Фиктивный брак - Стюарт Алекс (полные книги .TXT) 📗

Через какое-то время он начал хмуриться, не столько от гнева, сколько от недоумения. Джеффри Форд (никогда не относившийся к тем водителям, кто даже не в экстремальных ситуациях изучает состояние и возможности своей машины, прежде чем пуститься в путешествие) не мог понять, чем вызвано скверное поведение его безукоризненного, надежного «Крайслера» с достаточно приличной мощностью — в четырнадцать лошадиных сил.

Постепенно, по мере того как ночь шла на убыль, машина стала замедлять ход. Не помогли ни хмурый взгляд хозяина, ни его эксперименты со многими приспособлениями, ни его борьба с ускорителем и приводом. Надо отдать должное французскому языку, который создал для подобных случаев превосходное, краткое и всеобъемлющее слово «авария». Немцы говорят «неудача». В английском языке, который, как считается, создал самые короткие, графически четкие, односложные слова, нет ни одного, отражающего неполадки с машиной, связанные либо с нарушением работы двигателя, либо с тонким платиновым припаянным диском на головке винта магнитного прерывателя контактов, который, возможно, уже использовал отпущенный ему срок жизни.

«Крайслер» продолжал снижать скорость; Джеффри продолжал бороться. Тщетно! Все медленнее и медленнее тащилась машина вдоль дороги и, в конце концов, под ворчание своего владельца и вовсе остановилась.

Вот тогда Джой внезапно проснулась. Чувствуя, как у нее затекли ноги и руки, замерзло лицо, она открыла глаза, моргнула и с горечью все вспомнила.

Рекс сказал ей, что она может уйти. Она уехала в Париж с Джеффри Фордом.

Машина остановилась. Неужели это Париж? Она стала вглядываться в пейзаж, смутный и расплывчатый, как предметы в воде на дне омута. Нет, это был не Париж. Похоже на центральную часть страны; все вокруг пустынно, холодно, тускло, неуютно; и машина стояла, и Джеффри, наклонившись вперед, возился то с одним, то с другим узлом.

— Джеффри?

— Слушаю тебя, — Он повернулся к ней. При свете огней машины его мальчишеское лицо казалось беспомощным и озабоченным.

— Где мы, Джеффри?

— Один Бог знает где! Джой, я должен сказать, все крайне неудачно. Я ужасно расстроен, что-то случилось. Бензина полно, не в этом дело; все вроде осмотрел. Что-то вышло из строя в этой проклятой машине.

— О Джеффри, но что?

— Боюсь, это то, в чем я бессилен, она меня победила.

Водителей можно разделить на две категории — прирожденных асов и тех, кому надо долго и прилежно обучаться этому искусству.

Ко вторым можно отнести и мистера Джеффри Форда, чье знание автомобиля ограничивалось его тонким вкусом в отношении обивки и окраски кузова; чье умение чувствовать дорогу оставалось элементарным, в то время как его литературное чутье все больше и больше совершенствовалось, и для которого машина никогда не станет той сложной индивидуальностью, напоминающей женщину, полную темперамента, ответного чувства, всяких капризов, симпатий, состраданий и побед. Для прирожденного шофера любовь к машине превосходит по силе любовь к женщине.

Для Джеффри это было просто удобное механическое чудовище, служившее для быстрого передвижения с места на место. Все было замечательно, пока мотор хорошо работал. Но если он начинал барахлить, преуспевающий романист сразу становился зависимым от самого последнего работника гаража, от любой придорожной бензоколонки. Что с ним и произошло сейчас. Но в этом месте Прованса, которое избрал «Крайслер», дабы причинить неприятности своему хозяину, не было ни гаража, ни колонки, ни механика. Здесь не было ничего, кроме линии электропередач и холма, покрытого виноградными лозами, справа да огромной равнины с кукурузным полем слева, в шахматном порядке расчерченным квадратами на черные участки пашни и светлые жнивья. Спереди и сзади тянулась длинная автострада, на которой теперь неподвижно стоял, как столб, роскошный, хорошо оборудованный «Крайслер». Его аккуратные маленькие часы (единственный элемент в нем, который еще работал) показывали, что они ехали около трех с половиной часов. Среди огромного запаса цитат романист выбрал одну из Хайяма:

«Час, когда юная любовь просыпается на белом плече!»

Этот час… Джеффри вспомнил, что о нем было точно сказано: «Это час, когда человеческая энергия, жизнеспособность достигают своего минимального уровня, полного упадка».

Лишенный жизнеспособности, раздражительный Джеффри опять повернулся к девушке, с которой они предприняли это в высшей степени безумное бегство.

— Ну, что ж, вот мы и приехали, полагаю, здесь останемся до тех пор, пока не появится помощь в виде случайной машины.

Джой Траверс ничего не сказала. Она была слишком огорчена, чтобы говорить.

— Как только мы услышим звук какой-нибудь машины, я выскочу, — добавил Джеффри вялым голосом, — и остановлю ее.

— Это обязательно надо сделать? — прерывающимся от волнения голосом спросила Джой, пугаясь при мысли о посторонних людях.

— А как же иначе? — ответил Форд, находя затруднительным сохранять отношение Казановы-Галахада с нежеланной девушкой при таком фиаско.

— Разве это единственная возможность выкарабкаться?

— О, я полагаю, что так.

Нащупав платок, Джой вытерла холодный маленький нос, ее пронзило отвращение при мысли о каких-то людях, спешащих сюда, чтобы увидеть ее сидящей в такой неуютной обстановке, в столь компрометирующий девушку час, на расстоянии многих миль от дома, да и вообще в одной машине с мужчиной.

После обнаружения ее в подобных обстоятельствах она вряд ли сможет надеяться на что-то хорошее…

Надеяться на что? Джой не могла точно ответить. В момент пробуждения она опять пыталась ухватиться за какую-нибудь соломинку, вдруг что-то изменится в последний момент. Но нет! Вот она здесь, брошенная на дороге, совершившая дурацкий побег с Джеффри.

«О, дайте мне мужчину, который хоть что-нибудь умеет делать. Будь то связано с техникой или пребыванием на необитаемом острове. Дайте мне мужчину с ловкими руками, ловкими пальцами. Другими словами, дайте мне мужчину», — кипела от негодования бедная Джой, естественно, имея в виду Рекса.