Завещание (ЛП) - Эшли Кристен (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
Я вообще ни о чем не думала.
Ни о чем (даже о кофе).
Ни о чем.
Кроме Джейка.
*****
Я находилась в саду и у меня было не так много времени.
Сентябрь быстро близился к октябрю, и мне нужно было избавиться от погибших растений, удобрить и взрыхлить почву, чтобы оставить ее на зиму.
Будущей весной я думала посадить помидоры. Кукурузу. Картофель.
Тыкву.
Да, определенно тыкву. Итану может понравиться тыква из моего сада, чтобы вырезать ее на Хэллоуин.
Джейк ушел после того, как я приготовила нам на обед сэндвичи. Прошло уже полчаса с момента его ухода. Даже час. Время шло.
Сад казался намного меньше, когда много лет назад я помогала бабушке его обрабатывать. Теперь он казался довольно большим. Я ни за что не добьюсь того, что мне нужно было сделать за сегодня.
То, что не успею, мне придется отложить на завтра.
Потому что в три я должна была быть у Алиссы для халявного маникюра-педикюра, до этого нужно было забрать Итана из школы. После этого где-нибудь выпить. А это означало, что мне нужно выглядеть презентабельно.
Мне определенно нужно было выглядеть презентабельно позже. Когда я заберу Итана от Алиссы, Джейк сказал, что я должна остаться на ужин у него, так как после этого я поеду с ним в клуб. Чтобы он мог показать мне обстановку «если будешь зависать там и следить за всем для меня» (он произнес это так, будто подобного никогда не произойдет, и это всего лишь моя блажь).
Но я собиралась остаться там и присматривать за клубом. У него было слишком много обязанностей. Он не думал, что это так, но ему нужна была моя помощь.
Я бы показала ему, насколько лучше, когда «его женщина» заботилась о нем.
С этой мыслью я выдернула погибший кукурузный стебель, но сделала это с улыбкой.
Моя улыбка застыла, когда я услышала:
— Джозефина.
Я резко подняла голову и увидела Генри, стоящего за белым забором, окружавшим сад.
В отличие от вчерашнего дня, когда у меня не было времени на сравнение, сегодня я сделала это.
И я увидела то, что видела десятилетиями. Что Генри Ганьон был высоким, темноволосым и красивым. У него были прекрасные густые волосы, которые казались невосприимчивыми к седине (и я знала, что он их не красил), и сильные черты лица, которые поражали больше всего.
Но не такие, как у Джейка. Внешность Генри была более ровной, утонченной.
Надо сказать, что из всех знакомых мужчин Генри имел преимущество.
Но это преимущество был далеко не таким явным, как у Джейка.
Он оглядел меня с головы до ног, и его пустое лицо превратилось в пустую маску.
Разница была незначительной, но я знала его достаточно хорошо, чтобы понять это. Я также знала, что это значит.
Он выглядел так, когда люди, к которым он обращался, раздражали его, и он хотел, чтобы они знали, как мало они для него значат, если вообще значат.
Однако этот вид никогда, ни разу, не был обращен ко мне.
— Генри, — сказала я, пересекая неровную землю в бабушкиных сапогах, приближаясь к нему. Как только я это сделала, то остановилась на своей стороне забора и посмотрела ему в глаза, мой взгляд был подозрительным. Мне было все равно, что он знал, что я на него злюсь.
— Не уверена, что готова говорить с тобой.
— Утром я улетаю в Париж, — ответил он. — Амонд разрешил отложить съемки на день, чтобы я мог приехать и провести с тобой немного времени. Больше мне этого не нужно. Мы должны сделать это сейчас или по телефону, и я предпочел бы сделать это сейчас.
Это объясняло странные заявления Амонда во время нашего телефонного разговора. Он знал, что Генри приедет.
Он также знал, что я иду на поединки, и догадался, что причиной тому — интерес ко мне сражающихся мужчин.
Так что, я была более чем слегка раздражена тем, что он не предупредил меня о намерении Генри нанести неожиданный визит.
Однако я не могла думать об этом.
Я могла думать только об ограниченных возможностях того, что должно быть сказано мной и Генри лицом к лицу.
— Если тебе есть что сказать, Генри, пожалуйста, говори. Мне нужно закончить работу в саду, а потом добраться до школы и забрать Итана. После у меня планы с подругой, и я провожу вечер с Джейком и детьми. Так что у меня тоже не так много времени.
Маска соскользнула, совсем чуть-чуть, но этого было достаточно, прежде чем он коротко сказал:
— Проводишь вечер с Джейком и его детьми.
— Да, — подтвердила я.
— Как думаешь, возможно, владелец местного стрип-клуба знает, что твоя бабушка была миллионершей? — спросил он, и это было сказано не резко. А на грани ехидства.
Моя спина ощетинилась, и по коже побежали мурашки.
— Если ты намекаешь, что Джейк интересуется мной только из-за бабушкиных денег, то это и ошибочно, и оскорбительно. И твой злобный тон в отношении бизнеса Джейка неприятен. Он управляет очень респектабельным клубом. Так ты об этом пришел сюда поговорить со мной лицом к лицу?
Он проигнорировал мой вопрос и спросил:
— А есть респектабельные стриптиз-клубы?
— У Джейка есть, — ответила я. — Итак, если это то, что ты хочешь обсудить, тогда ты напрасно пришел в Лавандовый Дом. У меня нет желания говорить об этом.
— Я здесь не поэтому.
Я не произнесла ни слова, но выдержала его взгляд.
Его челюсть сжалась, прежде чем он расслабил ее, чтобы объявить:
— Я говорил с Дэниелом. Он позвонил в компанию в Лос-Анджелесе, которая упакует все твои вещи из домика у бассейна. Они будут отправлены тебе экспресс-почтой. Ты получишь их самое позднее к концу недели. Дэниел также согласился официально стать моим помощником. Я дам тебе выходное пособие за шесть месяцев. Оно будет переведено на твой счет в течение двух дней. Твои документы прибудут в Лавандовый Дом в течение этого срока. Тебе нужно будет подписать их и вернуть при первой же возможности.
Я почувствовала, как в моей голове нарастает немалое давление.
— Значит, ты увольняешь меня, потому что я встретила мужчину, — заявила я.
— Я разрываю наши профессиональные отношения, потому что они больше не конструктивны.
— И они стали не конструктивны, потому что ты влюблен в меня, у тебя не хватало смелости что-то с этим сделать, а теперь я нашла мужчину, который мне дорог, а у тебя истерика. И поскольку ты имеешь надо мной какую-то власть, то твоя истерика сводит на нет мою работу.
Выражение его лица не изменилось. Даже намека не было.
— Ты миллионерша, Джозефина, и выходное пособие вполне справедливо.
— Я считаю, что выходное пособие в размере месячного жалованья за каждый год, что я отработала на тебя, более справедливо, Генри, — ответила я, просто чтобы досадить, главным образом потому, что он досаждал мне.
— Тогда я попрошу Дэниела изменить сумму и формулировку в документах, — мгновенно ответил Генри.
Именно тогда я почувствовала укол в сердце. Попадание стрелы было таким мучительным, что удивительно, как я не отшатнулась.
Уязвленная гордость. Снова.
Но на этот раз ответная стрела была направлена на меня.
— И это все? — спросила я.
— Вот именно, — подтвердил он.
— Двадцать три года рядом с тобой, а ты даешь мне столько денег, сколько я прошу, и уходишь.
Он не медлил ни секунды с ответом.
— Да.
В третий раз за этот день слезы жгли мне глаза, но это были не те хорошие слезы, переполненные эмоциями от того, что я услышала прекрасную историю о прекрасной женщине или нежные слова от мужчины, к которому я начала испытывать очень глубокие чувства.
Это были плохие слезы, переполненные чувствами потери и предательства.
— Нет необходимости плакать, Джозефина, — пренебрежительно сказал Генри. — Мы были просто фотографом и ассистенткой.
— Помимо бабушки, в течение двадцати трех лет ты был единственным настоящим, что у меня было.
Маска снова соскользнула, но он быстро вернул ее на место.
Но он ничего не сказал.
— Я причинила тебе боль тем, что просто осознала возможность того, что могу найти счастье и потянуться к нему, а ты вот так наносишь ответный удар?
