Завтра будет вчера (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" (чтение книг .TXT) 📗

— Те, которых разбудили, хотели бы получить тех, кто рано встали, а что хотят получит те, что рано встали… м?

Задохнулась, оседая на кровать. Как был наглым, так и остался, только теперь это уже наглость совершенно другая. Наверное, более взрослая. И она будоражит, вызывая желание ответить, поиграть в эту игру с ним. Прикусила костяшку пальца, не позволяя себе окунуться в это желание. Когда-то это привело к слишком большой привязанности, сейчас я уже знаю о возможных последствиях и больше не согласна на них.

— Мне кажется, ты еще в сладком сне, Капралов? Раз с возможной работодательницей такие разговоры водишь, м?

— Мышка, а что такого криминального ты узрела в моем вопросе. Когда один человек звонит другому, он определенно чего-то хочет. Но мне нравится ход твоих мыслей. Итак, это "да"?

Вот же… сволочь. Посмотрела в зеркало и поймала собственный лихорадочный взгляд. Артем всегда мог зацепить одним словом, заинтересовать, завлечь в такие дебри, что, казалось, оттуда невозможно выбраться. Невозможно и не хочется.

Замолчала, пытаясь отдышаться. Нужно просто перевести тему в нужное русло.

— Тем… Это значило "да" еще вчера. Сегодня днем Грант улетает. Я поеду провожать его, и мы можем встретиться с тобой в аэропорту. Готов приступить к своим обязанностям так быстро?

— Цербер уезжает на выставку породистых? Определенно утро сегодня очень доброе. В котором часу за тобой заехать?

— Приезжай в аэропорт к трем часам. Оттуда поедем на дачу к подруге моей, так что оденься попроще. И, Артем, давай договоримся, что ты не будешь так говорить о моем женихе? Он, между прочим, мой будущий муж.

— Мышка, я всегда оставляю за собой право говорить так, как я хочу, а чтоб я начал говорить иначе, нужно это заслужить… Пока что твой цербер не удостоился такой чести, но мне жаль, что я ранил твои нежные чувства. Ну и когда станет мужем, тогда и поговорим на эту тему.

Слышно, как встал с постели и пошел с телефоном куда-то, затем звук льющейся воды.

— На дачу, значит? Что празднуешь?

В этот момент телефон завибрировал — черт, снова Грант звонит, — скинула вызов.

— Вот, зашевелился, умыться решил. Видишь, как на тебя положительно влияют утренние звонки?

— Это ты на меня положительно влияешь. Я даже заварил чай, вместо кофе, и не закурил прямо с утра. Кстати, ты помнишь, как будила меня в школу?

Так просто спросил, а меня будто током пронзило. Как тогда от прикосновения. Только на этот раз под пальцами не обжигающая кожа, а слова его. Невинный вопрос, который на мгновение лишил опоры под ногами. Потому что я помнила.

Очнулась, услышав его изменившийся голос:

— Мышка, я по сей день, если слышу свист под окнами, подпрыгиваю как от будильника, — он громко прополоскал рот и сплюнул в раковину, — Кстати ты еще умеешь свистеть, как я учил?

— Капралов, совсем офигел? Хоть бы трубку положил, потом… вот эту часть твоей интимной жизни я точно предпочла бы не знать.

Потянулась за графином с соком и громко засвистела прямо в телефон, с удовольствием представив, как он морщится и ковыряет в ухе пальцем.

— Надеюсь, это приведет тебя в чувство

Пауза и громкий хохот:

— Да ладно, я ж не в туалет телефон забрал, я, между прочим, слежу за микрофлорой своего рта, чтобы при встрече благоухать ментолом. А свистишь ты ужасно. Таки разучилась. Надо будет повторить уроки… Только не вздумай пробовать еще раз. Придушу. У меня в ушах до сих пор звенит.

— Какое благородство с твоей стороны — взвалить на себя дополнительные обязанности. Сразу оговорю — оплачиваться отдельно они не будут. Все на добровольных началах. И, Артем… Не могу позволить себе не отметить это благодарным свистом.

Снова свистнуть и рассмеяться, когда услышала, как он чертыхнулся. С ним всегда было легко. Слишком легко, учитывая, что его семья ненавидела нерусских. Когда-то слышала даже, что его брат состоял в группировке скинхедов. Правда Артем отрицал это. И я верила ему. Да и по большому счету мне было плевать на его семью. На брата, который то пропадал месяцами, то приезжал и мотался с местными бандитами. На отца, который беспробудно пил. Уходил в долгие запои и поднимал руку на жену и на младшего сына. Я знала об этом. Чувствовала, когда Артем вдруг не появлялся сутки, а после я замечала синяки то на плечах, то на спине, то на лице. Трогала их пальцами, а он опускал голову, отстраняясь, стесняясь их. Я не задавала вопросов, но ненавидела его отца так сильно, как только можно ненавидеть в четырнадцать лет. И так же сильно презирала его мать, которая позволяла все это делать со своим ребенком.

Которая покрывала мужа, когда сердобольные соседи однажды вызвали "скорую помощь" среди ночи. Возможно, я была еще ребенком. Возможно, мне трудно было понять многие вещи из-за юношеского максимализма. Но я до сих пор не знаю, как можно оправдать мать, которая позволяет измываться над своим дитя. Как можно продолжать называть ее матерью? А он называл. И любил ее. Мне вообще казалось иногда, что он только ради нее и не ушел из дома. Боялся одну с батей оставить.

Однажды отец избил Артема так, что он еще несколько дней с постели встать не мог. А эта женщина… она защищала убогого пьяницу, крича о том, что мальчик был сам виноват, и что никто не имеет права вмешиваться в воспитательный процесс. Переругалась со всеми соседями и не разрешила мне навестить сына, выгнав с порога квартиры, оскорбляя "зарвавшейся черножопой дрянью". Тогда — то мы и придумали эту систему: они жили на первом этаже разваливавшейся четырехэтажной "сталинки", Артем переставил кровать к окну, я звала его тихим свистом, и мы могли беспрепятственно разговаривать с ним до самого обеда, когда мне нужно было возвращаться домой.

— Ладно, Капралов, иди завтракай, приятного тебе аппетита. Увидимся позже.

Замолчала, подбирая слова.

— Только, Артем, я тебя прошу, не называй меня вот так… "мышкой". Хорошо?

— А ведь у тебя всегда была отличная память, Нари. Мы же уже об этом говорили. Всего лишь пару минут назад. Конечно, не буду… мышка. До встречи.

Отключился первым, а я отставила недопитый апельсиновый сок и рухнула на стул. Ничего, я поговорю об этом с ним в машине. Отец всегда учил, что самое важное при общении с человеком — вовремя расставить границы, за которые он не должен выходить. Артему нужно дать понять, что те границы, которые были между нами, давно уже расширились, отдалив на большее расстояние друг от друга.

И снова Грант. Ответила на звонок, скривившись, когда он едва не зарычал в трубку:

— Почему не отвечаешь на звонки, Нар?

— И тебе доброе утро, Грант. Я в ванной была. Можно?

— Ты разговаривала с кем-то только что. А меня скинула.

Почему-то стало стыдно, но не от его тона, а от осознания, что с момента нашего с ним общения с кем бы я ни говорила по телефону, приоритетом всегда был мой жених. Всегда до сегодняшнего утра.

— С Аней, Грант. Она все зовет меня на дачу к себе.

Молчание на том конце провода, а потом напряженное:

— Поедешь?

— Я только подарок отдам и сразу вернусь.

— Подарок можешь и дома ей отдать. В понедельник.

— Она улетает в понедельник рано утром, любимый. Я обещаю, что ненадолго. Мы же все равно на связи с тобой будем.

Снова молчание, только слышно, как отстукивает пальцами по рулю, затем затянулся сигаретой и, наконец, сказал:

— Не хочу, чтобы с ним ездила.

— А с кем? Ты улетаешь. Арт в Ростове. Или лучше одной за город на такси?

— Да знаю я, черт.

— Ты лучше скорее заканчивай там со всеми делами и приезжай, хорошо? Я скучать буду.

— Скажешь мне это лично. Придешь же провожать?

— Приду. Я пошла одеваться, мне на учебу пора.

— Я тебя сам оттуда заберу. Поедем к нам домой, оттуда в аэропорт.