Молот (СИ) - Дашкова Ольга (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt) 📗
— Что случилось?
К нему тут же влетела Аня, она так и осталась на улице, понимая, что мужчине может стать плохо, как тогда, когда она застала его на веранде, выворачивающего свой желудок в ведро. Не понимая почему, но она осталась, хотя могла уйти, заняться своими делами. Волновалась? Переживала? Ну, что себя обманывать, да было такое.
— Подожди, сейчас я тебе помогу, сиди на месте.
Девушка подняла таз, вновь налила в него воды, стараясь не смотреть на обнаженного мужчину, она встала чуть дальше, но у его раздвинутых ног и начала поливать его из ковша, смывая пену с волос и лица. В одежде было жарко, футболка моментально прилипла к телу, леггинсы намокли.
— Не открывай глаза, а то попадет мыло.
Артем не открывал, он лишь чувствовал Анины пальчики на волосах, она массировала кожу головы, от чего хотелось урчать довольным котом. Его руки сами собой потянулись к девушке, большие ладони обхватили тонкую талию, сжали ее. Пальцы девушки замерли, из ковша перестала литься вода.
— Артем, не надо. Не играй так.
Он открыл глаза, встретился с зеленым взглядом Аниных глаз, сразу запахло свежестью и листвой. Еще сильнее сдавил ее талию, руки быстро заскользили по спине, притянули к себе за шею, зарываясь в волосы. Его губы совсем близко, его ладони обжигают, взгляд парализует. Аня смотрит неотрывно на его губы, приоткрывает свои, резкий вздох, горло сушит, хочется пить, и она целует его сама.
Движения, всхлипы, вздохи. Футболка летит на мокрый пол, обнажая грудь девушки. Рука скользит по ребрам, накрывая ее, она идеально ложится в его ладонь.
«Черт, она, правда, идеальна».
Вбирает сосок в рот жадным поцелуем, второй сжимает, выкручивая пальцами. Аня подается вперед, опускает глаза, смотрит, как Артем до боли ласкает ее ставшую такой чувствительной грудь. Его руки стягивают с нее оставшуюся одежду, снова его рот накрывает ее губы, и Аня оказывается на коленях мужчины, с широко раздвинутыми ногами, максимально открытая для ласк.
Артем проскользил пальцами между ее гладкими складочками половых губ, задевая и царапая ногтями клитор, закружил по нему, от чего Аня протяжно застонала, заерзала на коленях.
«Черт, какая же девочка горячая и влажная. Кончу, наверно, только от того, что просто касаюсь ее».
Мужчина ласкал клитор, дразнил вход во влагалище, продолжая целовать девушку. Вновь нашел набухший сосок, прикусил, Аня закричала, давление на клитор увеличилось, он безжалостно натирал его большим пальцем, пока сосал грудь. Аня напряглась всем телом, бедра задрожали, дыхание стало сбивчивым. Оргазм неизбежно накрывал ее, сжимала ноги, тело трясло.
— Артем, не могу больше, Артем…аааа…пожалуйста….аааа.
«Ахренеть, твою же мать, вот это девочка. Кончай, сладкая».
Сильнее давит на клитор, впиваясь в губы, глотая ее крики, Аня кончает, но тут же два пальца вонзаются в ее влагалище, резкие, но не глубокие толчки. Аню снова трясет, следом накрывает второй оргазм, она кончает на пальцах Артема, выбрасывая струю жидкости, сквиртуя, теряясь в своих ощущениях.
«Будь я проклят, откуда же ты такая взялась, девочка? Сука, сейчас взорвусь сам, только от одного ее оргазма на своих пальцах».
Глава 11
Ночь была теплой и безоблачной, небо было чистым, а звезды яркими, или, может, Ане это только казалось. А еще, было очень тихо, молчали соседские собаки, лишь где-то в кустах стрекотали сверчки. Сидя на крыльце, девушка выпустила струйку сигаретного дыма в это ночное небо, рассматривая звезды. Вроде и не курит, так чтоб это было вредной привычкой, но иногда хочется хоть на миг расслабиться, одурманить мозг никотином, ни о чем не думая.
Вот и сейчас Аня уговаривала себя ни о чем не думать, не давать оценку своему поведению и действиям. О поведение Артема можно было и не думать совсем, там было все ясно и понятно, он мужчина, ему проще, захотел-взял, сплошные инстинкты, рефлексы. Если начать анализировать и размышлять, то ни к чему хорошему в своих мыслях она не придет.
Начнет сама себе выедать мозг, гнобить и корить, что расслабилась, повела себя, как шлюха. Хотя, шлюха — звучит слишком грубо, Аню аж передернуло от этого слова. Что позволила первому встречному, совершенно незнакомому мужику воспользоваться моментом, ситуацией, а она слишком вяло сопротивлялась, так, что он и не заметил. Потом еще влепила пощечину, мол, обиженная, господи, дура такая.
Как тогда сказала мать: «Ну, что, позволила этому сопляку так быстро затащить себя в койку и попользоваться? Так вот, знай, так теперь будет поступать каждый». Тогда эти слова резали по живому, но она даже не пыталась доказать, что все было не так, ее матери бесполезно что-либо доказывать.
В любом случае, все это было давно, но в голове просто отпечатались те слова, то клеймо, которое на ней поставила родная мать. И потом, к любому мужчине, который оказывал ей знаки внимания, Аня присматривалась слишком долго, тщательно прощупывала, и думала над предложением сходить на свидание или провести вместе время. Пока она этим занималась, у мужчины пропадал интерес и желание добиваться ее дальше.
Будто она матери доказывала, что ей никто не пользовался и не пользуется. Что она сама принимает решения и позволяет быть рядом. Но этот мужчина брал, не спрашивая, брал так, что она не могла оттолкнуть его и отказать. Он просто подходил, прижимал к себе, не говоря ни слова, Аня чувствовала, как от нетерпения его руки до боли сжимали ее тело, как поцелуи обжигали кожу, как он хотел ее, здесь и сейчас.
От воспоминаний того, что произошло в бане, по коже побежали мурашки. Аня никогда не испытывала такого, словно Артем в ее теле переключил тумблер, он знал, куда целовать, где ласкать, как давить, дразнить и доводить до экстаза, так, что перед глазами были цветные круги. Она словно сорвалась с цепи, на которую сама себя посадила, содрогалась, трепетала, пульсировала на его пальцах.
А потом, когда он одним резким движением посадил ее на свой член, закричала, вцепилась ногтями в мощные плечи, царапая, сама насаживаясь глубже. Ее держали под ягодицы, Артем насаживал, растягивая ее лоно, до синяков впиваясь в кожу. А когда Аня окончательно потерялась в ощущениях, он неожиданно вышел из нее, приподняв, проводя по своему члену рукой, кончая, крепко прижимая девушку к себе.
После этого Аня молчала, не хотелось ничего говорить, да и пощечина была бы совершенно неуместна. Молчали оба. Так же, молча, домылись, Артем не делал резких движений, Аня же старалась не смотреть в его сторону. От части было стыдно, что он мог подумать о ней плохо, принять за доступную и безотказную, хотя строила из себя такую гордую и независимую.
От части, за то, что так откровенно отдавалась, шептала, просила еще. Господи, она снова краснела, словно ей шестнадцать и мальчик пригласил ее в кино, с той лишь разницей, что мальчик сейчас ее так хорошо “отжарил”, и снова спасибо ее напарнице Людке за словарный запас.
Они так же молча поужинали, хотя Артем неотрывно наблюдал за ней, Аня чувствовала его взгляд, но делала вид, что не замечает. А он, словно специально, смотрел, прожигая на ней дыру.
— Иди в комнату, я уберу посуду и поставлю уколы.
Артем не сдвинулся с места, но, когда Аня попыталась встать и потянулась за его тарелкой, схватил за руку, она замерла, глядя на нее, потом ему в глаза. Хорошо, что в них не было наглой усмешки и этой дурацкой ухмылки, а то бы точно эта тарелка полетела бы ему в лоб.
Артем встал, ушел в комнату, пришел с тетрадкой и ручкой.
“Что не так?”— было написано на листке.
— Все нормально. Все так.
“Я тебя обидел?”
Аня усмехнулась, собрала посуду со стола, отнесла к раковине.
— Нет, Артем, ты меня не обидел. Просто, я не привыкла к такому, что ли, быстрому, слишком быстрому развитию событий. Я не знаю, как реагировать, я согласилась присмотреть за тобой, но…
“Тебе было хорошо?”
Аня обернулась и прочитала то, что ей показал Артем. О да, ей было очень хорошо, безумно хорошо, так хорошо ей не было никогда в жизни. Но этого всего она, конечно, не сказала.
