Антистерва - Берсенева Анна (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗
Лола подошла к ермоловскому подъезду, начала набирать код и вдруг услышала у себя за спиной:
– К родственникам торопишься? А может, сначала со мной поговоришь?
Она обернулась и увидела Романа Алексеевича Кобольда. Он стоял в двух шагах и смотрел на нее гладкими перламутровыми глазами.
– О чем мне с тобой говорить? – Лола пожала плечами. – О Карамазорском комбинате? По-моему, мы обо всем уже переговорили. Тебе что-то непонятно?
– Мне-то как раз все понятно, – усмехнулся он. – А вот тебе, по-моему, не все.
– О тебе – все, – в тон ему ответила Лола.
Она не удивилась его появлению. Не зря же она только что силком вернула себя в обычную свою жизнь. В ее обычной жизни существовал, в числе всего прочего, и Роман Кобольд, поэтому не было ничего удивительного в том, что он ее нашел. Да ему и нетрудно было это сделать: она сама рассказывала ему о своих родственниках, и их адрес вместе с фамилией значился в журнале, который он выписывал.
– Я уже переговорил с твоей Анной Александровной, – словно предупреждая ее вопрос, сказал Роман. – Она производит впечатление достаточно умной дамы.
– Тебя беспокоит уровень ее интеллекта?
– Меня беспокоит твоя дальнейшая жизнь. Поэтому я попросил ее отменить ваши сегодняшние переговоры.
– Да какое ты… – возмущенно начала Лола.
– Такое право, что переговоры со мной для тебя гораздо существеннее.
– Что для меня существенно, что нет, решать не тебе.
– А я и не собираюсь ничего решать, – пожал плечами Кобольд. – У меня есть для тебя кое-какая информация, и я хочу донести ее до твоего сознания. Если не веришь, что встреча отменяется, можешь позвонить родственнице.
– У меня нет телефона, – сердито сказала Лола.
– У тебя вообще ничего нет. Тебе не кажется, что это глупо? Я считал, у тебя достаточно ума, чтобы обойтись без красивых жестов.
– Что ты называешь красивыми жестами?
– Эффектный побег через окно. Швыряние кредитками. Уход в чем пришла.
– Если ты помнишь, я пришла к тебе в платье из – как ты сказал? – да, из бабушкиной скатерти, – напомнила Лола. – Но его я не нашла. Поэтому вполне рационально воспользовалась оплаченным тобой гардеробом. И сняла с твоего счета достаточно денег, так что никакого швыряния кредитками…
– Вот что, – перебил он, – вести такие разговоры в подворотне – как раз красивый жест и есть. Поехали куда-нибудь, все обсудим.
Лола хотела было сказать, что никуда не поедет, потому что обсуждать ей с ним нечего. Но тут она краем глаза увидела, как со стороны Садовой-Кудринской во двор входит Матвей. В ту же секунду она представила, что может произойти, если в его присутствии она станет… А что, собственно, она станет делать? Орать и вырываться из рук Кобольда вряд ли придется… Хотя кто его знает? Ей, во всяком случае, известно, что в стремлении добиться своего Роман Алексеевич способен на многое. И хотя он не похож на обкуренного наркомана, реакцию племянничка на его настойчивость предугадать нетрудно.
– Ладно, поехали, – торопливо сказала Лола. – На беседу с тобой у меня полчаса.
– А больше, скорее всего, и не понадобится, – усмехнулся Кобольд.
Ресторан «Лед» на Сретенке был очень дорогой, поэтому в нем было достаточно мест для уединения. Обедать Лола отказалась, и Кобольд сразу провел ее в зимний сад. Утро было солнечным, а теперь, днем, вдруг пошел снег, и Лоле казалось, что все как-то… сошло со своих мест. Вокруг цвели и благоухали немыслимые тропические растения, за сплошными стеклянными стенами падали крупные снежные хлопья, и ощущение абсолютной нереальности происходящего было от всего этого совершенно отчетливым.
Лола села на стеклянную садовую скамейку. Конечно, скамейка была сделана не из стекла, а из какой-то прозрачной пластмассы, но эффект зачарованного царства она дополняла удачно. На этот эффект здесь работало все. Даже пол в благоухающей галерее был такой, что казалось, будто все яркие здешние цветы растут из тускло-зеленого речного льда. Рядом со скамейкой стояла огромная ваза-аквариум, выстеленная упругими прутьями с маленькими снопиками беби-нарциссов. Ваза смотрелась очень стильно и тоже свидетельствовала о дороговизне дизайна.
– Что ты хотел мне сообщить? – спросила Лола.
Роман сел на скамейку напротив и молча смотрел на нее – окидывал с ног до головы знакомым оценивающим взглядом.
– Ты не изменилась, – наконец сказал он.
– Мы не виделись всего два месяца, – напомнила Лола. – Ты думал, я постарею от разлуки с тобой?
– Я имею в виду, когда мы с тобой виделись в последний раз, ты была неплохо упакована, не то что теперь. Но выглядишь и теперь точно так же.
Кобольд был в своем репертуаре. Он совсем не чувствовал, как устроена жизнь, а потому относился к ее внешнему устройству с дотошностью и путался в мелочах.
Лоле стало смешно.
– Спасибо за комплимент, – сдерживая улыбку, кивнула она. – Это все, что ты хотел мне сказать? Хватило бы и подворотни.
– Да нет, я хотел… – Он вдруг запнулся. Лоле показалось даже, что он покраснел, во всяком случае, под скулой вспыхнуло неровное алое пятно, очень заметное на бледном, как всегда, лице. – В общем, я тогда погорячился. Но ты тоже!.. Сама прикинь: вроде бы только вчера с Младичем познакомилась, а беседуешь как с родным, под танцы-обжиманцы он тебе на ушко про какие-то совместные дела шепчет… Что я должен был подумать? Тем более, ты мне ведь и правда как раз тогда подвернулась, когда я насчет Карамазора суетился…
– Я это уже слышала, – поморщилась Лола. – У меня не появилось никаких новых доказательств того, что я не занимаюсь промышленным шпионажем.
– В общем, давай возвращайся, – сказал Кобольд. – Проехали и забыли.
Он говорил небрежным тоном, нарочитость которого была для Лолы очевидна. Эта нарочитая небрежность выглядела трогательно; она понимала, что Роман говорит на пределе своей способности извиняться. Да она и сама не чувствовала никакой потребности в том, чтобы он упал перед нею на колени и бился лбом об пол. Они оба не любили эффектных жестов. Они вообще подходили друг другу как нельзя лучше.
– Мы с тобой друг другу подходим, – словно подслушав ее мысли, сказал Роман. – По-твоему, этого мало?
– По-моему, это большая редкость. До тебя я не встречала мужчины, который подходил бы мне по всем… разумным критериям.
– Тогда в чем дело?
День назад Лола не знала, в чем дело. Теперь она это знала, но отвечать на его вопрос все равно не стала.
– Если скучно дома сидеть, можешь чем-нибудь заняться. Чем хочешь, – не дождавшись ответа, предложил Роман. – Хочешь бизнесом – без проблем, у тебя для этого все данные. Или галерею открой, выставляй своих куколок. Здесь, в Париже, в Нью-Йорке – где скажешь. Это вообще не вопрос, ты же понимаешь. Приглашай всяких маргиналок с бантиками. Они будут говорить, что искусство есть истинная духовность, а деньги человечество скоро отменит. Если тебе нравится слушать этот бред – ради бога, хоть сутки напролет! Ну что ты молчишь? – Он сердито стукнул себя кулаком по колену и привел последний довод: – Ну, хочешь, женюсь на тебе? Штамп поставлю в паспорт, могу в церкви обвенчаться, могу даже в мусульманство перейти, мне без разницы. Елы-палы, Лолка, ну какого хера ты ломаешься? Ты хоть понимаешь, чего можешь добиться?
– Откуда ты знаешь, чего я могу добиться? – усмехнулась она. – Ты стал разбираться в куколках?
– Да фиг с ними, с куколками! В жизни, в жизни можешь добиться! Какой бы ты стервой была, если б захотела! Ты красивая, умная, голова у тебя холодная, интуиция – как у кошки нюх. Любым мужиком можешь вертеть как угодно и добилась бы чего хочешь. Но не хочешь же ты ничего, вот же в чем дело!
«Я не хочу ничего такого, чего можно добиться», – подумала Лола.
Она подумала эти слова так внятно, как будто произнесла вслух. Но произносить их вслух ей не хотелось. И потому, что Кобольд не понял бы, и потому… Потому что ее вдруг охватила тревога. Что-то неясное, но зловещее коснулось сердца, и коснулось так же сильно, как сегодня ночью коснулась… О том, что коснулось ее сердца сегодня ночью, Лола запретила себе думать.
