Пустышка (СИ) - Кенборн Кора (полная версия книги TXT) 📗
— Езжай домой и проспись, Росс. — Знаю, что в таком состоянии ему опасно садиться за руль, но его нахождение рядом опаснее.
— Ты принимаешь сторону этого говнюка? — Карие глаза Росса вспыхивают, двойной смысл этого заявления понятен. Следующие мои слова определят, каким для меня будет оставшийся месяц учебы.
Управлять или следовать. Выбор за мной. И я снова выбираю себя.
Вырвавшись из рук Кэррика, я вытираю тыльной стороной ладони вспотевшее лицо.
— Нет. Я выбираю свою сторону. Позвони, когда протрезвеешь.
Хлопнув дверью машины, до меня слишком поздно доходит, что я забыла в ней ключи. С приглушенным проклятием топаю к задней двери, после того как Росс отъезжает, послав нас обоих куда подальше. И в завершении чудесного вечера, разверзаются небеса, и мелкий покрапывающий дождь превращается в ливень.
Длинные ноги Кэррика быстро меня догоняют.
— Шайло.
— Оставь меня в покое, Кэррик.
— Что, черт возьми, только что было?
— Ничего.
— Это не было ничем, — настаивает он, появляясь рядом со мной, когда я пытаюсь привести свое разорванное платье в порядок и приподнимаю подол. — А если бы меня здесь не оказалось?
— Я бы справилась. — Перебросив высокие каблуки через белый деревянный забор, я взбираюсь на него и оказываюсь с широко расставленными ногами, прежде чем перекидываю другую ногу. Платье цепляется за зубчатый столб, и я слышу звук рвущегося материала, когда ноги касаются травы. Мне следовало бы расстроиться, но на данный момент единственное мое желание — скинуть эту чертову вещь.
Дерьмовое напоминание о дерьмовом вечере.
Кэррик повторяет мой путь и перелезает через забор с изящной ловкостью. Тяжелые слои тюля мешают моему бегству, так что он снова хватает меня за руку, прежде чем я добираюсь до дома.
— Он сделал тебе больно?
— Я могу справиться сама, — кричу я, вырываясь из его хватки и пробираясь к задней двери. Прибывая в раздражении после этого дня, я погружаю каблуки в грязную траву и разворачиваюсь. — Что ты вообще тут забыл? Ты здесь работаешь, Кэррик. Ты стрижешь наш газон. Ты не мой телохранитель!
— Нет, я твой друг.
— Друг? Подумай получше! Единственное место, где я с тобой разговариваю — за этим забором. Разве я общаюсь с тобой в школе? Черт, я по-скотски повела с тобой сегодня, но ты все равно притащился. Почему?
— Я люблю тебя.
Его признание как удар ниже пояса.
— Ты не можешь! Разве ты не знаешь, кто я? Как ты можешь меня любить, когда даже я себя ненавижу?
Напряжение в его теле ослабевает, он проводит костяшками пальцев по моей влажной щеке.
— Моей любви хватит для нас двоих.
— Я заставлю тебя ненавидеть меня. Этого не избежать.
В его глазах вспыхивает огонь, превращающий цвет морской волны в синий одухотворенный индиго.
— Никакое твое действие не изменит моих чувств.
Я не заслуживаю его доброты, и уж точно не заслуживаю любви. Путь, по которому я иду — это одностороннее направление в ад, и я не собираюсь тащить его за собой. Кроме того, я оставлю этот город и всех в нем позади. Включая его.
— Возвращайся домой, Кэррик. Я не хочу, чтобы ты был здесь.
— Но что, если Росс вернется?
— Не вернется.
Кэррик хмурится.
— Я не смогу заснуть, если буду беспокоиться о тебе.
Вернувшись к своей роли, я широко раскрываю руки и смеюсь.
— И что ты собираешься делать? Стоять здесь под дождем и охранять меня, словно бродячий пес?
— Да.
— Почему ты так одержим мной?
— Я не одержим, я просто хочу убедиться, что с тобой все в порядке. Отложим разговор до завтра.
Я обхватываю себя руками и опускаю взгляд.
— Тебе не помочь мне.
— Тогда я просто буду тебя защищать.
Повернувшись к нему спиной, я вбиваю на дисплее код и захожу внутрь, после чего опираюсь всем своим весом на дверь, за которой остался Кэррик. Поднявшись на третий этаж, срываю оставшуюся часть изодранного платья и натягиваю майку и шорты. Забираюсь в постель с влажной кожей и промокшими волосами, пока из уголков глаз текут слезы. Ненавижу эмоции. Вот почему я предпочитаю прятаться за фасадом, показывая миру единственное лицо, которое им небезразлично.
Пустышку.
Уткнувшись лицом в подушку, я оплакиваю себя. Оплакиваю Кэррика. Я плачу, потому что вынуждена жонглировать масками лжи. Через несколько мгновений меня окутывает знакомое тепло, я бреду к окну, чтобы подтвердить то, что уже знаю.
Горло сжимается, как только я различаю его силуэт в темноте. Белая рубашка облепляет тело, а сам он стоит, засунув руки глубоко в карманы, глядя на мое окно. Парень не двигается, не смотря на то, что мокрые непослушные волосы свисают ему на лоб.
Мы смотрим друг на друга, и тепло внутри меня продолжает разливаться. Я не хочу, чтобы он был здесь, но не могу ничего сделать с чувством безопасности, которое он мне дарит. Мне стоит накричать на него, чтобы он ушел, но моя эгоистичная сторона принимает все, что он предлагает без капли благодарности.
Глаза снова наполняются влагой, когда я отталкиваюсь от окна и возвращаюсь в кровать.
Я больше не позволю ему тратить на меня время. Но сейчас я лежу под своим тяжелым белым одеялом с закрытыми глазами и раскаиваюсь о сегодняшнем дне, потому что уже сейчас предчувствую будущие разрушения.
***
Настоящее
— Мисс... То есть, Шайло, мы на месте.
Отлепившись от окна, я вижу, как Уилл изучает меня задумчивым взглядом. Мое сердце бешено бьется, а в ушах свистит.
— Уже?
— Ты была в отключке минут двадцать, — замечает он, заглушая двигатель. — Готова?
— Это еще один из твоих риторических вопросов? — спрашиваю я, снова смотря пустым взором в окно.
— Полагаю, что да.
— Что означает, у меня нет выбора. — Воспоминания, которые бурлили во мне с момента, как я сошла с самолета, не покидают мой разум, превращая и без того напряженную ситуацию в практически невыносимую. Я устремляю глаза на белую табличку снаружи кирпичного здания. Она с гордостью отображает имя, от которого содержимое моего желудка стремиться наружу.
«Общинный центр имени Элизабет Кинкейд».
Уилл уже вышел из машины и ожидает меня у капота. Мне остается только молиться, чтобы управляла этим местом мама Элли, а он стал врачом, которым должен был стать.
Несмотря на то, что я с ним сделала.
— Ты ведешь себя так, словно хуже быть не может, — заявляет Уилл, поскольку мой шаг замедляется по мере приближения к входу.
— Так и есть. — Подробностей я не уточняю. Мой надзиратель не должен быть моей новой лучшей подружкой, и уж точно не должен стать человеком, с которым стоит делиться темными секретами.
— Ты загадка, Шайло Уэст, — отмечает он, всматриваясь в меня, как будто ищет во всем какой-то смысл.
Я ничего на это не отвечаю, решив перевести разговор.
— Ты ведь не местный. — Это не вопрос. Я уже знаю ответ.
— Миссури, — подтверждает он, открывая дверь и приглашая меня пройти внутрь. — Небольшой фермерский городок недалеко от Канзас-Сити. Переехал сюда около пяти лет назад.
Средний запад. Я угадала.
Беседа резко заканчивается, когда мы ступаем в центр. Внутри все так же просто, как и снаружи. Ровный слой белой краски покрывает стены, украшенные только фотографиями в черной рамке Элли — сначала малышкой, далее маленькой девочки с широкой улыбкой и робкой первокурсницы средней школы, решившей жить обычной жизнью.
Последняя фотография бросается в глаза, и я отворачиваюсь, прежде чем кто-то увидит мое выражение лица. На изображении Элли в белой комнате, вся в проводах, а с ней два знакомых улыбающихся лица с темными кругами под глазами.
