Лунные грезы - Николсон Кэтрин (первая книга TXT) 📗
– Что это?
– Трансляция из «Ла Скала», месье, – ответил бармен с сильным итальянским акцентом. – Начнется через несколько минут. А пока они дают интервью с одной из певиц.
– С которой?
Бармен, поняв, что встретил родственную душу, еще одного поклонника оперы, совсем размяк:
– Вы любите оперу, месье? Я тоже.
И, показав на разгул стихии за окном, объяснил просто, но очень серьезно:
– Вот это напоминает о том, что все мы смертны. А в такую ночь музыка точно жаркое пламя.
– А певица? – напомнил Гай, едва скрывая нетерпение.
Бармен пожал плечами:
– Впервые слышу. Юное дарование. Все только и твердят о ней. – Он поджал губы. – Правда, это еще не значит, что она умеет петь.
– А что она говорит? – жадно спросил Гай, проклиная свое незнание итальянского.
– Да ничего нового. Дескать, всегда хотела петь. Когда-то ей помог советами и поддержкой верный друг, и когда она выходит на сцену, поет только для него.
– А сегодняшний спектакль? Нет, не говорите, я, кажется, знаю. – Гай извлек из бумажника листок. Дата, время, место. – «Паяцы».
Бармен перегнулся через стойку, сгорая от любопытства узнать, почему его единственный посетитель ухмыляется, как мальчишка.
– Ах, месье, – с легкой завистью улыбнулся он. – Вам повезло.
– Это верно, – кивнул Гай. – Очень повезло. Бармен взглянул на большие хромированные часы над стойкой.
– Но, месье, вам надо поторопиться или пропустите самое главное.
Гай поспешно затянул пояс пальто и допил горький кофе. Слаще он в жизни ничего не пробовал. И на этот раз не пропустит самое главное.
Мысль об этом согревала его в дороге. Он включил радио и настроился на Милан. Музыка наполнила салон, отгоняя тьму, заглушая рокот мотора и вой бурана. Сегодня они будут вместе. И если он опоздает, она подождет. Единственный друг. Негасимая звезда. Его Коломбина.
Спуск с горы всегда намного страшнее подъема. Именно в этот момент усталый водитель забывает об опасности и, опьянев от облегчения, мчится навстречу смерти.
У Гая не осталось ни малейшего шанса. Увидев перед собой светящиеся фары, он не колеблясь повернул руль и в наступившей тишине мгновенно почувствовал, что машина сорвалась с дороги. Водоворот тьмы засосал его, и Гай неожиданно понял, что все-таки проиграл партию.
Но прежде чем машина упала на острые скалы, Гай торжествующе улыбнулся. Он оказался прав. Стоило ждать столько лет, чтобы услышать ее. Все вокруг звенело этим тревожащим душу голосом. Коломбина начала петь, как поет мать – ребенку, любовница – возлюбленному, с нежностью и тоской, которые проникли сквозь равнодушие и горечь разочарований и коснулись его сердца.
…Они покорны ее властному призыву,
Но тщетно жаждут обрести в кругу земли
Ту синеву, разлив красот счастливых,
Которые лишь манят издали.
Перед тем как Гая окончательно поглотил мрак, у него мелькнула мысль, что он по крайней мере не зря прожил свою жизнь. «Никто не знает, – подумал он горделиво, – но она поет для меня».
– Сегодня было, как в Неаполе? – спросила Корри, падая в объятия Карла Бейера. За занавесом бушевала настоящая буря, но девушка не могла понять, ярость это или признание.
– Нет. – Лицо Карла было бледным и осунувшимся. – Хуже. Гораздо хуже. И лучше… лучше, чем ты способна себе представить. Никогда не слышал такую Недду. Ты навеки испортила партию. Больше никто не сумеет исполнить ее так, как ты.
Его слова доносились до Корри будто издалека! Неужели Карл прав? Трудно сказать. Сейчас она слишком измучена и чуть жива.
– Не верю. – Она ничего не помнила, ничего не чувствовала, измотанная до крайности. – Вы просто меня утешаете.
Дирижер покачал головой и открыл дверь ее гримерной. Костюмерша склонилась над приемником. Лицо сияло гордостью собственницы. Комментатор взахлеб рассказывал о сегодняшнем спектакле. Его едва было слышно за ревом ценителей оперы, которые отказывались покидать зал.
– Потрясающе… потрясающе… Все, что писали об исполнительнице неапольские газеты, оказалось правдой! Я бы даже сказал, что они не воздали ей должное. Не припомню, когда был так тронут, так изумлен. Мисс Модена – это истинная Недда. Со своего места в ложе я вижу, как обозреватели уже бросились передавать репортажи, чтобы успеть попасть в утренний выпуск. Понимаю их нетерпение. Нынешняя премьера – великий праздник. То, чему мы были восхищенными свидетелями, – событие, столь же редкое, сколь и прекрасное. Рождение новой сверкающей звезды…
Корри закрыла глаза. Она все еще не вышла из образа и подсознательно ожидала, когда взмах дирижерской палочки вновь оживит ее. Месье Бейер прав: в Неаполе все было иначе. На сей раз она пела потому, что заставила себя, истратив на это всю энергию до последней капли.
Но тут восторженный лепет комментатора прервал другой голос. Деловитый, резкий, чуть нетерпеливый.
– Приносим свои извинения за то, что прервали трансляцию из «Ла Скала», поскольку считаем необходимым срочно предупредить водителей, оказавшихся на шоссе между французской границей и Лугано. Там произошла серьезная автокатастрофа. Грузовик едва не столкнулся с легковой машиной. Водитель грузовика не пострадал, но второй водитель, синьор Гай де Шардонне, известный французский предприниматель, отправлен в Женевский госпиталь. Степень полученных им повреждений еще не установлена…
Корри застыла. Казалось, прошла вечность, прежде чем она осознала сказанное диктором. Возможно, она просто не расслышала имя? Нет… слишком велико совпадение. Это он.
Девушка ошеломленно уставилась на приемник. Сообщение снова сменилось передачей из театра. Комментатор почти визжал от восхищения:
– Через несколько минут занавес вновь поднимется. Чем удивит нас следующий, последний акт? Публика наэлектризована и не может дождаться окончания антракта…
Панегирик продолжался, но Корри уже ничего не слышала и, к удивлению костюмерши, порывисто вскочила:
– Послушай, Мартина. Найди мне месье Бейера. Скорее.
Женщина с ужасом уставилась на Корри:
