Чудище или Одна сплошная рыжая беда (СИ) - Кувайкова Анна Александровна (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗
— Если только не мартини!
И вдруг…
На талию скользнула рука, ладонь легла на живот и резко прижала меня спиной к сильному, мужскому телу, напрочь сбив всю дыхалку разом. Сердце мгновенно зашлось в бешеном стуке, а шеи тем временем таким знакомым жестом коснулись горячие губы, негромко прошептав, целуя:
— Не мартини…
И, собственно, и все… Я задрожала вся и сразу!
Он помнил, мамочка моя… Он действительно все помнил! Тот день у меня дома, ни разу не трезвая я, мое настойчивое приглашение, его отказ — сейчас почти все повторилось!
— Или ты за рулем? — негромкий вопрос обжигал шею не хуже поцелуя, я даже зажмурила глаза, чувствуя, как натурально подгибаются колени… но ровно до тех пор, пока не сообразила, собственно, о чем вопрос.
И вот тут уже воспоминанье полоснуло болью по сердцу, невольно заставив замереть.
И он понял. Он как всегда всё понял!
— Анют? — меня тут же развернули, аккуратно обхватили лицо ладонями, пальцами поглаживая щеки. Так нежно, так привычно и знакомо, что по сердцу мгновенно разлилось долгожданное тепло. Да только…
— Меня привез Никита, — смотря ему прямо в глаза, такие яркие и голубые, которые все время помнила и так по ним скучала, все равно как-то невесело улыбнулась я. И нехотя призналась. — Я так и не смогла больше сесть за руль.
— А я-то все гадал, почему его не видно его у отца, — понимающе хмыкнул Богдан и, вдруг взял меня за руку. — Иди сюда.
Душа от этих слов дрогнула, я думала, что меня наконец сейчас обнимут… нифига! Меня зачем-то повели в обход машины. Недоумевая, собственно, что ему пришло в голову и на кой черт было портить такой момент, я молча дотопала следом за ним до угла.
Во имя всех мадгаскарских тараканов, что вообще происходит и на кой он стаскивает с темного силуэта в самом углу огромную белую тряпку?
Нет, я понимаю, что это защитный чехол — тут в гараже многие стояли под такими. И естественно, я догадывалась, что под ним окажется машина, какая-нибудь необычная и жутко дорогая.
И даже с легким любопытством подошла ближе… и не поверила своим глазам, чувствуя, как сердце уходит в пятки. Вот так просто стояла, тупила, моргала, сжимала кулаки так, что побелели пальцы, боясь поверить и осознать.
Но я видела… Видела!
Хищная морда, характерные фары, широкий капот с воздухозаборником, низкая крыша, узкие зеркала и поблескивающая в свете ярких ламп краска того самого цвета черный металлик…
— Но… как?
Вопрос вырвался сам собой… а я все еще стояла, не в силах поверить. И даже не поняла, в какой момент подошел Богдан и обнял меня сзади, пристраивая свой подбородок на моем плече.
— Сгорел лишь внедорожник, — послышался негромкий ответ. — Твоя машина от огня почти не пострадала. Ее смяло, но… постепенно удалось восстановить. Мне хватило года.
А я молчала. Молчала, чувствовала дикий шок и ступор… И все-таки не могла в это поверить. Даже когда меня легонько подтолкнули в спину.
И я не знаю, почему, но я пошла.
Дрожащими руками коснулась такого знакомого прохладного металла на крыле, провела пальцами по нему, по узким зеркалам. Обошла кругом, медленно осматривая, подмечая малейшие, такие знакомые детали. Габариты на капоте, молдинги и то самое литье с резиной. Значок на багажнике между «стопарями», тот самый с крылышками летучей мыши. Взяла торчащие в двери ключи и, помедлив села внутрь.
Я не верила. Не верила в то, что я вижу. Никак!
Я просто не могла. Но… рука так привычно легла на большой руль с плетеной кожаной оплеткой, вторая коснулась панели пластика, велюра на сиденьях… и как-то совсем незаметно повернула ключ в замке. В ответ раздалось такое узнаваемое урчание сытого мотора. С теми же нотками, с теми же переливами. Нога нащупала педаль, двигатель взревел послушно и охотно… И я вдруг поняла, что это он.
Мой малыш. Моя машина…
Не другая. Не похожая. Не новая. Моя. Та самая единственная и неповторимая. С ее легким сладковатым запахом в салоне, паучком на зеркале над головой и даже той же магнитолой. Не знаю зачем, я на автомате полезла в бардачок… и обнаружила там документы. Маленькая черная кожаная папочка, а в ней техпаспорт и права. На мое имя.
Но апофеозом моей полной неадекватности стала найденная там же пачка тонких, легких сигарет… С ментолом!
Я не помню, как я вылетела из салона. Как встала на ноги, как бежала. Я просто влетела с размаха в него, обхватывая его за шею, чувствуя, как по щекам стекают не сдерживаемые слезы.
И уже плевать там было на холодность и нелепость встречи, долгое ожидание и разлуку, непонимание, неловкость… сейчас далеким лесом пошло всё и абсолютно!
Для меня существовал только он, Богдан. Такой понимающий, заботливый, любимый. Он знал меня, он понимал, как для меня это важно, он отпустил меня, когда это было нужно. Он ждал меня все это время, помнил, не забыл… И более того, преподнес такой подарок, на который я не рассчитывала никогда в жизни!
И я еще в нем сомневалась, Господи… да как же я могла?
А потом меня поцеловали. Обнимая одной рукой за талию, вторая уверенно легла на затылок под волосами… Совсем как тогда. Нежно, бережно и аккуратно. С ноткой уверенности, власти, давая понять, что не причинят вреда. А я стояла, таяла в его руках, ощущая наконец-то самый желанный во всем мире поцелуй с привкусом крепкого дорогого табака и нотками все той же пряной вишни…
— Я скучал, Анют, — едва меня отпустили, я получила долгожданное признание. И улыбку. Такую знакомую, настоящую улыбку! И не смогла не улыбнуться в ответ:
— Я тоже…
— Богдан Максимович, — вдруг раздалось негромкое покашливание где-то сзади. — Прошу прощения, что отвлекаю… но там курьер ждет. Надо в документах расписаться.
У кого-то после этих робких слов на лице проступило явное желание убивать, а я, хихикнув, обнимая его за талию, уткнулась в его грудь носом.
Нет, ребятушки… Разговоры по душам, это, увы, с Богданом явно не наше!
Блондину пришлось меня неохотно отпустить, а я, украдкой шмыгнув носом, отошла к своей (своей!!) бибике. Достала из нее пачку сигарет и зажигалку, закурила, заглушила двигатель, украдкой вытирая слезы… Не преставая при этом откровенно улыбаться, как полный, но счастливый до безобразия дурак!
Однако мое счастье померкло чуть-чуть, когда Богдан вернулся к машине. И ладно, документы, но мое внимание привлек конверт в его руке, очень уж характерный для авиабилета.
И вот честное пионерское, я сама не поняла, как мои ловкие кровожадные лапки завладели насторожившей меня бумажкой — скорое всего блондин просто от меня такой наглости не ожидал.
Но и спорить не стал, с усмешкой наблюдая, как я, опираясь на бампер пятой точкой, открываю не приглянувшийся мне почему-то конверт.
Просто вдруг как-то… неприятно стало, что Богдан собрался куда-то уезжать.
— Так-так-так, — разворачивая бумажку, притворно-ехидно пропела я, вчитываясь в печатные строки. — И куда же навострил лыжи сам господин Полонский? Вылет такого-то, угу…
И тут я замолчала, чувствуя, как глаза активно попрыгали на лоб. Перечитала еще раз, увидела знакомую дату, подумала… И перевела обалдевший взгляд на откровенно усмехающегося Богдана:
— Порт-Луи? Маврикий?!
Он просто кивнул. А, я… я даже не нашлась что сказать, вот так вот сразу!
— Ты, — я резко выдохнула, сворачивая билет. Убрала его подальше к лобовому стеклу, затушила кедой сигарету и попыталась выразить свой гнев, сложив руки на груди. — Ты… ты все это время знал, да? Тебя тоже пригласил Эрик и ты знал, что я там буду?!
А этот… как бы его так назвать, чтоб не обидеть, небрежно бросил конверт с документами на соседнее авто, молча и спокойно подошел поближе…
И как-то вдруг моя пылающая праведным гневом личность оказалась прямо на капоте лежащей! А надо мной нависли сверху, прижали руки к прохладному металлу над головой и усмехнулись так… чертовски обаятельно:
— Я предупреждал, что я не железный, Анют. Помнишь?
