Кольцо - Каммингс Мери (читать книги без .txt) 📗
С этими мыслями Нэнси и заснула, еле успев добраться до диванчика и свернуться там, укрывшись пледом.
Проснулась она от того, что ее потрясли за плечо. Услышала:
— Скоро подлетаем!
Открыла глаза, уставилась на Ника — и только через пару секунд вспомнила, что они в ссоре.
Увидев, что Нэнси очнулась, он кивнул, потянулся убрать с ее лица растрепавшиеся волосы и внезапно, словно обжегся, сердито отдернул руку. Отошел, сел, уставился в окно. Спросил не оборачиваясь:
— Кофе будешь — или сказать Моди, чтобы убирала?
На столе опять была выставлена еда.
— Буду, а ты?
— Я уже.
Всем своим видом он демонстрировал полное нежелание разговаривать с ней.
Спать Нэнси уже не хотелось, и в голове стало куда яснее. Она умылась и причесалась, одновременно обдумывая и «про себя» репетируя извинительную речь: «Ник, я не думала, что так получится... Мы со Стивеном давно знакомы, и мне хотелось с ним поговорить. Не сердись, что я тебе сразу не сказала...» Понятно, что звучит это на редкость глупо и неубедительно. Но что-то же сказать надо!
Наконец, решившись, она глубоко вдохнула и дотронулась до его руки.
— Ник, я...
Ник обернулся и смерил ее хмурым взглядом.
— Тебе обязательно говорить это сейчас? Мне нужно кое о чем подумать — не отвлекай меня.
Они долетели, и вышли из самолета (вокруг все было покрыто снегом, сверкавшим так, что стало больно глазам, — да, это не Калифорния!), и сели в прибывший «мерседес» — а Ник все молчал. Лишь, подъезжая к вилле, сказал:
— Когда отдохнешь, зайди, пожалуйста, ко мне в кабинет — нам надо поговорить.
И только тут Нэнси впервые стало по-настоящему страшно...
Он едва успел вынуть из сейфа и наскоро просмотреть все подготовленные бумаги, как мисс Эмбер доложила по селектору:
— Пришла миссис Райан.
Нэнси вошла в кабинет, придерживая за ошейник рвущуюся вперед собаку. Еще рывок — и она осталась стоять, потирая руку, а рыжее мохнатое тело устремилось к нему.
— Извини, она сидела тут под дверью, — быстро сказала Нэнси. — Дарра, фу! Лежать!
Не обращая на нее внимания, собака полезла лапами на подлокотник. Ник вспомнил горестное: «Она ему хвостом виляет, а на меня даже не смотрит...»
— Фу! Ступай! — рявкнул он.
Собака отскочила, продолжая глядеть на него и махать хвостом. В глазах Нэнси тоже промелькнуло удивление, брови сдвинулись.
— Она только хотела поздороваться...
Дотянуться бы, разгладить пальцем эту складочку между бровями, сказать: «Ну что ты сердишься, дурашка?! Я же для тебя, чтобы ты не обижалась!..»
Но он сдержался. Разговор был уже продуман — десятки раз. Кивнул Нэнси на стул напротив и, когда она послушно села, спросил последнее, чего не знал, что так и не успел спросить за все это время:
— Я несколько месяцев назад случайно встретил Данвуда, и он мне сказал... Ты... правда хотела тогда ребенка?
Несколько секунд Нэнси молча смотрела на него, словно пытаясь сообразить — о чем это он?! Потом Ник увидел, как глаза ее постепенно наполняются слезами, но, когда она заговорила, голос звучал почти нормально — лишь слегка надтреснуто:
— Ты все время сердился. И непонятно на что... Иногда мы сидим, разговариваем, вроде все хорошо — и вдруг у тебя в глазах что-то такое мелькает... что спрятаться хочется. И главное, непонятно почему! Вслух ты ничего не говорил... но я же видела... Как будто я тебя уже тем, что я есть, раздражаю. И ты никогда мне ничего хорошего не говорил — ничего... Понимаешь, ладно ты ни разу не сказал мне, что любишь меня — ну... действительно не любил, что делать... но мог бы сказать хоть: «Ты мне нравишься, Нэнси», или там... «Я рад, что ты со мной», или «Ты нужна мне»... Чтобы я не чувствовала так сильно, что навязалась тебе. Но я все думала, что, может...
Нэнси всхлипнула, и Ник испугался, что сейчас она заплачет, но она только вытерла слезы каким-то незнакомым упрямым жестом.
— А потом ты накричал на меня... что я за тебя из-за денег вышла. И я поняла, что ничего хорошего уже не получится...
— Но я же извинился тогда! — не выдержал он.
— Нет, Ник, — покачала она головой. — Ты просто сказал, что не должен был говорить этого вслух...
Ну какое это имеет значение, что именно он сказал, — главное, что он извинился, он же ясно помнит, что извинился, почти сразу! И они помирились и больше не вспоминали эту дурацкую историю!
— ...И я подумала, что если у нас будет ребенок, и, значит... ну... вроде как нормальная семья, может быть, ты перестанешь злиться. Ну... глупая была. Мне же тогда сколько было лет!
Она не сдержалась, снова всхлипнула, замотала головой — и вскинула ее сердито.
— Что сейчас говорить-то? Ты что, обязательно хочешь, чтобы я заплакала?
— Нет. — Ник и в самом деле меньше всего хотел ненужных слез. — Я хочу тебе сказать, что наш контракт окончен. Вот твои деньги. — Он достал и перебросил ей через стол заранее подписанный чек.
«У нас же еще девятнадцать дней!» В первую секунду слова Ника показались ей шуткой. Он же знает — впереди еще девятнадцать дней!
Но в следующий миг реальность обрушилась на Нэнси.
Из горла сразу исчез воздух, показалось — вокруг вода, холодная и не дающая вдохнуть или шевельнуться.
Она знала, что он может разорвать контракт в любой момент, но сжилась с этим — как люди обычно сживаются с мыслью о смерти. И даже то, что осталось девятнадцать дней, воспринимала как-то... теоретически. Просто как цифру.
И вот...
Нэнси покрепче вцепилась в гриву Дарры, словно ища в ней опору. Протянула руку, взяла чек. Машинально поискала глазами, куда его спрятать, но карманов не было — и, зажав его в руке, начала вставать. Нужно, наверное, что-то сказать — поблагодарить, попрощаться?..
— Подожди, сядь. Возможно, мы больше не увидимся. Я хочу тебе отдать все остальное тоже.
Что — остальное?..
Ник открыл лежавшую на столе папку и, перебирая и откладывая одну за другой находившиеся в ней бумаги, заговорил:
— Когда ты выходила за меня замуж, я обещал тебе решить все твои финансовые проблемы. Так вот — я хочу отчитаться. Прежде всего, дом, в котором живет твоя мать, принадлежит теперь тебе. Полностью. Она не имеет права ни заложить его, ни продать, ни изменить что-либо внутри без твоего письменного согласия. Или согласия твоего доверенного лица. В роли этого доверенного лица в настоящее время выступает один адвокат в Хьюстоне — тут есть его данные. Не знаю, интересно ли это тебе, но деньги, которые Алисия получила в качестве отступного, растратить она не может — они вложены таким образом, что ей доступны только проценты. Для того чтобы выкупить дом, я воспользовался теми деньгами, которые оставил тебе отец... точнее, частью их. Остальные же деньги на протяжении этих лет я вкладывал в дело, так что теперь у тебя на счете свыше двух миллионов долларов...
Нэнси пыталась понять, о чем он говорит. Два миллиона... Она — богата?
Слова еле долетали до ее сознания, то и дело превращаясь в бессмысленный шум, словно кто-то незаметно подкрался сзади и закрывал ей уши ладонями.
Сейчас Ник договорит — и ей больше нечего будет делать в этом кабинете. Надо будет встать, повернуться к нему спиной. И больше не видеть эти четко очерченные губы, и глаза — сгустки бирюзового пламени, и хмуро изогнутые брови, и маленький шрамик на подбородке...
— Ты меня слушаешь?! — Он вынул из папки и подтолкнул к Нэнси запечатанный парой скрепок пакетик. — Возьми, это тоже твое.
Только тут она опомнилась и вернулась в реальность. Взяла пакетик, попыталась рассмотреть, что внутри, — и замерла, даже сквозь несколько слоев отблескивающего полиэтилена узнав знакомую с детства вещь. Недоуменно взглянула на Ника...
— Это твой браслет, — пояснил он. — Я забрал его у Алисии. Купил ей взамен другой — тот самый, которым она теперь всем хвастается, — усмехнулся. — На нем бриллианты крупнее.
