Спой для меня (СИ) - Старкова Рина (читаем книги онлайн бесплатно TXT, FB2) 📗

Я смущаюсь и обнимаю свои плечи.

— Вместе с чаевыми получалось от двадцати пяти тысяч и до сорока, как повезет с клиентами, — робко шепчу я, от волнения прикусываю губу.

— Да уж, действительно достойный заработок, — усмехается Амурский, и я вновь смущаюсь. — Знаете, сколько получают официанты этого заведения?

Герман Александрович обводит глазами чудесный зал, а я смотрю на него не отрываясь, как завороженная.

— Шестьсот тысяч в месяц без чаевых, Виктория. А с чаевыми больше миллиона, — миллиардер будто смеется надо мной, унижая, как никчемную букашку. — Чем еще вы занимаетесь?

Я молчу. Стоит ли рассказывать ему про академию искусств, если меня безжалостно выкинули оттуда, как надоевшего котенка?

— Ваш отец говорил, что вы чудесно поете, Виктория. И что обучаетесь в лучшем заведении, где готовят настоящих певиц, — оказывается, мой папочка слишком много болтает по пьяни.

— Уже не обучаюсь. Я ушла из академии искусств.

— Сами ушли, по собственной воле? — Амурский читает меня, как открытую книгу, и это пугает. Но голос у него все же до одури приятный, хрипловатый и низкий, интимный, я бы сказала. Каждое слово из его уст звучит особенно.

— Нет, я не смогла оплатить семестр и меня отчислили, — честно признаюсь я. Ну, почти честно. Не обязательно ведь раскрывать все карты?

— Хотели бы вы продолжать заниматься пением и дальше?

— Конечно! Это моя главная жизненная мечта! Я всегда, сколько себя помню, хотела быть певицей, но… — я замолчала, на мгновение задумалась. — Но не все мечты имеют свойство сбываться.

Герман Александрович многозначительно кивнул. Наше устоявшееся за пару минут молчание нарушила официантка, которая принесла еду. Я осмотрела устрицы и грустно улыбнулась. Я даже не знаю, как их есть. Амурский же заказал себе ароматную рыбу. Помимо еды на столе оказалась бутылочка игристого вина, перевязанная красивой темно-синей лентой.

Амурский сразу же достал серебряные приборы из конверта и начал есть, а я медлила. Смотрела на устрицы и проклинала этот день, когда позволила миллиардеру сделать заказ за меня. Раковины были раскрыты, красиво выложены на большой белой тарелке, украшены дольками лимона. В каждой ракушечке странный сок и моллюск, манящий и соблазнительный. Ну, вот и голодай теперь, Вика. И сгорай со стыда, что по своей же тупости не удосужилась глянуть даже видео в интернете, как вести себя в ресторанах. По большому счету, я не знала даже элементарных правил: в какой руке держать нож, какой салфеткой вытирать рот, как сидеть.

— Почему вы не едите? — Герман Александрович смотрит на меня, и я опять жутко смущаюсь.

— Я никогда не ела устрицы. И я понятия не имею, что мне с ними делать, — смотрю на него с укором. Так и хочется добавить: «Я же говорила, что не голодна. Это был предлог, дабы не показывать себя идиоткой».

Амурский нагло усмехается, вытирает рот салфеткой, после она летит на стол.

— Запоминайте: берете дольку лимона, — он начинает говорить, и это срабатывает, как побуждение к действию. Руки сами тянутся к тарелке. — Теперь полейте одну устрицу лимонным соком.

Рука дрожит, и я осторожно давлю пальцами на небольшую дольку. Мне удается извлечь всего несколько капель.

— О, Вика, это же не член, зачем так осторожничать, — Герман Александрович пододвигается ближе, и его рука накрывает мою. Энергетический импульс заставляет меня еще плотнее свести колени. Слабый разряд тока бежит внутри тела, отзываясь теплом. Сильным движением Герман Александрович сжимает мою ладонь, и лимонный сок щедро льется в раковину.

Амурский убирает руку, но мои пальцы все еще неуверенно дрожат, как после соприкосновения с оголенным проводом.

— Теперь возьмите вот этот прибор, это вилка для устриц, отделите моллюска от стенки и выпейте содержимое. Ничего сложного, — мужчина будто замечает мое напряженное состояние и дрожь после его прикосновений, не скрывает заинтересованности и удовольствия.

Я следую его инструкции.

— Знаете, некоторые говорят, что устрицы нельзя жевать, но это чудовищная ошибка. Если не жевать, то вкус не раскроется, — очень вовремя сообщает Герман, и я улыбаюсь. Подношу раковину к губам и осторожно выпиваю содержимое, но к моему великому сожалению, я не полностью срезала моллюска. Громко причмокнув на весь ресторан, я высосала его из ракушки. Кажется, все обернулись в этот момент на меня. Я замерла и покраснела.

Герман Александрович прикрыл рот рукой и тихо засмеялся. А я чувствовала, как от стыда сводит живот и зубы. Именно в этот момент заиграла красивая музыка, и посетители отвлеклись от ситуации, случившейся за нашим столом. Так стыдно мне не было еще никогда!

— Потанцуем? — Амурский хитро прищурил взгляд, рассматривая мое лицо, все еще залитое краской. Кажется, я сегодня претендую на звание «сеньор-помидор».

— Я не танцую, — хватаю со стола красивый фужер, наполненный белым вином, и делаю небольшой глоток. Вкус раскрывается во рту, как произведение искусства.

— Не танцуете, или не умеете?

Я тяжело вздохнула.

— Не умею.

— Бросьте, Виктория, это очень легко, — Герман встал с места и протянул мне руку. Я недоверчиво осмотрела мужчину, боясь снова совершить оплошность и нарваться на осуждающие взгляды элитного общества. — Ну же, подарите мне этот танец!

Я осторожно вложила руку в его ладонь, и Герман Александрович резко потянул меня на себя. Так резко, что голова пошла кругом, и я просто рухнула в его объятия, прижавшись возбужденными сосками к его горячему телу. Мои руки невольно схватили мускулистые плечи Амурского, отчего тот расплылся в довольной улыбке.

Мы начали танцевать прямо так. Я словно висела на нем. Боялась даже дышать, не то, что шевелиться. Ноги еле передвигались. Щекой я прислонилась к его широкой груди, слушала ритм его сердца, ровный, размеренный. Зато мой пульс так ускорился, что я физически чувствовала его в горле. Руки Германа мягко лежали на моей талии, обхватив ее с нежной требовательностью. Даже этим простым движением он давал понять, что теперь я полностью принадлежу ему. Под его ладонями мое тело горело, кололо, и эти совсем не интимные прикосновения все равно отзывались между ног сладкой истомой. Я не понимала, что со мной происходит. Я боялась Германа Александровича до мозга костей, его сильная и жесткая аура заставляла меня каждый раз опускать глаза и ежиться, а тело поддавалось на эротические провокации без сопротивлений.

Когда музыка закончилась, и Герман проводил меня до диванчика, предлагая сесть, я с ужасом заметила, что пудра с моего лица осталась на его рубашке! Мужчина прочитал смятение в моих глазах, а по направлению напуганного взгляда понял, в чем дело. Он снова рассмеялся, а я в тысяча первый раз сгорела со стыда — осталось только дунуть, и разлечусь сизым пеплом.

— Что ж, этот вечер мы провели прекрасно, теперь поедем домой, — Герман махнул рукой, и нам быстро принесли счет.

Вот и все. Сейчас он привезет меня в свои покои и трахнет, как и обещал, а я ничего не смогу с этим поделать. Потому что мое тело — его собственность, и я весь вечер прокручиваю эту фразу в своей бестолковой голове, заставляя нервы натянуться, как струны гитары.

Рассчитавшись, Герман Александрович подал мне руку и повел к лифту. Мы поехали вниз, воздух здесь спертый и дышать очень тяжело.

— Юрий Малинов говорил, что вы девственница. Это правда? — будто невзначай спрашивает Амурский, и я теряю равновесие. Приложив руку к стене лифта, чтоб не грохнуться прямо тут, с трудом держусь на ногах.

— Да, правда, — шепчу я, боясь смотреть на мужчину.

— Я хочу, чтобы вы сказали это сами. Громко! — Герман поворачивается ко мне, он слишком близко, даже дыхание, тяжелое и напряженное, щекочет мой затылок.

— Я девственница, — пискнула в ответ, отворачиваясь.

— Нет, не так! Виктория, смотрите мне в глаза и произнесите это, давайте, — мужчина хватает мой подбородок, заставляя наши взгляды встретиться.