Рожденный очаровывать - Филлипс Сьюзен Элизабет (читать книги полностью .TXT) 📗
Она презрительно фыркнула и вздернула подбородок.
– Не нуждаюсь я ни в каких спонсорах.
– Неужели?
– Лучше позвольте мне охранять машину.
– Ни за что на свете.
Очевидно, она пыталась обставить его, и он совсем не удивился, когда она стала перечислять цены на свои портреты.
– Даже если учитывать стоимость номера и нескольких обедов, вы должны признать, что заключили выгодную сделку. Я начну рисовать вас с утра за завтраком.
Еще один портрет! Только этого ему и не хватало! В действительности ему нужно совсем другое...
– Можешь начать сегодня, – объявил он, открывая багажник.
– Сегодня? Но сейчас... ужасно поздно.
– Всего лишь начало десятого.
В этой команде есть место только для одного ведущего игрока. То есть для него.
Она что-то пробормотала себе под нос и подступила к багажнику. Он вытащил свой чемодан и ее голубой рюкзак. Она дотянулась до одного из деревянных чемоданчиков, содержавших принадлежности для рисования, и, все еще бормоча, последовала за ним к подъезду. Он договорился с единственным швейцаром гостиницы об охране машины и направился к стойке портье. Бобри держалась рядом. Судя по живой музыке, доносившейся из бара, и местным обитателям, высыпавшим в вестибюль, «Мерри тайм инн» по субботним вечерам становилась злачным местом маленького городка.
Дин отметил, что кое-кто уже поворачивается в его сторону. Иногда ему удавалось оставаться неузнанным два дня подряд, но сегодня удача была не на его стороне. Несколько человек открыто глазели на него. Все эта чертова реклама «Энд зон»!
Дин поставил вещи у стойки.
Портье, серьезный молодой человек, типичный житель Среднего Запада, приветствовал его вежливо, но не называя по имени. Зато Бобри ткнула его локтем в ребра и кивком показала на бар.
– Ваши фанаты, – прошипела она, словно он сам не заметил двух жирных типов средних лет, отделившихся от толпы и зашагавших к ним.
На одном была гавайская рубашка, собравшаяся складками на толстом животе. Другой мог похвастаться длинными, подкрученными вверх усами и ковбойскими сапожками.
– Пора приниматься за работу, – жизнерадостно объявила Бобри. – Я обо всем позабочусь.
– Ни в коем случае. Я...
– Привет, – начала Гавайская Рубашка, протягивая руку – Надеюсь, вы не обидитесь, что мы помешали, но мы с моим дружком Ноуменом поспорили, что вы и есть тот самый Дин Робийар.
Ответить Дин не успел. Бобри загородила его худеньким тельцем и закатила речь с иностранным акцентом, звучавшим как почто среднее между сербохорватским и еврейским.
– Э... этот самый Дин Роб... как его там, очень знаменит в Амевике, вевно? Мой бедный муж... – Она по-хозяйски сжала руку Дина. – Его аглиски оч-чень, оч-чень плох, и он ничего много не понимает. Но мой аглиски оч-чень, оч-чень ховош, пвавда? И куда бы мы ни пвиехали, люди вводе вас подходят к нему и называют Дином, Как-его-там. Но нет, мой муж в Амевике вовсе не знаменит. Зато оч-чень знаменит в нашей стване. Он оч-чень знаменитый... как это сказать? Повногваф.
Дин едва не поперхнулся слюной.
Бобри нахмурилась.
– Да? Я что-то не так сказава? Он ставит гвязные фильмы.
У Дина голова пошла кругом. Но Бобри все-таки заслужила его поддержку за столь титанический труд, пусть и не совсем удавшийся, поэтому он натянул вежливую улыбку и попытался сделать вид, что не знает английского.
Она окончательно запутала приятелей, и те не знали, как выпутаться из положения.
– Мы... э... то есть... Прошу прощения... мы думали...
– Ничего ствашного, – твердо заверила она – Не в певвыи паз.
Бедняги, путаясь в собственных ногах, поспешно отступили Бобри самодовольно уставилась на него.
– Для столь одаренного человека я ужасно молода. Ну, разве мы не рады, что я решила остаться с вами?
Он дал высокую оценку ее изобретательности, но поскольку как раз в этот момент передавал портье карточку «Виза», все усилия сохранить его инкогнито пошли прахом.
– Я возьму ваш лучший номер-люкс.– объявил Дин. – И маленький номер возле лифта для своей безумной спутницы. Если с номерами проблемы, поместите ее рядом с любым старым автоматом для льда.
Персонал гостиницы был идеально вышколен, и поэтому портье глазом не моргнул.
– К сожалению, у нас много постояльцев, и номер-люкс уже занят.
– Занят? – протянула Бобри. – Неужели эти ужасы никогда не кончатся?
Портье с несчастным видом уставился в компьютер.
– Боюсь, осталось всего два номера. Один, полагаю, вполне вас удовлетворит, но второй подготовлен к ремонту.
– Черт с ним. Малышка не откажется там переночевать. Надеюсь, вы успели вывести кровавые пятна с ковра. Кроме того, порнозвезды способны спать где угодно. И я не шучу. Где угодно.
Он веселился от души, но портье был слишком хорошо натренирован, чтобы улыбнуться.
– Мы, разумеется, сделаем вам скидку.
Блу небрежно оперлась о стойку.
– Наоборот, удвойте цену, иначе он оскорбится.
Как только все было улажено и Дин сумел заверить портье, что его спутница несет чушь, они направились к лифту. Не успели двери закрыться, как Бобри уставилась на него. В леденцовых глазах цвета незрелого винограда светилась сама невинность.
– Те типы, что подошли к вам, знали ваше настоящее имя. Понятия не имела, что в мире столько геев.
Он нажал кнопку лифта.
– Честно говоря, я немного играю в профессиональный футбол под своим настоящим именем. Конечно, все это несерьезно. Чтобы занять время. Только до тех пор, пока не начну свою карьеру в кино.
Физиономия Бобри приняла преувеличенно почтительное выражение.
– Bay! He знала, что профессиональным футболом можно заниматься несерьезно.
– Не хочу тебя обидеть, но ты не слишком много знаешь о спорте.
– Все же... Гей – и футболист? Трудно представить.
– О, нас там целая толпа. Возможно, добрая треть НФЛ.
Он ждал, что она назовет его лжецом, примется разоблачать, но Бобри не спешила закончить игру.
– – А люди еще считают педиков бесчувственными! – покачала она головой.
– Мы просто не показываем свои переживания.
– Я заметила, что у вас уши проколоты.
– Грехи молодости.
– Хотели повыпендриваться, верно? Выставить напоказ свои денежки?
– По два карата в каждом ухе.
– Клянусь, вы все еще иногда их надеваете.
– Только, если день был урожайным.
Двери лифта разомкнулись. Они пошли по коридору. Дин отметил, что для такой малышки шаг у Бобри достаточно широк. Он не привык к миниатюрным женщинам... впрочем, женщиной ее трудно назвать, несмотря на задорные маленькие грудки и его упорную эрекцию.
Их номера оказались рядом. Он открыл первую дверь. Чистенько, но немного мрачно и без особых излишеств.
Она протиснулась мимо.
– В обычных обстоятельствах я предложила бы бросить монетку, но поскольку платите вы, это будет несправедливо.
– Ну, если ты настаиваешь...
Она взяла рюкзак и снова попыталась его отшить.
– Лучше всего я рисую в естественном свете. Подождем до завтра.
– Не знай я тебя лучше, вполне бы мог предположить, что ты боишься остаться со мной наедине.
– О'кей, заметано. Но что, если я случайно встану между, вами и зеркалом? А вдруг вы прибегнете к насилию?
– Увидимся через полчаса, – ухмыльнулся он.
Зайдя в номер, он включил телевизор, где как раз передавали последний тайм игры с « Буллз», стащил ботинки и разложил вещи. У него уже имелось столько своих портретов, снимков и зарисовок, что он не знал, куда их девать, но дело было не в этом.
Он выхватил из мини-бара пиво и банку с арахисом. Аннабела как-то предложила ему послать матери те снимки, которые годами публиковались в гламурных журналах, но он посоветовал ей заниматься своими делами и не лезть в чужие. Потому что никому не позволял совать нос в сложные отношения со своей семейкой.
Дин растянулся на кровати в джинсах и белой рубашке с белым узором от Марка Жакоба, присланной ему пиар-отделом дизайнера пару недель назад.
