Доля Ангелов (ЛП) - Уорд Дж. Р. (читать книги полные .txt) 📗
Лейн склонил голову.
— Спасибо. Мы разрабатываем план, оптимизирующий денежные потоки. Мне кажется, теперь я вижу выход из нашей черной дыры, благодаря Джеффу.
Гром прогремел за французскими дверями, Ленге кивнул.
— Я верю в тебя, сынок.
— Я думаю, что если вы дадите нам зерна на два месяца, мы выплавим. Конечно, мы предоставим вам самые выгодные условия. Но, то что предлагает сделать Джефф, мы продержимся и поднимемся.
— Ты говоришь так, словно не желаешь со мной переброситься картами, сынок?
— Не совсем. — Лейн прищурился. — На самом деле, у меня есть еще кое-что, что могло бы вас заинтересовать перекинуться картами.
* * *
Благодаря грозе с ливнем и градом, пузырившемся на равнинах штата и дрейфующей над сердцем Индианы и Кентукки, умопомрачительная дневная жара милосердно отступила.
И это означало, что Эдвард наслаждался работой, которую он совершал в Red & Black.
На этот раз на конце палки не было метлы. Не в этот раз.
Как только снова с фиолетово-серого неба пошел ливень, и молнии с большей силой затрещали вокруг, он опустил руку с молотком и вытер пот со лба свободной рукой. Сколько лет прошло… с тех пор, как он строил ограждение, хотя он уже чувствовал, судя по боли в плечах, что заплатит за свою глупость в последующие дни. Но когда он посмотрел на пять секций забора, выкрашенных коричневой краской, которые разделяли пастбище, и посчитал количество гвоздей, которое он добавил в хлипкие доски, закрепив их более надежно, он даже покраснел от простой гордости, поднявшейся у него внутри.
Да, он потратил всего лишь час на эту работу, но уже был готов бросить. На самом деле, настоящие мужчины работали на полях в течение восьми или десяти часов.
Но для него это было только началом.
Прямо перед концом.
Он захромал обратно к пикапу Red & Black с сумкой инструментов и вспомнил о водке, которую привез с собой, но оставил в кабине.
Ему понадобится немного больше. Но немного.
Сев за руль, он закрыл дверь и достал фляжку. Один глоток. Второй. Потом он запил Gatorade (разновидность энергетического напитка компании PepsiCo), словно это было лекарство. Похоже, у него имелось еще два дня, учитывая, когда детективы изъяли пленку, и вероятно, все будет не так уж плохо. Он не знал, как будут разворачиваться события, однако, решил держаться до конца.
Запуская двигатель, Эдвард направился в сторону коттеджа, трясясь на ухабах и срезая мятлик, своим грохотом спугнув ястреба, скрывающегося в ветвях деревьев, у впадины, наполненной водой, к которой тянулась из гнезда пара воробьев с низко расположенных веток.
Эдвард внимательно всматривался во все, стараясь запомнить, начиная с простирающейся холмистой местности… и изгороди, которую он починил, отгораживающей прекрасный зеленый душистый луг… и показавшиеся недалеко величавые конюшни с крышами из красно-серого шифера, которые заставили его вспомнить своего деда. Струйка пота скатывалась у него между лопатками, он до сих пор не установил кондиционер в кабине. Все, кто занимался физическим трудом отлично знали, что после разгоряченной работы, ты весь потный. И кратковременное облегчение в грузовике с кондиционером, не помогло бы тебе, а сделало бы только хуже, понизив температуру тела перед тем, как ты возвратишься в жару.
Плюс, он подумал, что для него потеть было бы даже полезно.
Он припарковал пикап с тылу и вышел с сумкой гвоздей и молотком, направившись к конюшне В. Ему показалось, что вес сумки с инструментами увеличился на пятьдесят фунтов, когда он взял ее впервые, направляясь к изгороди. Черт, а ему то казалось, что он оставил сумку с инструментами в кабине, пока ехал сюда.
Войдя через задний отсек, он услышал голоса, мужской и женский, поэтому замер на месте.
Шелби и Джоуи стояли перед стойлом Наба. Шелби говорила о жеребце… скорее всего, как его стоит успокаивать его во время надвигающейся грозы. Джоуи соглашался с ней, по-видимому, она предлагала опять надеть жеребцу капюшон на голову.
Умный ход. Именно так бы сделал и сам Эдвард.
Джоуи что-то еще сказал. Она быстро ответила.
Потом Шелби взглянула на Джоуи. Отвернулась.
Джоуи посмотрел на Шелби. И тоже отвел взгляд в сторону.
Прислонившись к толстым перекладинам двери конюшни, Эдвард опустил вниз сумку с инструментами, скрестил руки на груди… и улыбнулся.
Потом резко распрямился.
Пока он наблюдал за ними двумя… а он прекрасно их видел и весь отсек передней части конюшни.
— Постой. Что ты сказал?
Вернемся в игровую комнату Истерли, Джон Ленге отвернулся от Рембрандта, и судя по выражению его лица, Лейн мог спокойно бросить дымовую шашку в центр стола, но парень с Запада все равно бы не заметил.
Лейн кивнул на картину своей бабушки.
— Давайте играть на нее.
— Ты говоришь это не серьезно.
— С чего бы? Потому что она стоит минимум сорок пять миллионов, и слишком многое поставлено на кон.
— Не в этом суть. Почему ты вдруг захотел с ней расстаться?
Точно, только миллиардер может спросить об этом с совершенно каменным лицом. Я имею в виду каждое слово, которое он произнес.
«Вам, наоборот, стоит радоваться, что я согласился», — мелькнула мысль у Лейна.
— Вы же заинтересовались. — Он поднял ладони. — С одним условием — я предоставляю вам возможность ознакомиться со всей документацией и страховым полисом, и конечно обсудить это с женой. И да, я знаю, что вы хотите посоветоваться с ней, но имейте в виду, если вы выиграете у меня, то получите возможность привезти картину к себе домой.
Ленге потер свой волевой подбородок, его огромные бицепсы на руках медленно перекатывались.
— Давай-ка все уточним. Я кладу на кон сорок пять миллионов. Ты выставляешь картину?
— Должно лежать на кону сорок пять миллионов плюс налог на увеличение рыночной стоимости, который мне придется заплатить. Мне нужно сорок пять миллионов, но я могу сию минуту позвонить человеку, который выдаст точную цифру налога. И эта картина, хочу вас заверить, не относится к имуществу моего отца. Это капитал, принадлежащий моей матери, подаренный ей ее матерью, когда старшая ВЭ переехала, и моя мать стала хозяйкой Истерли. Поэтому эта картина не обременена правом собственности.
— А твоя мать…
— Она никогда не была ее фанаткой. Она млеет от Максфилда Пэрриша. По ее мнению, у ее матери, т. е. моей бабушки, был слишком своеобразный вкус.
Да, возможно по материнской линии возникнут проблемы, но на самом деле, проблем не должно было быть. Ему понадобиться доверенность, оформленная задним числом от матери в пользу Лейна, которую ему сможет сделать Самюэль Ти… и его давний друг сделает ее не раздумывая.
Лейн еще раз решил все уточнить, чтобы все стало окончательно ясно.
— Сорок пять миллионов плюс налог на увеличение рыночной стоимости по этой картине. Пять карт — «Техасский холдем». Одинаковое количество фишек. Мы играем один на один, пока один из нас не проиграет. Я предоставляю вам все документы, которые у нас есть на эту картину… и если по какой-то причине вас не устраивает стоимость, которую я заявляю, я выставляю другие картины, которые у нас тут имеются, чтобы покрыть разницу. — Лейн указал на картину. — Я еще не закончил. Куратор из музея изящных искусств по мастерам «золотого века» в прошлом году присутствовал на Derby Brunch. И отец поинтересовался у него, стоит ли ему продавать эту картину за сорок пять миллионов, ответ был нет, потому что она стоит около шестидесяти.
Джон снова повернулся к картине.
— Ее стоимость никогда не уменьшится, — сказал Лейн. — Ваши деньги будут всегда находится в самом безопасном месте. Кроме того, таком красивом. Если вы у меня выиграете.
Прошли пара минут, прежде чем Бог зерна оторвался от картины и повернулся к Лейну.
Непреклонным голосом, как будто он желал, ответить что-то совершенно другое, Ленге произнес:
