Математика любви - Дарвин Эмма (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
– Рей повез его в больницу?
– Да, но… Он кое-что сказал. И Белль тоже. Рей – отец Сесила.
Тео задумчиво кивнул головой.
– Мы подозревали, что это так. Хотя часто об этом никто не рискует говорить вслух. Это тебя расстроило?
Я задумалась.
– Нет, наверное. Разве что я не могу не думать о его матери. Я… я просто не могу представить, каково это – не иметь матери. Как она могла бросить его? Если только… нет, все равно не представляю. Но нет, это меня не расстроило. Просто случилось то, что случилось, о чем старомодные люди думают, что такого не должно быть никогда. Типа того, как заниматься сексом до свадьбы, или иметь цветного приятеля, или еще что-нибудь в этом роде. Но… просто… в общем, когда Белль била Сесила… Рей не пришел к нему на помощь. Он просто позволил ей избить ребенка.
– Что?
– Да, он не вмешался. Он был снаружи. Смотрел через окно. Стоял и смотрел. Но ничего не сделал. – Я взглянула на Тео. Он нахмурился. Но оттого, что теперь и он знает все, мне стало легче. – Он не… Ему было тошно. Он плакал. Это было не то, на что людям нравится смотреть. Вуайеризм. Просто у меня сложилось впечатление, что он ничего не мог поделать. Его вроде как парализовало.
– Когда кому-то приходится очень плохо, когда человек много страдал… он больше не верит в то, что может дать сдачи. Я видел таких людей, как они… позволяют делать с собой что угодно, они беспомощны. Мне приходилось сталкиваться с таким.
– Думаю, до приезда Белль с Сесилом было все в порядке. А Рей пытался сделать так, чтобы он не попадался ей на глаза. Но потом у него не выгорело со школой, и он вынужден был принять ее обратно. А остановить не смог. Теперь я понимаю, почему мама сбежала отсюда при первой же возможности. Все, что она делала с тех пор, она делала сама, ни на кого не надеясь и не рассчитывая. И она никогда не заговаривала со мной об этом. Она не могла знать, что здесь окажется Белль. Она думала, что школа все еще существует и что здесь будет много людей. Но Белль… она обзывала меня… по-всякому, нехорошими словами. Она сказала, что это моя мать рассказала ей обо мне. Но мама никогда бы этого не сделала! Ну и что с того, что я иногда… Во всяком случае, не Рею. Белль все выдумала. Она говорила обо мне ужасные вещи. Он повернулся так, чтобы видеть мое лицо, и сказал: – Анна, Белль ошибается. У нее полно собственных проблем, и они толкают ее на подобные поступки. А ты… в отличие от остальных, ты просто не можешь быть ужасной. Ты милая, красивая и бесконечно желанная. И ничто из того, что может сказать или сделать эта больная женщина, не изменит этого! Он был так спокоен, говорил так ясно и искренне, что я почувствовала себя лучше. Но я не могла очиститься, пока не расскажу ему обо всем, пока не выложу все, чтобы на это пролился свет и вся гадость растаяла бы без следа.
– И еще она говорила просто ужасные вещи о нас с вами. Обо мне и о вас. О том, что вы старше моего… – Я умолкла на полуслове.
Он долго молчал, сжимая и разжимая кулаки. Я тоже сидела молча и старалась не замечать, как он отдаляется от меня. Наконец он с трудом выговорил:
– Я не думал, что… А как ты сама относишься к этому? Видишь ли, самое главное – это как ты к этому относишься.
– Я не думаю ничего подобного.
– Правда?
– Правда. Я вижу только вас. И я люблю вас.
– Но…
– Просто… Ее голос все время звучит у меня в ушах. Это похоже… это похоже на неприятный запах. – Он улыбнулся. – Только не говорите, что нельзя слышать запах ушами. Можно. Во всяком случае, у меня именно такое чувство.
– Я знаю, что можно, – согласился он. – И такое чувство мне знакомо.
– Я не могу избавиться от него. При одной мысли о Белль мне становится плохо.
– Тогда не думай о ней. Думай о чем-нибудь еще. Это возможно. По крайней мере, нужно постараться, – сказал он, глядя на часы. – Помни, что только ты можешь судить, как ты поступила – хорошо или плохо. А теперь пойдем и где-нибудь пообедаем.
– Разве вам не нужно работать? Вы же говорили, что очень заняты.
– Ты для меня намного важнее работы, – заявил Тео, и мы пошли обратно через лес. Я села в машину, а Тео поднялся наверх и захватил костюм, чтобы надеть его вечером. А потом мы выехали из Керси.
Места, через которые мы проезжали, были мне незнакомы. Мы направились в другую, чем в прошлый раз, сторону и в конце концов очутились в заведении, которое походило на паб, но на самом деле оказалось гостиницей. Несмотря на то что мы добрались туда уже после двух часов, здесь все еще подавали закуски и даже не закрылись в три. Сегодня, в понедельник, народу было немного. В основном пожилые парочки и их друзья, и еще несколько человек, похожих на коммивояжеров, с громкими голосами и красными от пива лицами. Мы взяли кофе, вышли в сад и уселись на траву на берегу реки. Неподалеку плавали два лебедя и несколько уток, и один из лебедей решил устроить показательное выступление. Он вытянул шею, замахал крыльями и понесся по воде, как торпедный катер, поглядывая на подругу, чтобы узнать, смотрит ли она на него. Я схватила фотоаппарат и щелкнула их. Неожиданно поднялся ветер. Он расшевелил застоявшийся воздух и бросил прядь волос мне в лицо. Кофе оказался слабым и едва теплым. Типично английский напиток, заметил Тео, наряду с зеленью и утками.
– Знаете, я думаю, что раньше бы этого не заметила, – призналась я. – И даже предпочла бы пить его именно таким. Но теперь я привыкла к вашему кофе.
– Девушка-англичанка, которая не может отличить хороший кофе от плохого, – поддразнил меня Тео. – По крайней мере, хоть чему-то хорошему ты научилась.
У реки было прохладно.
– Только этому? – поинтересовалась я.
Он протянул руку и убрал прядь волос с моего лица.
– Нет, милая Анна. Не только этому.
И по тому, как его пальцы прикоснулись к моей щеке и как его глаза улыбнулись мне, я поняла, что это правда. Внезапно он наклонился и поцеловал меня.
Позади раздались старческие ханжеские голоса, которые нам частенько доводилось слышать, когда Холли обзавелась короткой стрижкой «ежик» под стать своим рабочим брюкам из грубой хлопчатобумажной ткани. Старомодные голоса, которые считали, что способны остановить нас. У Тео заблестели глаза. Он огляделся по сторонам и посмотрел на меня. Мы подались друг к другу и поцеловались снова, долгим и страстным поцелуем, и голоса растаяли где-то вдали. К тому времени, когда мы вернулись в машину, я хотела его так сильно, что у меня замирало сердце.
– Наверное, пора отправляться в галерею, – заметил Тео.
– Но мне нужно привести себя в порядок и немного подкраситься, – возразила я, и Тео рассмеялся.
– Я знаю, что, если скажу, что ты выглядишь отлично, а так оно и есть на самом деле, это все равно не будет иметь никакого значения, так что давай просто заглянем в ближайшую аптеку, там ты купишь все, что нужно. У тебя есть деньги, или, может быть, одолжить тебе?
Тео ждал в машине, пока я решала, что лучше купить – голубые тени для век и розовые румяна или что-то другое. В конце концов я нашла черную тушь для ресниц и подходящий крем под пудру, а еще купила тени, помаду, а также расческу и пару сережек с лотка, на котором была выставлена дешевая бижутерия.
Когда мы приехали в галерею, Криспин уже был там.
– Можете себе представить, из типографии все-таки доставили буклеты! Так что можно было не просить вас приехать так рано. Я позвонил и оставил сообщение на автоответчике, но вас не было дома. Прошу прощения.
– Не страшно, – заявил Тео. – Я пока переоденусь. А потом что нам делать?
Мы расставили красное вино, апельсиновый сок и стаканы, а потом постарались запихнуть как можно больше белого вина в старый холодильник. Я заменила две перегоревшие лампочки, Тео повесил рулоны бумаги в туалетах, а потом мы вместе разложили буклеты, в которых рекламировались фотографии и указывались цены на каждую. Когда мы, уже не зная, чем еще заняться, поднимали с пола несуществующие пылинки, в который раз переставляли стаканы и поглядывали на часы, Криспин вдруг спросил:
