Любить – значит страдать - Донован Ребекка (книга жизни txt) 📗
Я выехала на игру чуть пораньше, чтобы забрать по дороге форму. И всю дорогу нервно постукивала пальцами по рулю в надежде, что она осталась у него, кто бы он там ни был.
– Вот дерьмо! – выругалась я, обнаружив на подъездной дорожке сразу две машины.
Тогда я проехала дальше по улице и, закрыв глаза, буквально вцепилась в руль. Потом твердо решила, что только возьму форму и бегом назад, а потому даже не стала вынимать ключ из замка зажигания. Вот так. Ну а если она вздумает мне хоть слово сказать, постараюсь не обращать внимания.
Я подходила к входной двери, чувствуя, как кровь стучит в висках. Но уже на пороге остановилась – до меня вроде донесся женский крик. Я прислушалась: все, кажется, было спокойно – и вошла в дом.
Когда я услышала ее отчаянные вопли, у меня кровь застыла в жилах. Оцепенев от ужаса, я смотрела, как какой-то здоровенный мужик наотмашь бьет мою мать, которая, скорчившись и закрыв лицо руками, лежит на полу возле дивана. Она дико кричала при каждом ударе, пыталась увернуться, но бежать было некуда.
– Что ты творишь?! – совершенно потеряв голову, заорала я.
Он был гораздо выше меня и настолько ослеплен яростью, что, похоже, мог броситься на разъяренного быка, но в тот момент мне было плевать.
– Не твое собачье дело! – огрызнулся он. – Вали отсюда на хрен!
– Эмили! – всхлипнула мама.
Она попыталась встать, ухватившись за кофейный столик. Выглядела она ужасно. Из носа текла кровь, правый глаз почти полностью затек.
Однако мужик явно не собирался ее отпускать и, когда она собралась было подняться, занес над ней окровавленный кулак.
– Нет! – в ужасе закричала я, но мужик снова ударил маму, ее развернуло, и она рухнула на кофейный столик, который тут же раскололся. Она лежала, как тряпичная кукла, среди обломков и не шевелилась.
Я со всех ног кинулась к ней, но громила перехватил меня, отшвырнул в сторону, словно пушинку, и я со стоном упала на бок.
– Суешь нос не в свое дело, да?! – Он навис надо мной, угрожающе раздувая ноздри и буквально сверля меня взглядом, и я вжалась в пол. – Тогда придется тебя крупно обидеть, малышка. Это только между мной и Рейчел, последний раз предупреждаю. Держись, на хрен, подальше от нас!
Я напряглась, мне казалось, что он сейчас снова меня ударит. Но он прошел мимо и с треском захлопнул за собой входную дверь. Услышав слабые стоны, я с трудом встала на четвереньки и подползла к маме.
– Мама! – давясь слезами, позвала я. – Ты меня слышишь?
Она застонала еще громче и прищурила здоровый глаз.
– Эмили? Он ушел?
– Да-да, ушел, – успокоила я маму, осторожно помогая ей сесть. Она всхлипывала и болезненно морщилась при каждом движении. – Ты можешь встать? Тебе срочно нужно в больницу.
– Кажется, я сломала запястье. – Она держалась за левую руку, ту самую, которую выставила вперед, чтобы смягчить падение.
– Расслабься и не делай лишних движений. – Мой голос звучал твердо, хотя я дрожала как в лихорадке.
– Прости меня. – У нее из глаз брызнули слезы. – Прости меня, я виновата.
Не обращая внимания на мамины причитания, я изо всех сил пыталась ее успокоить.
– А теперь давай посмотрим, сможешь ли ты встать. – Я взяла маму под руку и помогла подняться.
Когда мы дошли до машины, она уже рыдала навзрыд. Теперь самое главное было сохранить хладнокровие и вспомнить, где находится больница.
– Все хорошо, – пробормотала я себе под нос. – Все будет хорошо. – Затем скосила глаза на плачущую маму и сказала чуть громче, специально для нее: – Все будет хорошо.
Она немного успокоилась и уже не плакала, а только судорожно всхлипывала.
– Ну, ты как? – Я боялась отвести взгляд от дороги и вела машину, вцепившись обеими руками в руль.
– Прости меня, – снова прохрипела она.
– Да ладно тебе, – отмахнулась я. – Лучше скажи, как ты себя чувствуешь.
– Думаю, все будет нормально, – прошептала она, вытирая рукавом кровь с лица.
– Кто этот парень? – рискнула спросить я, заметив, что она уже пришла в себя. Но она лишь молча покачала головой. Тогда я повторила свой вопрос уже более настойчиво: – Рейчел, кто этот парень?
Она шумно сглотнула и с тяжелым вздохом сказала:
– Я должна ему деньги.
– За что? – нахмурилась я.
Она не ответила, а я не стала настаивать.
На всякий случай, если меня вдруг спросят в полиции, я попыталась припомнить, как выглядел тот громила. Здоровущий и явно скользкий тип, но вот его лица я не запомнила. А потом до меня вдруг дошло. Имелось единственно возможное объяснение того, почему мама задолжала ему деньги.
– Это твой дилер, – громко произнесла я. Рейчел упорно отмалчивалась. Я стиснула зубы, чтобы побороть душивший меня гнев. – Дай мне свой телефон, – потребовала я, когда мы наконец подъехали к отделению неотложной помощи.
– Что? Зачем? – удивилась она.
– Позвоню Шарон, попрошу забрать тебя, – звенящим от еле сдерживаемой ярости голосом произнесла я. – Тебе, возможно, придется какое-то время пожить у нее, пока не утрясешь свои дела.
– Эмили! – взмолилась она. – Пожалуйста, не уходи!
– Нет, здесь я не останусь, – не глядя на нее, отрезала я. – Пожалуй, съезжу домой, соберу тебе сумку. Оставлю ее на крыльце. Пусть Шарон потом возьмет.
– Только не надо… – заскулила она. – Только не надо никому говорить! Хорошо?
Я повернула к маме перекошенное от отвращения лицо. И у нее еще хватает наглости просить меня врать! Я решительно покачала головой.
– Ну пожалуйста, – жалобно произнесла она. – Собираюсь сказать им, что меня ограбили, но лица налетчика разглядеть не успела.
Один глаз у мамы уже практически заплыл, у крыльев носа запеклась кровь. Она дышала со свистом, из уцелевшего глаза непрерывным потоком текли слезы. Словом, краше в гроб кладут. Но мне было совершенно не жаль ее. Я презирала эту омерзительную женщину, которая пресмыкалась передо мной, выпрашивая подачку в виде лжи во спасение.
– Можешь не волноваться, – процедила я сквозь стиснутые зубы. – Я не расскажу в полиции, что твой наркодилер избил тебя за то, что ты задолжала ему денег. Это не мое дело. Поняла?
Она в очередной раз судорожно всхлипнула и, оставив телефон на сиденье, выползла из машины. Едва дождавшись, чтобы она закрыла за собой дверь, я нажала на газ и рванула с места.
И только когда я выехала на главную дорогу, до меня вдруг со всей очевидностью дошло, что на самом деле произошло. Я плотно сжала дрожащие губы, на глазах выступили слезы злости, меня трясло от негодования.
Припарковавшись на улице, я дрожащей рукой взяла ее телефон. И едва успела отправить сообщение Шарон, как зазвонил мой мобильник.
– Эмма? – услышала я голос Джонатана. – С тобой все в порядке? Ты где?
Я закрыла глаза и сморщилась, точно от боли. Он был на моем футбольном матче.
– Хм… Мне надо было забрать форму, – попыталась я объяснить ситуацию.
– Что случилось? – взволнованно спросил он. – Эмма, ты где?
– Пришлось отвезти Рейчел в больницу, – стараясь сохранять спокойствие, ответила я. – Джонатан… – начала я.
На меня снова накатил приступ неконтролируемой ярости, и я принялась дышать носом, чтобы остановить слезы.
– Так ты в порядке?
– Угу, – пробормотала я и, сделав глубокий вдох, добавила: – Там был какой-то парень. Пришел к ней за деньгами. И он здорово ее отделал.
– Что?! – заорал Джонатан. – Скажи, он тебя бил?
– Нет, у меня все нормально. Но она в жутком состоянии, – закусив губу, ответила я.
– Ты сейчас где? – спросил он. – Я возвращаюсь в Уэслин. Ты где?
– Еду к ней домой, – ответила я. – Надо собрать ее вещи, чтобы она могла пожить у Шарон.
– Эмма, мне кажется, тебе не стоит туда возвращаться.
– Он ушел, – вытирая слезы, сказала я.
– Ладно, тогда дождись меня. Не вздумай одна входить в дом, – строго предупредил меня Джонатан и отключился.
Я снова выехала на шоссе и попыталась успокоиться, по привычке отметая весь негатив. И когда свернула на подъездную дорожку, то уже вполне держала себя в руках, хотя и чувствовала странное оцепенение. После нашего поспешного отъезда входная дверь так и осталась распахнутой настежь. Джонатана пока не было. Я оглядела улицу на предмет незнакомых машин, но ничего подозрительного не обнаружила. Значит, дилер решил не возвращаться.
