Жили-были (СИ) - Риз Екатерина (лучшие книги онлайн .txt) 📗
И он всем об этом рассказывал. По крайней мере, людям, которых считал друзьями или хорошими приятелями. Рассказывал, показывал фотографии, попросту хвастался. И улыбался слишком широко, чем вызывал в людях, столичных жителях, которые никуда не уезжали и изо дня в день варились в суете и заботах, серьёзную настороженность. Кажется, они всерьёз недоумевали, что с ним сотворили в провинции.
— Видишь, какой у меня сынище? — Толя сунул под нос Синицыну телефон с фотографией Мити во весь экран. И как истинный гордый отец, ткнул в себя в грудь кулаком. — Весь в меня.
Семён к снимку присмотрелся, в конечном счёте заинтересованно хмыкнул, и телефон у Ефимова отобрал, принялся пролистывать фотки.
— И, правда, похож. Толян, я, если честно, думал, тебе там по ушам проехались.
— Каким ещё ушам? — Толя телефон у него забрал, кинул последний взгляд на сына, едва сумел сдержать тяжёлый вдох. Прошёл день, а он уже ощущал, что ему не хватает общения с сыном. Не смотря на то, что за день поговорил с Митей раз пять. Тот сидел дома и отчаянно скучал, и вовсю пользовался разрешением отца звонить в любой момент, как взгрустнётся. Первый раз ему взгрустнулось при просмотре серии «Губки Боба», второй после приёма лекарства, в третий когда бабушка заставила его снова замотать горло шерстяным шарфом, который кололся, и необходимо было кому-то пожаловаться. Мама на шарф не реагировала, зато папа пожалел и пообещал купить шлем и меч, как у настоящего рыцаря. — Ушам, — пробормотал Толя недовольно, после чего усмехнулся. — К твоему сведению, у него и уши мои.
Семён хохотнул.
— Не сомневаюсь. Ты на полпути ничего не бросаешь. Доделал, так доделал.
Толя прищурился, разглядывая друга, но выговаривать тому ничего не стал, лишь попросил:
— Когда я тебя с Сашкой познакомлю, сделай одолжение, вот эти шуточки пошлые…
— Пошлые?
— Да, да, пошлые. Оставь при себе их. Она у меня девочка неиспорченная.
Синицын засмеялся, допил пиво из высокого бокала.
— Не как та, что ты в последний раз привозил?
Ефимов пригвоздил его взглядом к месту.
— И об этом говорить не надо. Я и так на этой теме каждый раз горю. Обещал до конца жизни без повода имени не упоминать.
— Ё-моё, я смотрю, тебя там по рукам и ногам скрутили.
— Я выгляжу загнанным в угол?
— Да вроде нет.
— Во-от. Лучше скажи мне, папаша-герой, где мне сыну рыцарский меч купить?
Семён взглядом его смерил, потёр кулаком нос, чтобы скрыть улыбку, а затем со всей серьёзностью сказал:
— Выковать. Никак иначе.
— Синица, ты дебил.
И вместе рассмеялись.
Сам не догадывался, насколько привык за прошедшие две недели к постоянному присутствию шумного ребёнка рядом, к Саше, к запахам, звукам дома. Особенным звукам, до которых ему раньше никакого дела не было. А оказавшись в тишине собственной квартиры, не знал, чем себя занять. Даже уснуть так сразу не получилось. Тут же появилось желание покурить, выпить, а всё потому, что тишина сводила с ума. И телефонный разговор с Сашей не спас, разве что на те минуты, что они говорили. Но признаваться ей в этом, рассказывать, как скучает, почему-то не стал. Не хотелось Сашку перебивать, когда она рассказывала ему о том, как прошёл их с Митей день, и голос её звучал бодро, и Толя даже был уверен, что она улыбается. И своей тоской портить ей настроение не хотелось. И откуда она только взялась, эта тоска. Знать о ней раньше ничего не знал.
Но, если взглянуть с другой стороны, то, наверное, неплохо узнать о её существовании. Открываешь в себе что-то новое, глубинное, до чего добраться, разобраться времени не хватало. Да и желания, если честно. Всё бегом, наскоком.
И невдомёк было, что Саша поступает точно также. Говорит каждый день с ним по телефону, а о том, что скучает, что отчаянно скучает, старается не говорить. Боится показаться глупой и излишне сентиментальной. Но больше всего боится разреветься, и без того, каждый раз прощаясь с Толей и желая ему «спокойной ночи», в горле ком вставал. Хорошо, что в это время Митя уже спал, и перед ним можно было не притворяться. Поэтому лишь валилась на постель, обнимала подушку, на которой Ефимов спал, и бесконечно долго, бесконечно несчастно вздыхала. Напоминала себе, что Толя вернётся уже через пару дней, через день, но в эти оптимистические мысли вмешивались другие, о том, что совсем скоро он уедет, и будет отсутствовать куда дольше, чем в этот раз. И каков будет график? Пару раз в месяц? И что это будет за жизнь? Да ещё тётя… Каждый день приходила к Мите, а пока тот не слышал, принималась допрашивать Сашу. Что дальше будет, как будет, что они с Толей собираются предпринимать по этому поводу. А что они собираются предпринимать, Саша не знала. А продолжать отговариваться, находить новые причины и доводы, выдавливать из себя улыбки, получалось с каждым днём всё хуже.
Настолько привыкла к тому, что скучает, привыкла думать об этом и засыпать с мыслями о Толе, что его возвращение на несколько минут поставило Сашу в тупик. Морально. Ефимов вернулся неожиданно, как, впрочем, всегда и поступал. Он всегда появлялся внезапно. И в этот раз явился едва ли не ночью, когда Саша уже собиралась ложиться спать, хотя в этот вечер засиделась за компьютером, с новой историей, которую они с Митей придумали за эти дни. И поэтому часы показывали почти полночь, Митя спокойно спал, первый день без температуры, чем очень её радовал, и Саша совсем не ожидала услышать звук поворачиваемого в замке ключа. Сердце в первую секунду испуганно подскочило, Саша невольно прижала руку к груди, и только в следующее мгновение она вскочила с постели и бросилась в прихожую. Толя как раз в квартиру вошёл, увидел Сашу, и на его губах расцвела улыбка. Правда, он тут же сделал жест рукой, прося Сашу вести себя тише. Что совсем не помешало ей повиснуть у него на шее. Толя её руками обхватил, и намеренно качнулся назад, повалился на захлопнувшуюся дверь.
— Почему не сказал? — возмущённо зашептала Саша, посмотрев ему в лицо и обхватив ладонями его щёки. — Не сказал, что приедешь?
Толя улыбнулся, ответил на быстрый поцелуй, потом подхватил Сашу под бёдра, чуть подкинул, чтобы удобнее было держать её на весу.
— Если честно, собирался выспаться и ехать утром, а потом понял, что не могу спать. К тебе хочу. Сел в машину, и вот я здесь. Привет, малыш.
Саша прижалась лбом к его лбу, Толю поцеловала, и они на минуту замерли в сумраке тесной прихожей, обнявшись. Саша первой отстранилась, точнее, заставила опустить её на пол, когда поняла, что теперь уж точно разревётся. И задышала глубоко и взволнованно, стараясь справиться с чувствами. А затем Ефимова затормошила.
— Раздевайся и иди в душ, я тебе ужин погрею. Устал?
Он плечом дёрнул.
— Да так, а ужин — это хорошо, — выдохнул Толя, скидывая ботинки и задвигая их ногой в угол, совсем, как Митя. — Я неделю думал о твоих котлетах.
Саша повернулась к нему, сделала попытку стукнуть по плечу.
— Ты не обо мне думал, а о котлетах?
Он рассмеялся, и тут же примолк. Снова перешёл на шёпот:
— Я обожаю тебя. С котлетами и без.
Саша заглянула в ванную, когда Ефимов туда зашёл.
— Это хорошо, потому что Митя последнюю на ужин доел. Тебе сосиски сварю.
Ефимов снял лёгкий свитер и отдал его Саше. С удовольствием потянулся, даже руки за голову закинул.
— Я съем всё, что угодно.
— Что меня совсем не удивляет. — Саша улыбнулась, не удержалась, подошла и поцеловала Толю в голое плечо, потом щекой к этому месту прижалась. И вроде как пожаловалась на собственную грусть: — Тебя не было всего четыре дня.
— Это были очень длинные четыре дня, — усмехнулся Толя, уловив определённый намёк в её голосе.
— Ты тоже заметил?
— Ещё как. — Он повернулся, всмотрелся в её лицо, пощекотал под подбородком. — Я привёз тебе подарок.
Саша тут же вывернулась из его рук. Суетливо сложила его свитер и отступила за порог ванной.
— Иди в душ. Я принесу тебе полотенце.
