Это небо (ЛП) - Доутон Отем (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗

Клаудия, хохоча, закидывает печенье в рот.

— То есть во время прелюдии ты не пользуешься чистящими средствами? Многое упускаешь.

— Я люблю отбеливатель, — шутит Смит.

Гогоча, Джули хлопает себя по бедру.

— Я не против очистителей для унитаза.

— Чистящие средства не самое ужасное, — повышаю я голос. — Самое ужасное, что звезда ролика мой парень, а его партнерша не я.

Я на подхвате. Точнее, я актриса второго плана. Роль у меня простая, ее можно разбить на три части.

Шаг первый: войти в туалет.

Шаг второй: увидеть, как возлюбленный занимается сексом с официанткой.

Шаг третий: упасть в обморок.

— От голливудской подружки до голливудской бывшей подружки за пять секунд. Какая банальность. — Мне самой от себя противно. — Знаю, звучит глупо, но мне казалось, что у нас с Реном все по-настоящему.

— Серьезно? — Джули ставит бокал с «Маргаритой».

— Ну да. Я была с ним два года. У тебя другое мнение?

Она наклоняет голову.

— Не знаю, Джем. Раньше говорить не хотелось, потому что ты переживала, но я сомневаюсь, что в последнее время ты была счастлива с Реном.

Провожу языком по острому краю верхних зубов. Из-за слов Джули внутри все сжимается.

— Я была счастлива.

— Правда? Как по мне, тебя попросту все устраивало, а счастье — это совсем другое.

— Я понимаю, что ты делаешь, Джулс.

Она округляет глаза.

— И что же я делаю?

Взмахиваю рукой.

— Ты пытаешься все перекрутить. Пытаешься убедить, что я ничего не потеряла и мне лучше без Рена.

— Получается?

— Без понятия. Наверное.

Перебираю воспоминания. Вспоминаются ночи, когда я просыпалась рядом с Реном, паниковала и думала о том, что я здесь забыла, молчаливые ужины, когда мы играли в телефонах, чтобы не общаться.

Выходит, все это время я себя обманывала? Два года жизни были затянувшейся шуткой? А главный прикол в том, что я нашла Рена в туалете?

— Хоть Рен и привлекательный, он тебя не зажигал, — заявляет Джули, возвращая меня к беседе. — Это тебе ни о чем не говорит?

Сглатываю и отхлебываю «Маргариты».

— Это говорит о том, что меня нельзя зажечь.

— Тебя окрыляют книги и пьесы. Тебе снесло крышу от мистера Дарси и Хитклиффа. Может, вспомним двухлетнее помешательство на фильме «Амели»?

— Это другое дело, — настаиваю я. — Все это вымысел.

— Ну и что? Ты не хочешь испытать то же самое? Не хочешь того, что было у Амели, Элизабет и Кэтрин?

— Кэтрин умерла, — едва слышно напоминаю я.

Джули вздыхает.

— Меня бесит, что ты утратила веру! Раньше ты мечтала о влечении, страсти и переживаниях!

— Наверное, я поменялась. — Я рассказываю о гусенице, которая вместо бабочки становится молью.

— Вдохновляет, — иронично замечает Клаудия и грызет очередное печенье.

— Ты не моль! — изумленно хохочет Джули, вглядываясь мне в лицо. — Знаешь, что тебе нужно?

— Работа? — шучу я.

— Да, но я не об этом. Рен и Эл-Эй вытянули из тебя все силы. Тебе нужно вернуть уверенность в себе.

— Уверенность? А что это?

Она выгибает рыжеватую бровь.

— Мне напомнить о великой разборке с Мелиссой Макси?

Клаудия переводит взгляд то на меня, то на Джули.

— Выкладывайте. Кто такая Мелисса Макси и чем бедняжка заслужила разборку?

Я издаю стон, а Джули начинает рассказ:

— Мелисса Макси не была бедняжкой. Она была злющей, сварливой дьяволицей, которая ходила с нами в драмкружок. Они с Джеммой претендовали на роль Виолы из «Двенадцатой ночи». Само собой, Джемма поставила Мелиссу на место.

— Дурость, сударь, вроде как солнце, всюду разгуливает и везде поспевает светить, — цитирую я пьесу, привнося драматизма.

— Ты поставила ее на место знанием Шекспира и обаятельной улыбкой? — спрашивает Смит.

— А еще синей краской для волос, глазированными пончиками и надувной куклой, — уклончиво откликаюсь я.

— Надувной куклой? — Он принимает озадаченный вид.

— Смысл в том, — с нажимом произносит Джули, — что ты была великолепна. Тебя ничто не останавливало. Ни одна Мелисса Макси, ни один Рен Паркхерст в мире не могли тебя осадить. Знаешь почему?

— Почему? — в унисон выдаем мы.

Она поднимает руки, как проповедник за кафедрой. Не будь она такой серьезной, я бы покатилась со смеху.

— Потому что ты верила в себя, Джемма!

Клаудия наклоняет голову и восторженно хлопает.

— Аллилуйя!

— И у меня, — продолжает Джули, — есть план, как вернуть уверенность.

— Какой же? — интересуюсь я.

— Тебе нужны отношения наподобие бридж-кредита.

В замешательстве я морщу лоб.

— Бридж-кредита?

— Это краткосрочный кредит. Например, если ты не готова к долгосрочному кредиту, эти деньги помогут продержаться, пока ты не перейдешь к следующему этапу, — объясняет Джули, тем самым напоминая, что родители у нее финансисты. — В твоем случае бридж-кредит — это временный парень. Два по цене одного: уверенность в себе и страсть, завернутые в идеальную дешевую упаковку.

Клаудия с планом согласна. Она говорит, что для интрижки «есть повод», бормочет что-то о негодниках, цепях и черной коже.

— Еще хлысты, — с ухмылкой добавляет Джули.

— Чистящие средства!

Опираюсь на локти и качаю головой.

— Нет.

У Клаудии вытягивается лицо.

— Что именно «нет»? Хлысты?

— Цепи?

— Отбеливатель?

Показываю, чтобы они остановились.

— Все.

— Кто в твоем вкусе? Спортсмен? Ковбой?

— Гангстер?

— Как насчет художника, который разбирается в красках, любит фильмы Уэса Андерсона и обсуждает французский романтизм?

— Нет.

Клаудия задумывается.

— Дровосек?

— Разве дровосек — это типаж? — Я фыркаю через нос.

— О да, дровосеки крутые, — отвечает Джули. — Питаться подножным кормом — это очень сурово и по-мужски. Они честно трудятся и потеют. — Она закрывает глаза и удовлетворенно вздыхает.

Мы глядим на Смита. Сейчас его черед высказываться. Он качает головой и поднимает руки.

— На меня не смотрите. Я до сих пор пытаюсь понять, что Джемма сделала с надувной куклой.

— Очень рада, что у вас добрые сердца, но интрижка — это ужасная идея, — твердо заявляю я. — Начнем с того, что в этой ситуации я оказалась из-за парня. Вряд ли я решу проблемы, если побегу искать нового.

— Интрижки нельзя обдумывать. Они просто случаются, — всплескивает руками Джули. — Ты не ищешь того, за кого выйдешь замуж. Ты всего-навсего повеселишься.

Я отвожу взгляд.

— Я не готова доверять мужчинам.

— Мы не говорим о принце на белом коне. Мы говорим о пожирании мужчин. Мы говорим о том, что ты вонзишь в парня зубы и задашь ему жару. Мы говорим о сексе, Джемма. О СЕКСЕ, — по буквам проговаривает она. — Для этого не нужно доверять. Нужен только презерватив.

Как ни странно, я начинаю смеяться.

— Джулс!

Она дерзко ухмыляется.

— Уверяю тебя: покувыркаешься с умелым парнем и забудешь об этом дебиле и о том, что он сделал.

Я морщусь. Не потому, что она употребила слово «дебил», а потому что очень сомневаюсь, что кто-то или что-то поможет мне забыть про Рена и публичное унижение.

Клаудия осушает бокал и щелкает пальцами.

— Решено. Мы должны куда-нибудь выбраться и начать искать.

— Вместо того чтобы считать это финалом, — говорит Джули, покручивая шоколадную конфету между большим и указательным пальцами, — считай это началом.

— Началом чего? — бормочу я.

— Чего-нибудь хорошего, — хлопает ресницами Джули. — Началом тебя. 

Лэндон

К тому моменту, когда я ступаю на песок, солнце начинает растворяться в Тихом океане, а сумеречное небо испускает теплое сияние.

Положив доску, я падаю на колени и расстегиваю гидрокостюм. Свесив голову на грудь и крепко зажмурив глаза, я стряхиваю с волос соленую воду, как собака после мытья.

Стягиваю костюм, который издает чмокающие звуки. Наконец-то вернув способность нормально дышать, я провожу руками по влажной липкой груди и резким движением вытряхиваю воду из уха.