Ботаники не сдаются (СИ) - Логвин Янина (полные книги txt) 📗
Нет, я пока и близко не горячусь, но напрягаюсь.
— Какие слухи?
— О том, что твоя ботанша…
— Осторожнее, Саня! — я чувствую, как у меня проседает голос. — Следи за языком!
— Прости. Что твоя Катя поспорила на тебя с кем-то из девчонок. Ну, знаешь, на любовь и все такое. Мол, превратит Воробышка в дурака. А теперь, когда ты вчера с ней не стеснялся, получается, что она…
— Гай? — я прерываю парня, и он смотрит растерянно.
— Что?
— С каких это пор мой друг стал торговать сплетнями, как худая баба? Если у тебя где-то зудит, ты прямо скажи, я почешу.
— Птиц, да мы же как лучше хотели!
— Еще раз услышу — и ты мне не друг, ясно?
— Ванька, ну чего ты? — Береза берет меня за локоть, но я уже сдернул с подоконника сумку и грубо пихаю его в плечо, освобождая себе дорогу.
— Пошел ты!
— Тебя хотела видеть София, срочно! — слышу вдогонку, но ухожу молча.
Пошло оно все! Сейчас я намерен отсюда свалить, но иду, глядя перед собой прямо — что ж, если у кого-то возникли вопросы, то я готов ответить.
— Иван? Воробышек! Подожди! Я как раз тебя искала!
Мать вашу! И откуда она только взялась?!
Преподаватель по термодинамике выходит из деканата и замечает меня на лестнице. Пожилая женщина подзывает меня к себе коротким взмахом ладони, отступая в сторону.
— Здравствуйте, София Витальевна, — я подхожу и останавливаюсь перед ней, твердо сжав рот. Неужели сюрпризы на сегодня не закончились?
— Здравствуй, Ваня. — Она снимает очки и складывает их в футляр. Смотрит серьезно. — Я просила тебя зайти.
— Да, мне передали.
— Это насчет Кати. Я знаю, что последние недели вы много времени проводите вместе. Возможно, ты в курсе, что происходит?
— А что с Катей не так? И что происходит?
— Скажи, ты видел ее сегодня? На занятия она не пришла, я звонила родителям, но они удивлены не меньше моего и уверяют, что дома ее тоже нет. На звонки Катя не отвечает.
Как бы я ни злился на Умку, но сердце пропускает тревожный удар.
— Сегодня нет. Но видел вчера.
— Она тебе объяснила причину своего решения? Сергей Михайлович мне озвучил новость и, честно говоря, — женщина разводит руками, — мы все находимся в состоянии полнейшего изумления. Пойми, Катя не обычная студентка, она лицо и гордость нашего университета. Мы все крайне обеспокоены и отказываемся понимать происходящее.
Кажется, я тоже отказываюсь понимать суть разговора. Я смеряю женщину хмурым взглядом.
— Простите, София Витальевна, но я не вполне понимаю, о чем речь?
— Катя приняла решение уйти из университета. Совсем уйти, Ваня, не сдав даже сессию и бросив все, к чему стремилась. У нее по плану сложнейшая подготовка к Мюнхенской олимпиаде физиков, где показать себя, все равно, что получить билет в большой мир науки. А она вместо этого оставляет секретарю заявление об отчислении. Да-да! И написала его еще на прошлой неделе, но Юлия Михайловна, как всегда не сразу отреагировала. Я знаю, что вы общаетесь, так, может быть, ты в курсе? Ваня, что случилось?
Нет, я не в курсе. Я и близко, мать твою, не в курсе!
— Не знаю, — отвечаю резче, чем следует, но мне плевать. Я разворачиваюсь, чтобы убраться из университета к чертовой матери. — Но обязательно узнаю!
Она сидит на скамейке возле моего мотоцикла — Умка, сунув руки между колен и повесив плечи. На ней привычный джинсовый комбинезон и кеды. За спиной рюкзак. На тонком плече лежит коса, а глаза так долго смотрят на землю под ногами, что очки сползли на нос.
— Привет.
От звука моего голоса она вскакивает. Хочет что-то сказать, но только несмело выдыхает:
— Здравствуй, Ваня.
Мы не виделись ночь, а смотрим друг на друга так, словно прошел год.
— Почему ты здесь, а не на занятиях?
— Я… я ждала тебя. Хотела поговорить.
— Зачем ждать, Катя, если меня можно легко найти в университете?
— Я подумала, что ты не станешь со мной разговаривать при всех.
Она смотрит не моргая, на лице ни кровинки. Я хочу протянуть руку и коснуться ее щеки… и не могу. Мы стоим, не прикасаясь и не сближаясь, словно между нами пролегло пространство, плотность которого не дает возможности его перешагнуть.
— Почему ты не отвечаешь на звонки?
Она тут же тянется ко мне взглядом полным надежды.
— А ты звонил?
Нет, не звонил, и надежда в голубых глазах гаснет.
— Нет. Но тебе звонил твой куратор.
Она рассеянно хмурится, пробует карманы, но, сообразив, что в них пусто, сжимает ладони в кулаки и опускает их по бокам.
— Кажется, я оставила телефон дома. Не помню. Ваня, — Умка натужно сглатывает, долго всматривается в мое холодное лицо, но заставляет себя сказать: — Там в университете… Все уже знают, да?
— Знают, — вспоминаю своих друзей. — И куда больше меня. С кем ты спорила?
Умка вздыхает. Ей больно говорить, а мне слышать.
— Со Снежаной Крымовой и ее подругами.
— Когда?
— Два месяца назад. Когда столкнула тебя в фонтан.
На следующий вопрос я знаю ответ, но правду хочу услышать от нее.
— На что вы спорили? — голос кажется хриплым и чужим.
— Что наука поможет мне стать твоей девушкой, и ты сам по своему желанию меня поцелуешь. При всех.
— А если нет?
— Тогда я заберу документы и уйду из университета. Совсем.
— Но ты ведь выиграла? Зачем же написала заявление?
Я вижу вспышку удивления в ее глазах и боль, но мы говорим начистоту, и она это понимает. Качает головой, опустив взгляд.
— Мне не нужна такая победа. Когда я соглашалась на спор, я не знала тебя. Я думала, что ты заносчивый и упрямый. И так все и было. Спор произошел в день доклада у Крокотухи, твои одногруппницы меня высмеяли, и во мне взыграла обида. Они были уверены, что мне никогда не выиграть. Ты казался недостижимой целью — популярный парнем, которому по силе влюбить в себя любую девчонку, и совсем меня не замечал. — Умка тихо добавляет: — И никогда бы не заметил, ты сам признался.
