Само совершенство. Том 1 - Макнот Джудит (читаем книги онлайн .TXT) 📗
– Если человеку нечего возразить, он обычно нападает на своего оппонента.
– Тише, – нежно прошептал Зак, наклоняясь, чтобы поцеловать ее.
– А если, – продолжала она, ловко уклоняясь и подставляя ему щеку, – оппонента не смущает нападение, то его следует чем-нибудь отвлечь.
Улыбнувшись, Зак взял ее за подбородок и заставил поднять голову так, что теперь их губы почти соприкасались.
– А знаешь, – насмешливо-доверительно прошептал он, – ты можешь быть редчайшей занудой.
– Только, пожалуйста, не пытайся мне льстить, – рассмеялась Джулия, ловко уклоняясь от его поцелуя. – Ты же знаешь, что я не могу устоять, когда ты говоришь мне комплименты. Так почему же ты все-таки ушел из дома?
Заку удалось наконец коснуться ее смеющихся губ.
– Ты действительно просто уникальная зануда. Джулии оставалось только признать свое поражение. Обвив руками плечи Зака, она вернула поцелуй со всей самозабвенностью, на которую была способна, потому что безошибочно чувствовала: как бы много она ни давала, взамен получала еще больше.
Когда Зак наконец отпустил ее, Джулия подумала, что сейчас он предложит вернуться в спальню, но вместо этого он заговорил:
– Так как мне не удалось перехитрить тебя, ты заслуживаешь ответа на заданный вопрос. Но только пообещай мне, что после того как я расскажу, почему ушел из дома, мы оставим мою семью и биографию в покое раз и навсегда.
Джулия понимала, что ей рано или поздно захочется узнать о нем что-нибудь еще, но она также прекрасно понимала его чувства, а потому согласно кивнула. После этого Зак продолжил рассказ:
– Дед погиб, когда я учился на первом курсе, и бабка стала единоличной хозяйкой и распорядительницей всего состояния Стенхоупов. Когда Алексу было шестнадцать, Элизабет – семнадцать, а мне – восемнадцать, она собрала нас всех вместе во время летних каникул и устроила небольшое аутодафе. В результате Алексу и Элизабет было предложено расстаться с дорогими частными школами, переехать в Риджмонт и довольствоваться местным пейзажем и минимумом денег на карманные расходы. Причем им было открыто сказано, что если они хотя бы раз попадут в какую-то темную историю, связанную с пьянством, наркотиками или чем-то подобным, то будут вышвырнуты из дома без гроша за душой. Чтобы ты полностью могла оценить размах обрушившегося на них удара, добавлю, что все мы не привыкли ограничивать себя в «карманных» деньгах. У нас были дорогие спортивные машины, и мы могли покупать любые вещи, которые нам приглянутся. – Зак снова улыбнулся своим воспоминаниям и насмешливо покачал головой. – Никогда не забуду выражения лиц Алекса и Элизабет после того, как они услышали этот ультиматум.
– И они согласились?
– Естественно. А разве у них был выбор? Они ведь умели только тратить деньги, но не имели ни малейшего представления о том, как их можно заработать. И они сами это прекрасно понимали.
– А ты не пошел на такую сделку, и поэтому тебе пришлось уйти из дому, – догадалась Джулия.
Лицо Зака мгновенно превратилось в ничего не выражающую маску. Джулия очень хорошо помнила это выражение и поняла, что оно не предвещает ничего хорошего.
– А мне никакой сделки и не предлагалось. – После довольно продолжительного молчания Зак добавил:
– Мне было приказано немедленно убираться вон и никогда не возвращаться. Кроме того, она предупредила брата и сестру, что если они когда-нибудь попытаются искать встреч со мной, то последуют по моим стопам. Они должны были отречься от меня так же, как это сделала она. Поэтому я положил на стол ключи от машины – по ее требованию – и пешком направился к ближайшей автостраде. У меня осталось около пятидесяти долларов на банковском счете в Коннектикуте и та одежда, которая была на мне. Через пару часов меня подобрал водитель грузовика, перевозящего декорации для одной из студий Голливуда, и я очутился в Лос-Анджелесе. Водитель оказался хорошим парнем и замолвил за меня словечко перед руководством студии. Они предложили мне работу грузчика, каковой я и занимался до того, как один чудак-режиссер не решил, что ему необходимо еще несколько человек для массовки. В тот самый день и состоялся мой своеобразный дебют в кино. Потом я закончил Школу искусств и сам начал снимать фильмы. Конец рассказа.
– Но почему твоя бабка поступила так именно с тобой, а не с твоим братом или сестрой? – спросила Джулия, пытаясь не показывать, насколько потрясена его рассказом.
– Уверен, что, по ее мнению, у нее на то были очень веские причины. Я ведь тебе уже говорил, что постоянно напоминал ей о покойном муже и обо всем том, чего она от него натерпелась.
– И ты… Ты так больше никогда и не видел своих брата и сестру? Ты никогда не пытался связаться с ними, хотя бы тайно?
Джулия чувствовала, что воспоминания об Алексе и Элизабет были для Зака самыми болезненными.
– После того как вышел мой первый фильм, я послал каждому из них письмо с обратным адресом. Я думал, что, может быть, они…
«Будут гордиться тобой, – подумала Джулия, после того как он умолк. – Обрадуются за тебя. Ответят тебе».
По его холодному, непроницаемому выражению лица она поняла, что этого не произошло, но ей необходимо было знать наверняка. С каждой минутой она все лучше понимала этого человека.
– Они ответили?
– Нет. И я больше никогда не пытался связаться с ними.
– Но вдруг они не получили твоих писем? Вдруг твоя бабка просматривала всю почту, которая приходила на их имя?
– Они получили их. К тому времени они жили не дома, а в отдельной квартире, которая была снята для них двоих на время учебы в местном колледже.
– Да, но, Зак, ведь они были так молоды. И, как ты сам сказал, не лишены слабостей. Ты же был гораздо мудрее и старше их. Почему же ты не подождал, пока они немного повзрослеют, и не предоставил им второго шанса?
Джулия почувствовала, что почему-то именно эти последние слова вызвали у Зака совершенно непонятное для нее глухое раздражение. В его голосе появились ледяные нотки:
– Я никогда никому не предоставляю второго шанса, Джулия. Слышишь? Никому и никогда.
– Но ведь…
– Эти люди умерли для меня.
– Но ведь это же безумие! Ты ведь потерял не меньше, чем они. Нельзя идти по жизни, безжалостно сжигая за собой все мосты, вместо того чтобы пытаться починить их. Это путь саморазрушения, и он никуда не ведет.
– Я полагаю, что наша дискуссия окончена! Джулия понимала, что играет с огнем, но остановиться уже не могла.
– Мне кажется, что ты похож на свою бабку гораздо больше, чем сам думаешь.
– Не стоит испытывать мое терпение, леди. На этот раз злость в его голосе была настолько физически ощутимой, что Джулия невольно поежилась. Зак открылся ей с новой, неожиданной и пугающей ее стороны, и она не на шутку встревожилась. Ни слова не говоря, Джулия собрала грязные бокалы и направилась на кухню, попутно размышляя над тем, как можно с такой беспощадностью вычеркивать из своей жизни когда-то близких людей, упорно отказываясь хотя бы раз оглянуться назад. И дело было не столько в том, что он говорил, сколько в том, как он говорил! Когда он взял ее заложницей, все его действия были продиктованы отчаянием и стремлением выжить. В них не было никакой неоправданной грубости или жестокости, и это Джулия могла если не принять, то хотя бы понять. Если бы она не видела Зака две минуты назад, то так бы и не смогла представить себе, как другие люди, знавшие его, могли решить, что он способен на хладнокровное убийство. Но если они когда-нибудь видели его таким, то она их понимала. В этот момент Джулия со всей отчетливостью поняла, что, несмотря на их весьма близкие в интимном плане отношения, они фактически совсем не знают друг друга. Она была настолько поглощена своими размышлениями, что действовала и двигалась чисто автоматически – прошла в свою спальню, разобрала постель и, перед тем как вернуться к Заку, присела на кровать, пытаясь хоть немного упорядочить сбивчивые мысли, мелькавшие в голове.
