Раздельные постели - Спенсер Лавирль (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
— Да, тебе следует извиниться, поскольку снова делаешь это со мной. Я не такая жизнерадостная, как ты, Клей. Когда меня обижают, эта обида очень долго не проходит. И у меня нет любовника-дублера, к которому можно было бы обратиться за поддержкой.
— Мне кажется, что я бегаю по кругу, в центре которого ничего нет.
— Я в этом не сомневаюсь. Живешь с ней, приезжаешь сюда, а между нами еще твои родители. Как насчет них? Что ты пытаешься доказать, отвергая их таким образом?
Она видела, как двигался его кадык, но он не ответил.
— Если ты хочешь себя наказать, Клей, освободи меня от этого. Если ты хочешь продолжать попадать в ситуации, которые теребят раны, прекрасно. Я не хочу. С Мелиссой у меня стала новая жизнь, и я доказала себе, что могу прожить без тебя. Когда мы встретились, это у тебя было направление в жизни, надежное направление. Сейчас, кажется, мы поменялись местами. Что случилось с этим направлением, с той целью, которая была у тебя?
«Может, она покинула меня, когда я покинул тебя?» — подумал Клей.
Наконец он поднялся на ноги, и повернувшись к ней спиной, посмотрел на дверь.
Она сказала:
— Мне кажется, тебе лучше уехать куда-нибудь, разложить все по полочкам, четко определить свои приоритеты. Когда это произойдет, я думаю, тебе захочется опять встретиться со мной… Но не приходи ко мне до тех пор, пока это не будет навсегда.
Он застегнул молнию на пиджаке с такой силой, как будто ударил хлыстом в тишине, молча помахал ей и, не оборачиваясь, вышел, тихонько закрыв за собой дверь.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Кэтрин находилась в том болезненном, горько-сладком состоянии, с которым уже столкнулась и переживала накануне, когда Клей ушел от нее. Снова она предалась мечтам, а когда вышла из этого состояния, то обнаружила, что стоит возле окна, вяло скрестив руки, а ее мысли и глаза блуждают по заснеженному городу в поисках Клея. Клей, который был с ней только по одной причине, теперь, вероятно, и вовсе не будет. Спокойствие, которое она черпала в любви к Мелиссе, теперь оставило ее. Неожиданно в нее проникла опустошенность, которая чувствовалась даже в самых обыденных делах: в учебе, в стирке, в прогулках по университетской территории, в купании Мелиссы, за рулем машины. Перед ее глазами постоянно возникало лицо Клея, его отсутствие похитило у нее радость, ее жизнь стала серой и пустой. Иногда она плакала. И, как это случается со всякой покинутой любовью, она обнаруживала людей, похожих на него, во многих местах, но все было призрачно: золотисто-рыжеватые волосы незнакомцев на улице, спортивного покроя пиджаки на мужских плечах, чей-то смех, манера некоторых мужчин держать руки в карманах или затягивать галстук… У одного профессора Кэтрин была манера Клея стоять, подбоченившись, откинув назад полы спортивного пиджака, и смотреть в пол между широко расставленными ногами. Движения его тела так напоминали движения тела Клея, что Кэтрин захватили мысли об этом мужчине. Сколько раз она говорила себе, что переносит чувства, которые испытывает к Клею, на совсем незнакомого человека, но это не помогало. Каждый раз, когда профессор Ньюман становился перед аудиторией в такую позу, сердце Кэтрин начинало реагировать. Она отсчитывала дни до Рождества, надеясь, что больше не будет представлять себя с профессором Ньюманом и сравнивать его с Клеем. Но Рождество принесло другие горько-сладкие, воспоминания прошлого года. С целью их отбросить, она позвонила тете Элле и напросилась с Мелиссой к ней на Рождество. Но даже это не помогло… Она даже ни разу не включила огни на своей крошечной елке, боясь возвратить приятные, успокаивающие воспоминания прошлого года о Рождестве в доме Клейборна и Анжелы. Она могла подойти к скользящей двери и смотреть на снежно-свинцовый мир, засунув руки в карманы джинсов, и вспоминать, вспоминать… Волшебный дом с любовью, огнями, музыкой и семьей…
Семья. Ах, семья. Это был самый большой корень всех несчастий Кэтрин… Она смотрела на Мелиссу, и на ее глазах появились слезы, потому что ребенок никогда не узнает, что такое надежность семьи, несмотря на то, что она всю свою любовь отдает девочке. Она представила себе, как Клей снова появится у ее двери, только на сей раз все будет по-другому. На сей раз он скажет, что любит ее, и только ее. Они наденут на Мелиссу новый голубой комбинезон и втроем поедут в большой дом… Кэтрин закрыла глаза, сжимая себя руками, чувствуя запах горящих свеч, вспоминая поцелуи под веточками омелы.
— Давай купим Рождественское дерево и поставим здесь, — предложил Клей.
— Для чего? — спросила Джил.
— Потому что Рождество, вот для чего.
— У меня нет времени. Если хочешь, устанавливай его сам.
— Похоже, что у тебя никогда нет времени ни на что по дому.
— Клей, я работаю по восемь часов в день! Кроме того, зачем культивировать интересы, которыми никогда не собираешься пользоваться?
— Никогда?
— О Клей, не начинай опять. Я потеряла голубой кашемировый свитер, я хотела его надеть завтра… Черт побери, где он может быть?
— Если бы ты хоть раз в месяц приводила дом в порядок, может, ты не теряла бы своих вещей. — Комната была похожа на китайскую прачечную после взрыва.
— О, я знаю! — Лицо Джил посветлело. — Могу поспорить, я отдала его на прошлой неделе в чистку. Клей, будь добр, поезжай и забери его для меня, хорошо?
— Я не посыльный мальчик из прачечной. Если он тебе нужен, забери сама.
Она прошла по устеленному одеждой полу и заговорила воркующим голосом ему в лицо:
— Не сердись, дорогой. Я просто не знала, что именно сейчас ты занят. — Когда она провела блестящими ногтями по его щеке, он отклонил голову в сторону.
— Джил, ты никогда не думаешь о том, что я занят. Ты всегда думаешь, что ты — единственная, кто может быть занят.
— Но, дорогой, я действительно занята. Я завтра в первый раз встречаюсь с инженером-проектировщиком, и мне хочется выглядеть самым наилучшим образом. — Быстрой лаской она хотела поднять ему настроение. Но она в третий раз назвала его «дорогой», а в последнее время это начало его раздражать. Она пользовалась этим термином так свободно, что порой он чувствовал себя уязвленным. Это напоминало ему о том, что говорила Кэтрин: «Ценность привязанности увеличивается, если о ней поменьше вспоминать».
— Джил, почему ты хотела, чтобы я вернулся?
— Дорогой, что за вопрос. Я чувствовала себя потерянной без тебя, ты это знаешь.
— Кроме того, что чувствовала себя потерянной, что еще?
— Что это, допрос? Как тебе нравится это платье? — Она подняла розовое крепдешиновое платье и закружилась, призывно глядя на него.
— Джил, я пытаюсь с тобой поговорить. Ты можешь забыть об этом чертовом платье?
— Разумеется. Оно забыто. — Она небрежно бросила его, к подножию кровати, повернулась, схватила расческу и начала расчесывать волосы. — Итак, говори.
— Послушай, я… — Он не знал, с чего начать. — Я думал, что стиль нашей жизни, наше прошлое, наше будущее так похожи, что практически мы созданы друг для друга; Но это — это для меня не подходит.
— Не подходит? Объясни мне, Клей? — резко сказала она, продолжая расчесывать волосы.
Он жестом окинул комнату.
— Джил, мы разные, вот и все. Мне трудно жить в беспорядке, есть в ресторане и носить одежду из прачечной, которая никогда не бывает чистой! А кухня, заваленная журналами?
— Я не думала, что ты хочешь меня за домашние способности…
— Джил, я с радостью выполняю свои обязанности, но мне нужно какое-то ощущение дома, понимаешь?
— Нет, не уверена, что понимаю. Это звучит так, как будто ты просишь меня бросить карьеру и начать вытирать пыль.
— Я не прошу тебя ничего бросать, просто дай мне несколько прямых ответов.
— Я отвечу, если буду точно знать, о чем ты спрашиваешь.
Клей поднял с кресла темно-лиловую кружевную нижнюю юбку и тяжело сел. Он внимательно рассматривал дорогую вещь, ощупывая ее пальцами. Потом тихо сказал:
