Still in Love With You (СИ) - "DaisyFlower" (бесплатная регистрация книга .txt) 📗

— Кэролайн, сейчас будет холодно, но постарайся потерпеть. Потом будет легче, — пообещала я, прикладывая полотенце к её спине. Она вздрогнула, а тело покрылось гусиной кожей. — Всё хорошо, — прошептала я, поглаживая её по голове. — Что произошло?

— Я х-хотела с-сделать па-папе п-приятное, — шмыгнула она носом. — И на-нарисовала нас с-с мамой.

— А на чём ты рисовала? — поинтересовалась я, догадываясь, что от чистого листа бумаги, Кларксон не пришёл бы в такую ярость.

— Па-папе нравится, как я рисую. Я х-хотела, чтобы п-подписывая в-всякие свои б-бумажки он улыбался, всп-поминая меня и маму.

— О, Боже, — прошептала я. Бедный ребёнок. Дети часто хотели показать, что они уже взрослые. Поражали своими знаниям, но порой их детская непосредственность и наивность проявляла себя в ярких красках. Они совершали поступки, которые не дано было понять взрослым, и объяснение было одно: они дети. Да, хочется кричать от бессилия, но я в жизни никогда бы не подумала поднять на Идлин руку. Конечно, были моменты, когда мы не понимали друг друга, но я продолжала её любить, невзирая ни на что.

Постепенно Кэролайн начала затихать. Слёз становилось всё меньше, а тело перестало содрогаться от рыданий. Нос забился так, что невозможно было дышать. Она уютно устроилась у меня на руках, положив голову мне на плечо и, кажется, задремала. Я аккуратно уложила её на кровать и укрыла одеялом. Кэролайн как никогда сейчас нуждалась в защите, а Кларксон посмел поднять на неё руку. Бедная, что ей пришлось пережить. Это навсегда останется в её памяти.

Здесь было жарко, поэтому я сняла кофту, оставшись в майке. Комната Максона немного изменилась за восемь лет. Цвет деревянных панелей приобрёл более светлый оттенок, нежели я помнила. Дальнюю стену всё также занимал широкий камин, на котором стояли разные поделки, которые дарила ему Кэролайн. Добавился ещё один книжный шкаф, столик возле камина остался прежним. В стеклянной витрине прибавилось оружия. Массивная кровать тоже осталась прежней, но коллаж из снимков претерпел весомое изменение.

Всё также, фотографии пестрили своим разнообразием: начиная от разным мест во дворце, продолжаясь красивыми снимками городов, улиц, площадей, и заканчивались большим количеством фотографий с Кэролайн. Здесь больше не было место тридцати пяти девушкам. Здесь не было место Америке.

Я подошла поближе, разглядывая снимки. Максон любил свою дочь. Он снимал её, как только выпадала возможность. Здесь легко можно было проследить её жизненный путь, начиная от момента рождения, где она была завёрнута в одеяльце и виднелось маленькое сморщенное личико, и заканчивая прошедшим праздником, где она играла на фортепиано.

Я удивилась наличию моих фотографий, которых было около десятка. Однако, моё внимание привлёк только один снимок, который был сделан не во дворце. Я улыбалась в камеру, но в глазах было что-то такое, что не позволяло отвести от снимка взгляд. Фото было сделано дома и принадлежало Идлин, а Максон прикарманил его себе, когда распечатал мои фотографии. Другие снимки были сделаны во дворце: урок с Кэролайн, пикник, приём, Хэллоуин.

— Зачем ты снимал меня? — прошептала я, разглядывая снимки. Вздохнув, я вернулась к кровати и села возле Кэролайн. — Надеюсь, сон исцелит твою душу, — я погладила её по голове, а потом нагнулась и поцеловала в висок.

Время шло, а Максон так не вернулся. Внутри всё сотрясалось от страха за его жизнь. Несколько раз я порывалась спуститься в кабинет, но чувство страха и беспокойства за Кэролайн не позволяли сделать ни шагу. Она доверчиво прижалась ко мне, когда я легла рядом с ней. Оставалось только ждать и заламывать руки, надеясь, что король не убьёт своего сына. Я не могла уйти, но и не могла остаться. Мне нужно было удостовериться, что Максон был жив, но он не обрадуется, когда увидит меня здесь.

Я задремала, когда услышала, как открылась дверь. Тихие шаги, и я аккуратно сняла руки и ноги Кэролайн с себя. Максон еле стоял, вцепившись в спинку кресла. Я подлетела к нему и положила руки на плечи, от чего он зашипел.

— Прости.

— Что ты здесь делаешь? — еле слышно спросил он. Его глаза лихорадочно блестели в темноте.

— Мне небезразлично, что с тобой. Позволь помочь, — Максон покачал головой. — Пожалуйста.

— Верхний ящик стола, — прохрипел он. — Там железная шкатулка, — я поспешила достать знакомый ларец, где Максон ещё восемь лет назад хранил бинты и мази. Закрывшись в ванной, он устало прислонился к стене. — Как Кэролайн? — сглотнул он.

— С ней всё в порядке. Небольшой ушиб, но он пройдёт. Её спасла одежда, — Максон кивнул. Мне хотелось уже сдёрнуть с него этот пиджак и рубашку, но это могло поставить всё под сомнение. Я ведь не должна знать о его травмах. Вместо этого я взяла его правую руку в свою и стала аккуратно промывать рану влажным полотенцем. Открыв коробочку, я достала мазь. Обработав рану, я забинтовала его руку. Всё это время он не издал ни звука. Мне даже показалось, что он уснул. Должно быть, боль в руке была незначительна по сравнению с той, что он ощущал в спине. — Максон, — позвала я, и он открыл глаза. — Где ещё? — Он покачал головой. — Говори. От раны на руке ты бы не бледнел так и не был бы на грани потери сознания.

Он сверкнул глазами, но и я продолжила ждать. В конце концов, он сдался и начал стягивать с себя пиджак. Я словно вновь вернулась на восемь лет назад в то убежище, где мы прятались от южан. Страшная шутка судьбы, пройти всё это вновь. Его рубашка была вся в крови и липла к спине. Проглотив ком в горле, я сделала глубокий вдох и помогла ему.

— Он изверг, — прошептала я, увидев всю картину в целом. На Максоне не было живого места. С каким же остервенением сёк его отец? Поймав мою руку, Максон потянул меня обратно. Его лицо было очень серьёзным.

— Оливия, ты никому об этом не скажешь. Поклянись мне. Это тайна, которую нельзя раскрывать. Ты должна унести её в могилу.

— Один раз я уже похоронила свои тайны, думаю и в этот раз получится. — Максон удивлённо посмотрел на меня, но я уже протягивала ему полотенце, скрученное жгутом. — Будет больно. Зажми в зубах, чтобы не разбудить Кэролайн, — он кивнул.

Я подошла к раковине и стала споласкивать второе полотенце. Руки дрожали, а внутренности готовы были вывернуться наизнанку. Подняв голову, я заметила его взгляд в отражение зеркала. Он смотрел на меня, а потом невесело усмехнулся. Отжав полотенце, я вернулась к нему.

— Пересядь на бортик ванны, — попросила я, забираясь внутрь. Так было легче. Правда, я замараю джинсы, но невелика беда, зато кафель останется чистым. — Готов? — он кивнул, и я аккуратно начала стирать кровь с его плеч. Руки тряслись, и мне периодически приходилось останавливаться, давая ему возможность передохнуть. Максон стоически сносил все мои прикосновения. К своей радости, я сделала для себя маленькое открытие. Кларксон уже давно не избивал своего сына. Все шрамы, за исключением новых, которых было тринадцать, были старые и давно зажившие. Однако, я удивлялась тому, как Максон смог добраться до своих покоев в одиночку. Стойкости ему было не занимать.

Он замычал и вцепился в край ванны так, что побелели костяшки пальцев, когда я дотронулась до самой кровоточащей раны.

— Тише-тише, — зашептала я, убирая руки. — Всё хорошо. Всё хорошо, — не знаю, кого я успокаивала, его или себя. Когда боль ослабла, он кивнул, чтобы я продолжила, но стоило мне коснуться, как всё повторилось. — Всё-всё, я не трогаю, — из глаз брызнули слёзы. Мне было плохо от того, что было больно ему. — Максон, я не знаю, как обработать её. Господи, я не могу. — Руки затряслись так, что я выронила полотенце. Глухие рыдания гулко разнеслись по ванне. Я не сразу поняла, что меня прижимают к тёплой груди и успокаивающе гладят по голове. — За что он так с тобой?

— Это в порядке вещей, — тихо ответил он. — Ему, наверное, доставляет это наслаждение. Он давно меня уже не сёк, поэтому в этот раз разошёлся не на шутку. Отыгрался за мою выходку в столовой и за то, что я не позволил ударить Кэролайн.