Радуга - Стоун Кэтрин (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗
И Кэтрин смело решила, что то же самое произойдет и с Джеймсом. Он найдет обратную дорогу к их любви, поверит Кэтрин и позволит помочь ему в горе.
Но сейчас Джеймс вернулся к Алексе, поддерживает ее. Джеймс снова помогал Алексе. И самым болезненным в осознании этого было то, что, будучи с Алексой в уединенные часы, которые они провели вместе в Инвернессе, Джеймс позволял Алексе помогать и ему.
— Кэт? — позвала Алекса из долгого молчания.
— Это не правильно, Алекса. Ты совершаешь ошибку, отдавая своего ребенка.
«И еще более не правильно то, что Джеймс помогает тебе!»
— Кэт, прошу тебя!
— Прости, но я в этом уверена.
— Кэт…
— Я должна идти.
— Зачем ты ей сказала? — гневно потребовал ответа Джеймс.
— Потому что она моя сестра, и я хочу быть с ней честной, и я глупо верила… — Алекса вздохнула. — Я ошиблась.
— Может быть, ты сделала эту ошибку намеренно?
— Нет. — Алекса выдержала напряженный взгляд Джеймса. — Нет!
С самого начала Алекса смотрела на него ясным, уверенным взглядом: решение ее было твердым. Джеймс предлагал подождать, быть может, до рождения ребенка, прежде чем открывать что-либо Бринн и Стивену, но Алекса настаивала, чтобы сообщить им о ребенке уже сейчас Он так и сделал.
И теперь будущая мать порой говорила о своем ребенке, как о ребенке Бринн. Но неужели Алекса действительно не слышит новой, нежно-заботливой интонации в собственном голосе? Джеймсу это казалось странным. Неужели она и вправду не чувствует уз любви, связывающих ее и растущую крошечную жизнь? Если Джеймс пытался заговорить об этом, чудные зеленые глаза Алексы превращались в две холодные льдинки (как это случилось и сейчас), предупреждая Джеймса держаться подальше от опасной темы.
— Мы собираемся на прогулку, Джеймс. Ты не приглашаешься, потому что ты рассержен и твои биотоки плохо влияют на ребенка.
Джеймс был сердит, но после ухода Алексы настроение его смягчилось сердечной озабоченностью о Кэтрин. Как же она, должно быть, расстроена! Какое мучительное противоречие между ее любовью к Алексе и секретами собственного нежного сердечка. Как, должно быть, Кэт печальна, смущена и одинока.
Джеймсу захотелось увидеть любимую, обнять ее, поцеловать и прогнать ее грусть. Но для поездки к Кэтрин он был слишком неуверен в себе. Джеймс сомневался, что сумеет противостоять своему отчаянному страстному желанию быть с Кэтрин — желанию, которое неизбежно, день за днем, будет затягивать ее в пучину, в которой все еще барахтался сам Джеймс, — в пучину гнева.
Он понимал, что не должен видеть сейчас Кэтрин. Но ведь он может поговорить с ней! Он должен помочь ей понять Алексу. У Джеймса было расписание турне, лежавшее в верхнем ящике стола под шарфом, связанном заботливой Кэтрин. Он, разумеется, никогда не брал ни шарф, ни расписание в свои полные опасности командировки и вообще не носил при себе никаких символов, связанных с Кэтрин, потому что не хотел подвергать любимую ни малейшей опасности, если бы вдруг оказался в заложниках.
Прежде чем набрать номер гостиницы в Сиэтле, Джеймс живо вспомнил время, когда они с Кэтрин строили замечательные планы пребывания в этом «Изумрудном городе». Они, конечно же, поднимутся на вершину Космической иглы, переплывут на пароме через залив, будут обедать в ресторанах…
Кэтрин не сразу услышала резкий звук телефонного звонка. Действительно, какое-то время звонки казались дополнением к безумной какофонии, кричащей в душе Кэтрин после разговора с Алексой. Когда же Кэт наконец сообразила, что это звонит телефон, то мгновенно поняла: Джеймс! И он будет звонить, пока Кэтрин не ответит.
— Здравствуй.
— Здравствуй, Кэтрин. Я хочу помочь тебе понять…
— Я в порядке, Джеймс, — быстро ответила Кэтрин, не желая слышать в его голосе нежность, доставляющую ей такую боль. — Я все понимаю.
— Это ее решение, дорогая, и только ее. Алекса не может не сделать это, основываясь на том, что ты…
— Ты рассказал Алексе обо мне?
— Нет, разумеется, нет. Конечно же, я ничего не рассказал ей. И ты это знаешь.
«Разве ты этого не знаешь, Кэтрин? Разве ты не знаешь, любовь моя, что я никогда не предам тебя, не выдам твою грустную тайну?» Он уже хотел спросить об этом любимую, но Кэтрин ошарашила Джеймса своим вопросом:
— Это твой ребенок, Джеймс?
О, как же ей не хотелось задавать этот вопрос! Но то был крик души, становившийся с каждой минутой все больнее, все пронзительнее, все требовательнее.
— Нет, Кэтрин, как это возможно? Ребенок Алексы был зачат, когда мы с тобой любили друг друга, помнишь?
— Но он мог быть твоим. — Кэт больше не узнавала свой голос.
Однако это был голос, который скоро станет ей очень хорошо знаком. Это был ее собственный — новый — голос, тот, что будет принадлежать ей всю оставшуюся жизнь; голос, в котором больше не осталось надежды на любовь ее и Джеймса. Этот бесстрастный, незнакомый голос спокойно продолжал:
— Если ты заявишь, что ребенок твой, Джеймс, никому и в голову не придет сомневаться в этом. Возможно, Алекса боится сама растить ребенка, и если… — Даже новый голос, потерявший всякую надежду, не смог закончить предложение.
У Кэтрин не было сил договорить, но Джеймс понял, какие слова остались непроизнесенными. После долгого молчания он очень спокойно спросил:
— Это то, чего ты хочешь, Кэтрин? Хочешь, чтобы я женился на Алексе?
«О-о нет, Джеймс! — затрепетало ее измученное сердце. — Я совсем этого не хочу! Я хочу тебя, но ты ушел. Я не имею права этого желать, но у меня есть другое желание, отчаянное желание, чтобы ребенок Алексы остался со своей матерью, где бы она ни была, и если для осуществления этого желания необходимо…»
— Да, Джеймс. Я этого хочу.
Глава 21
Даллас
Май 1990 года
— Что случилось, Роберт? — спросила Хилари, войдя в их спальню и застав мужа за упаковкой чемодана.
Заканчивался уик-энд Дня поминовения павших в войнах. Празднества по поводу шестидесятипятилетия Сэма Баллинджера прошли безупречно, завершившись прекрасным выступлением его зятя. Официальные торжества закончились, но Хилари предполагала, что они с Робертом пробудут в Далласе еще день. В конце концов, сенат возобновит работу только во вторник, а заседание в Вашингтоне назначено на среду вечером.
