Триумф поражения (СИ) - Володина Жанна (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
— Но сделали вы это вовсе не потому, что хотите свободно со мной целоваться, — нахально смеюсь я, вызывая нахмуренные брови и сузившийся взгляд.
— А для чего же, по-вашему? — Холодильник не отпускает моего взгляда потемневшими до антрацита глазами.
— Вы удачно избавляетесь от ненужной невесты, — максимально вежливо поясняю я. — Вас тяготили эти отношения. Это было заметно. Всем.
— Неужели? — иронизирует Александр Юрьевич и пользуется секретным оружием: мальчишеской улыбкой. — Мне чертовски приятно, что вы за мной наблюдали.
— Неправда! — попадаюсь я на крючок, как глупая молодая рыба, впервые выплывшая на прогулку без взрослых. — Я никогда за вами не наблюдала. Меня ваша личная жизнь вообще не касается. Можете хоть гарем завести!
— Врунишка! — горячо и нежно шепчет мне Холодильник, снова протягивая ко мне руки, и вдруг я оказываюсь у него на коленях.
Взвизгиваю и со страхом смотрю на затылок Евгения, который молча ведет машину и совершенно не реагирует на то, что происходит за его спиной. Каменная спина, каменная шея, каменный затылок. Не водитель, а памятник.
— Старый ловелас прав, — взяв меня за подбородок, говорит Холодильник. — В этом платье у вас фиолетовые глаза.
— Хорошее платье! — мгновенно начинаю я привычную рокировку. — Полностью закрытое. У вас не может быть никаких претензий!
— Но они у меня всё-таки есть! — Холодильник берет мои руки и кладет их раскрытыми ладонями на свое лицо. — Оно вам идет. Даже слишком. И поэтому оно не кажется мне полностью закрытым.
Вспоминаю свои глупые ощущения в тот момент, когда Холодильник вышел на крыльцо и увидел меня, поэтому и неуместно хихикаю.
— Я насмешил вас? — ласково спрашивает Хозяин и медленно, чувственно проводит большим пальцем за моим ухом, запуская в марафонский забег сотни, а то и тысячи мурашек.
— Когда вы на меня посмотрели там, на крыльце, я увидела на своём платье и декольте, и разрезы, и даже голую спину, — нервно-весело сознаюсь я.
— Когда я увидел вас… такую красивую, — большой палец продолжает гладить меня за ухом, разгоняя мурашки до крейсерской скорости. — То сразу… разозлился, что это видят и другие.
— Это ненормально, — шепчу я растерянно, сразу же расхотев смеяться. — У вас нет ни причин, ни прав так реагировать на меня.
Одна рука Холодильника ложится на мою спину, вторая на бедро, и я вздрагиваю от того, какие они горячие и нетерпеливые.
— У меня есть все права на вас. Потому что я вас выбрал и потому что я от вас не откажусь, — руки гладят спину и бедро.
— Ответ неправильный! — взвиваюсь я, отбрасывая его руки. — Я тоже должна вас выбрать, чтобы это было взаимным. А я не собираюсь вас выбирать!
— А если подумать? — почему-то совершенно не разозлившись, спокойно отвечает мне Холодильник, начиная неторопливо меня целовать в лоб, нос, щеки, шею.
— Прекратите! — шиплю я, пытаясь высвободиться из крепких и цепких рук. — Немедленно отпустите меня!
— Назовите меня по имени! — жарко просит Холодильник, пылко прижимаясь к жилке на шее.
— Нет! Больше не назову! — трясясь от возбуждения, клятвенно обещаю я. — Это плохо на вас действует!
Пальцы его почти запутываются в моих волосах, растрепав тщательно заплетенную Ленкой французскую косу, а мужские губы берут на абордаж мои губы терпким, сильным поцелуем, который никак не кончается. Всё длится и длится…
— Имя! — жестко требует Холодильник, выдыхая мне прямо в рот и углубляя и без того глубокий поцелуй.
Я перестаю понимать, где и с какой целью мы находимся, так ошеломляет меня этот самый настоящий и самый неправильный на свете поцелуй. Сначала я придумываю себе, что не сказать его имя — самый лучший выход. Пусть треснет от злости! Потом до меня доходит, что тогда поцелуй никогда не закончится. Он итак становится бесконечным и дурманно-навязчивым. Губы горят и уже пульсируют легкой болью, но Холодильник не отпускает, продолжая сладкую пытку: то нежную, то острую, на грани фола.
Тихим стоном показываю ему, что недовольна. Больше ничего не могу сделать: одной рукой он крепко-крепко держит мои руки, заведенные назад, другой обхватил шею.
— Имя! — настойчиво напоминает он, оторвавшись от моих губ только на секунду.
Решаюсь проиграть битву, чтобы потом выиграть войну.
— Саша! — со стоном сдаюсь я, и мои губы с видимой неохотой отпускают.
— Я так и думал, что вы сдадитесь, Нина! — мягко упрекает он меня. — Но я доволен и этим. Совершенно дурею, когда слышу свое имя, произнесенное вами.
— Вы и без этого дурной! — гневно огрызаюсь я, неожиданно ловко сползая с колен Холодильника, но не очень-то изящно плюхаясь на свое место. — Услышьте меня! Отсутствие у вас невесты не делает меня вашей… женщиной.
— Наличие у меня невесты вас напрягало, раздражало и не давало пойти мне навстречу, — недовольно рычит Холодильник.
— Вы делаете неверные умозаключения! — искренне возмущаюсь я. — Да! Тот факт, что у вас есть невеста, раздражал меня, но не потому, что я хотела занять ее место!
Холодильник отчетливо напрягается и даже сжимает руки в кулаки. Но я его не боюсь. Вот не боюсь — и всё!
— Меня возмущала ситуация, при которой несвободный мужчина пытается завести плотские отношения на стороне, совершенно не смущаясь! — быстро выкрикнула я, серьезно опасаясь, что высказаться в полном объеме мне не дадут.
Но Холодильник опять удивил, выхватив из потока моих возмущенных слов совсем не те, на которых я делала акцент:
— Плотские отношения?! — гнев и почти обида плещутся в карих глазах, грозя выплеснуться наружу и накрыть меня высокой волной. — Вы увидели только это?!
— Я увидела то, что мне показали! — пугаюсь я, поскольку обида становится для меня неожиданной эмоцией со стороны этого большого и сильного мужчины.
Холодильник почти задерживает дыхание, словно собирается нырнуть в воду и уйти на глубину:
— Возможно, что со стороны так и выглядело, — вдруг соглашается он со мной. — Но на самом деле это было не так…
— А как? — быстро спрашиваю и стискиваю зубы от злости на себя. Вот зачем спросила? Это же настоящая провокация с моей стороны!
Холодильник долго не отвечает на мой вопрос, потом, внезапно отодвинувшись от меня, говорит:
— Я понял, что вы мне нужны, — наконец говорит он, устало прикрыв глаза и откинувшись на спинку сиденья. — Но вы, к сожалению, правы… В каком статусе, это для меня тогда было не важно…
И я снова, как неопытный переговорщик, провоцирующий преступника во время переговоров о сдаче в руки правосудия, задаю глупейший вопрос:
— Тогда?
Одно слово, сказанное мной в инстинктивном порыве узнать правду, вселяет в Холодильника силы и бешеные эмоции:
— Тогда! — резко соглашается он со своим же словом. — А теперь никакого другого статуса, кроме вечного, и быть не может!
— Вечного? — икаю я, раздавленная силой эмоций и уверенности. — Ничего вечного нет. Всё относительно, а значит, и временно.
— Клеймо вечности ставят люди, — философски отвечает мне успокоившийся Холодильник. — И только от них зависит, будет это торговое тавро или магический рисунок, связывающий навечно.
Последние слова так поражают меня, что я некрасиво и неинтеллигентно открываю рот, на который, не отрываясь, смотрит Холодильник, и глаза его наполняются физически ощущаемой мужской страстью.
— О чем вы говорите? — пищу я беспомощно, гипнотизируемая черно-карим взглядом. — О каком статусе?
— О статусе жены, — напряженно отвечает Холодильник, снова выискивая в выражении моего лица мои искренние эмоции.
— Тысячи разведенных людей смеются сейчас над вашими словами. Нет! Сотни тысяч, миллионы! — отвечаю я, чувствуя, как мурашки, резко затормозив и взвизгнув, бросаются врассыпную, сталкиваясь лбами и роняя друг друга. — Этот статус не вечен. Смешно и глупо так утверждать! Тем более вам…
— Вы постоянно принимаете меня за шута! — грозно говорит Холодильник, выбросив руки вперед, схватив меня за обе руки и зафиксировав их живыми наручниками. — Что бы я ни сказал — всё вас развлекает!
