Крутой парень - Голдсмит Оливия (читать книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Это было забавно: она работала в «Таймс» уже четыре года, но все еще с волнением смотрела на свою подпись под материалом. Может быть, именно это притягивало ее в журналистике. Она знала, что скорее всего получала бы гораздо больше, работая в рекламном отделе «Микрокона» или какой-нибудь другой компьютерной фирме Сиэтла. Но ей было неинтересно писать руководства и рекламные объявления. Для нее было что-тв волшебное в оперативности газетного мира. Несколько дней после выхода статьи за ее подписью Трейси испытывала эмоциональный подъем.
Она подошла к магазину, ближайшему к дому Фила. Не очень чисто, не очень вкусно, но, как говорили об Эвересте, он был там. На двери висел написанный от руки плакат: «С Днем матери!» Трейси заказала пару кофе, купила пинту сока «Тропический», но не решилась опуститься до засохших булочек, лежавших перед ней в подозрительного вида коробке. Она подошла за газетой, и ее сердце затрепетало. Она посмотрит на свою статью немедленно, не выходя из магазина.
Трейси открыла нужный раздел. На первой странице статьи не оказалось. Она начала просматривать все подряд. Дальше, еще дальше. Ни на второй, ни на третьей странице. И даже на следующих двух. Наконец она ее нашла. Внизу, на шестой странице. Порезанную. Отредактированную. Фразы перетасованы, как карты в колоде. Статья перекорежена до неузнаваемости. Похоже, что чудом уцелевшие из нее куски склеивали между собой вслепую. Трейси стало тошно. Проклятье! Она снова просмотрела статью в надежде, что все не так ужасно, как показалось на первый взгляд, но все было именно так. На самом деле.
Трейси бросила на прилавок остальные страницы и вышла из магазина с воскресной вкладкой в руках. Она чуть не затолкала ее в первую же встречную урну и даже успела смять, но возмущение было таким сильным, что требовалось разделить его с Филом и еще раз перечитать эту гадость. Она машинально брела сквозь весеннюю ночь назад, в его квартиру. Почему Маркус так обращается с ней? Зачем он дает ей задания, если потом переписывает весь материал заново? Трейси могла бы поклясться, что он поступает так из зависти. Какой в этом смысл? Она никогда не сможет использовать такую статью в качестве образца своей работы. Иначе возможные наниматели примут ее за слабоумную. Что творится с Маркусом? Что происходит с ней самой, если она терпит это? И почему она так стремится сохранить эту работу? Почему бы ей просто не писать ерунду, и пусть он редактирует сколько ему вздумается.
Трейси была уже у дверей дома Фила, когда заметила, что забыла кофе и сок, но теперь ей было все равно. Ей хотелось только заползти в постель и отключиться от всего этого. Как обидно, что ей еще придется потом вставать, чтобы встретиться с Джоном. Обычно она с радостью ожидала очередной ночной встречи, но сейчас ей так хотелось остаться одной. Она не могла пойти домой, потому что там была Лаура, жизнерадостная и энергичная. Конечно, когда Трейси покажет ей газету, Лаура расстроится еще больше, чем сама Трейси, и ей придется успокаивать подругу. Лаура скажет ей, что нужно бросить «Тайме» и найти другую работу, на которой ее будут ценить. Но не так-то просто получить работу в издании, которое в самом популярном телешоу называли «крупным ежедневником страны». Без большой подборки хорошо сделанных материалов она сейчас будет стоить меньше, чем сразу после окончания университета.
Трейси вздохнула, поднимаясь по грязной лестнице. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь взял ее на руки, как ребенка, приласкал и пожалел. Наконец она оказалась в квартире, пересекла гостиную, стараясь не замечать накопившуюся не меньше чем за месяц грязную посуду, разбросанную одежду, футляры от дисков и другие свидетельства жизнедеятельности трех выросших, но не повзрослевших мальчиков. И прошла в спальню Фила.
— Э, ты где была? — спросил он. — Ты так долго ходила, что у меня замерзли ноги. А где мой кофе?
Трейси вздохнула. Иногда Фил вел себя совершенно эгоцентрично.
— Привет, Трейси! Как тебе спалось? Что случилось? Тебе всегда немного грустно в День матери? — сказала она, подражая его голосу. — Что? Этот Маркус, твой ужасный редактор, снова порезал твою статью и превратил ее в дерьмо? Я тебе очень сочувствую. Ты так старалась.
Он не собирался извиняться. Просто сел в постели и протянул к ней руки.
— Иди ко мне, детка!
Трейси поколебалась, но смятая газета под мышкой так тяготила ее, что она пожертвовала гордостью ради утешения. Когда Фил так смотрел на нее, весь мир казался лучше. Она нужна ему. Трейси почувствовала себя желанной, и работа на время отступила на второй план. Она прилегла рядом с ним. Поцелуй Фила был долгим, глубоким и горячим, и Трейси растаяла.
— Жизнь творческой личности всегда тяжела, — сказал Фил, прижимая ее к себе и поглаживая по спине. — Знаешь, я как раз закончил свой новый рассказ.
— Правда?
Трейси знала, что Фил писал только по вдохновению. Он не признавал никаких сроков. «Они убивают творчество, — говорил он. — Поэтому и называются „сроки“. Нельзя творить в тюрьме».
— А о чем твой рассказ? — робко спросила Трейси. Она тайно надеялась, что он напишет что-нибудь о ней. Но пока — увы! — этого не случилось.
— Когда-нибудь я тебе его прочту, — пообещал Фил и обнял ее.
Ей стало легче. Он такой большой и сильный. Лежать в его объятиях, прижимаясь к его широкой груди, что могло быть лучше? Ни секса, ни слов, только нежность и теплота. Трейси уткнулась в него носом и затихла. Тогда он повернул ее к себе.
— Ты целуешься лучше всех. Ты меня любишь.
Трейси кивнула и обняла его.
— И глажу я тоже неплохо, — добавила она. — Но мне пора идти. Я встречаюсь с Джоном.
— К черту Джона, — ответил он, понижая голос. — Мы будем любить друг друга. — Он покусывал ее ухо. — Я хочу тебя, — прошептал Фил.
— Фил, мне надо идти, и я уже опаздываю. Мне надо встретиться…
— С этим компьютерным гением? — Фил подвинулся так, что его тело прижималось к ней по всей длине. — Почему бы тебе не остаться с моим гением?
— Фил, я серьезно. Мне нужно…
Он снова схватил ее в охапку и притянул к себе.
— Ты выглядишь сейчас такой сексуальной…
— Ты так говоришь, только когда возбужден.
Они немного повозились, и Фил оказался на ней. Она горячо поцеловала его. Трейси очень нравилось, когда он ласкал ее. Когда он начал расстегивать ее рубашку, Трейси перестала сопротивляться. Он был не из тех, кто всегда готов. Большинство парней были бы только счастливы схватить ее и сунуть в нее свою штуку. Фил был первым мужчиной, который знал, как заставить ее умолять.
— Я знаю, что нравлюсь тебе, — шепнул он. — Это сильнее тебя, правда?
— Да, — пробормотала она, и он поднял ее за бедра и снял с нее джинсы так легко, словно она весила не больше ребенка.
Фил прошелся языком от ее колен до груди.
— Такая розовенькая и хорошенькая, — сказал он, и Трейси почувствовала, как горячая волна пробежала от шеи к низу живота. Фил подцепил пальцем резинку ее эластичных трусиков. — Они всегда напоминают мне гофрированные бумажки, в которые укладывают кексы. — Он снова поцеловал Трейси. — Иди ко мне, мой кексик.
На долю секунды Трейси по ассоциации вспомнила о бисквитных пирожных, которые обожала, но когда Фил продвинул палец ниже, она вернулась к реальности.
И эта реальность была прекрасна.
У Трейси задрожали веки. Она не собиралась снова засыпать, но так разнежилась в объятиях Фила после сказочного оргазма, что не удержалась и задремала. Не такой уж плохой способ провести День матери, впрочем, как и любой другой день.
Трейси снова вспомнила о Джоне. Она села и начала собирать свою одежду. Фил застонал, подкатился к ней и обнял за спину. Он прижался лицом к ее шее сзади так, что его рот оказался прямо около ее уха.
— Если бы тебе не нужно было уходить, — прошептал он прямо в ушко, гладя ее плечо, — я бы не удержался и поцеловал тебя прямо сюда.
Фил замолчал, целуя ее шею, затем плечо. Ее дыхание становилось тяжелым.
