравилось, но стервочка выворачивается из моих рук. Явно хочет исполнить очередную дичь, но это мы уже проходили. Не понравилось.
Поэтому перехватив её за ладонь, резко дёргаю на себя — почти танцевальное па, — и впечатываюсь в неё поцелуем. Без прелюдий, без идиотских игр — с первого мгновения жёстким, требовательным. До хриплого стона, до её ногтей, впившихся мне в плечи. До полного отрыва башки. До сорванного дыхания и эгоистичного: «Моя!».
И плевать я хотел на её закидоны, парней, работы, грёбаный фитнес и весь мир вокруг.
Моя.
