И телом, и душой (СИ) - Владимирова Екатерина Владимировна (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Сегодня. Она узнает своего малыша уже сегодня.
Ей сказали, что нет стопроцентных гарантий. И хотя данное обследование может показать результат уже и на пятнадцатой неделе беременности, процентное соотношение таково, что вероятность ошибки анализа очень велика. Ее заранее предупредили, что это лишь предположение, слишком не точное, чтобы выбирать имя будущего ребенка. Но Лена была непреклонна. Она хотела знать, кто у нее родится.
И когда врач, ласково улыбнувшись ей, проговорила:
— Это мальчик…
Лена думала, что расплачется от счастья.
Она закрыла лицо ладонями и рассмеялась, громко, не стесняясь. Потом еще долго благодарила врача за оказанную ей услугу, а когда, выглянув в окно, увидела, что дождь перестал, почти расцвела.
В тот день, когда Лена узнала эту новость, она, возвращаясь из больницы, улыбалась так ослепительно, что прохожие с удивлением смотрели ей вслед. Закутавшись в меховой воротник пальто, девушка ни на кого не обращала внимания, словно окружающего мира и не существовало вовсе.
Мальчик! У нее будет мальчик. Их с Максимом сынишка! Можно ли было мечтать о большем!?
Не поделиться этой новостью с мужем она просто не могла. Задыхаясь от счастья, она набрала его рабочий номер, едва попала домой, в надежде услышать радостное восклицание на свою новость.
— Максим?…
— Да, — ответил почти мгновенно. — Что-то случилось? С тобой? С ребенком?!
Лена невольно улыбнулась, услышав беспокойство в голосе мужа. Несмотря ни на что, ни на боль, ни на обиду, ни на разочарование в ней, ни на ее ложь и предательство, Максим любил их еще не родившегося малыша. Она знала это, она это чувствовала каждой клеточкой тела, всем своим существом ощущала эту безграничную любовь отца к своему ребенку.
И ему не удалось бы ее обмануть или убедить в обратном, даже если бы ему этого захотелось.
И это казалось странным. Ведь Максим заявлял вполне серьезно, что ему не нужен их малыш. И тогда, когда он произносил те злые, сказанные запальчиво, со злости, слова, она ему поверила. Она плакала, винила себя, у нее сердце болело так сильно, что, казалось, грудь разорвется от боли. А потом… спустя месяцы… она усомнилась в собственных выводах.
Он любил своего ребенка. Пусть и не признавался в этом, но любил. Так же сильно, как и она.
Было что-то особенное, волшебное, даже благоговейное в том, как он смотрел на ее уже округлившийся живот, как, подходя к ней со спины, словно бы случайно касался ее кожи, будто желая ощутить невидимую связь со своим малышом. Или в том, как осторожно гладил ее волосы, спускаясь нежными касаниями к шее, плечам и, наконец, опуская пальцы на ее животе, когда думал, что она спит и ничего не видит.
В этом было что-то… чудесное. И Лена парила. Она летала в облака от счастья. Даже несмотря на то, что Максим по-прежнему не простил ее предательства, ее лжи, несмотря на то, что она еще не смогла искупить перед ним свою вину, девушка знала, Максим любит их малыша. А это для нее было самым важным!
Он почти никогда не показывал ей своих чувств. Ни к ней самой, ни к их не родившемуся ребенку. Но она знала, что когда тот родится… все изменится. Все, возможно, станет иначе. Ребенок, который едва не развел их в разные стороны, станет тем ключевым звеном, которое свяжет и вновь. Навеки.
Сын. Их с Максимом сын! Ее малыш… Лене хотелось петь от счастья.
Как они его назовут?… Они об этом даже не думали. Муж старался избегать подобных вопросов, он вообще редко заговаривал с ней о малыше, словно того и не существовало. А она… она была поглощена своей виной и сожалением, чтобы думать об этом. Но теперь… теперь все изменится! Должно измениться.
Набрав в грудь больше воздуха, и не переставая улыбаться, девушка выдохнула.
— Максим, — проговорила Лена, запинаясь, — я хотела сказать…
— Лена, а это не может подождать до вечера? — нетерпеливо перебил ее мужчина. — У меня очень важный совет сейчас, — она почти видела, как он смотрит на часы. — Нельзя ли отложить наш разговор?…
Ей показалось, что ее ударили кулаком в живот, выбив из груди весь воздух.
Разноцветные краски счастья стали медленно угасать, превращаясь в серые, блеклые тона обыденности.
— Да… — тихо проговорила она. — Да, конечно… Вечером, так вечером.
— Это что-то срочное? — спросил он резковато. — Если так, то я…
Лена горько усмехнулась, прикрыв на мгновение глаза.
— Да нет, не очень срочное, — проговорила она. — Поговорим вечером и все обсудим.
Он молчал довольно-таки долго, словно борясь с собой, а потом сдался. Выдохнул.
— Хорошо, — согласился Максим. — Тогда до вечера. Пока.
И Лена с ужасом услышала в трубке короткие телефонные гудки. Слезы закололи в глазах.
Неужели она ошиблась? И ему все равно?!
Нет. Нет, такого просто не может быть. Те чувства, которые она видела в нем, нельзя сыграть. Это невозможно!.. Или возможно?… Боже, помоги!..
Она медленно опустилась на колени, облокотившись о стену и закрыв лицо руками. Не плакала. Отчего-то слез не было. Лишь дрожала, сильно, крупной дрожью, сотрясаемой все тело. Вдруг стало очень холодно и зябко, и Лена поежилась, передернув плечами и обхватив себя руками.
Через мгновение набрала номер бабушки, надеясь услышать слова поддержки и обещания приехать, но вместо родного, дорогого сердцу голоса, который мог бы ее спасти, услышала лишь длинные гудки.
Прислонилась головой к телефонной трубке, стиснув зубы и сильно зажмурившись.
Куда-то ушла… Именно тогда, когда была ей так нужна, необходима!
Лена медленно положила трубку на рычаг и, откинув голову, посмотрела в потолок.
Она не знала, кому позвонить. С кем разделить свою одновременную слепящую радость и острую боль?!
То, что она испытывала, невозможно передать словами. Боль, разочарование, негодование, обиду, снова боль. Все плыло, все кружилось перед глазами, поглощая ее в этот бурлящий поток щемящей жалости к себе и удушающей безысходности. Она почти ничего не видела вокруг, поднимаясь на ноги и подходя к стеллажу, заваленному папками с работы Максима, книгами и фотоальбомами.
Она и потом не могла объяснить, почему поднесла к стеллажу стул и, пошатываясь, забралась на него. Зачем потянулась за альбомом со свадебными фотографиями и почему, вместо того, чтобы спуститься, она раскрыла его и стала рассматривать.
Всего несколько фото, на которые согласился Максим. Улыбается всего на одной фотографии.
В глазах Лены застыли невыплаканные слезы, перед взором мутная пелена.
Сердце забилось, оглушая биением, руки задрожали, в висках застучала резкая боль.
Альбом выпал из рук, рассыпались по полу фотографии… Стук часов стал оглушающим… Стеллаж вместо коричневого мгновенно стал серым, а затем прозрачным… Стук часов забился набатом в ушах…
В одно мгновение мир пошатнулся, закружился вокруг нее в бешеном танце, накренился и… девушка, потеряв равновесие, стараясь схватиться за воздух и скользя слабыми ладонями по дереву, полетела вниз, в зияющую пустоту и, ударившись о стул, бессильно распласталась на полу.
Боль пронзила все ее тело, казалось, до самых кончиков пальцев на ногах. Голова закружилась, когда она попыталась подняться, в висках стучало и билось, нещадно колотилось в нее бешеное сердце. В животе отдалась резкая острая боль, и девушка, потянувшись к нему, чтобы обнять и успокоить своего малыша, через секунду осознала, что между ног сочится что-то липкое.
Она хотела закричать, но не смогла выдавить из себя и слова, судорожно сжимая бедра и не позволяя крови струиться по ногам. Попыталась встать, но боль пронзила ее тело стрелой, и девушка откинулась на пол. Слезы коснулись ее глаз снова, едкие, горькие, горячие слезы боли. Тяжело задышала, успокаиваясь.
Переборов боль, села на полу, не разжимая бедер и поглаживая живот нежными касаниями.
— Все хорошо, мой хороший, — говорила она, нашептывая ему нежности. — Все хорошо, мой золотой… Вот видишь, какая твоя мамочка нерасторопная, — схватившись за опрокинутый стул, морщась от боли, поднялась на ноги. — Прости меня, мое солнышко, — шептала она, корчась от боли и делая вперед шаг за шагом. — Прости, зайка… Все будет хорошо, все будет хорошо… Мамочка с тобой…
