Обуглившиеся мотыльки (СИ) - "Ana LaMurphy" (читать полную версию книги .TXT) 📗
Его ждала пустая, неубранная квартира. Окна всегда были плотно завешены шторами, Сальваторе ненавидел солнечный свет. Особо Деймон не беспокоился по этому поводу. Ему нравилось его одиночество.
Причины поведения Сальваторе крылись намного глубже, чем просто подростковый максимализм и желание попробовать все в пору молодости. Сам парень был из неудачной семьи, стал очевидцем сцен насилия (много раз видел как отец избивает мать, много раз видел как отца избивают за вечные долги), и после этого, наверное, и стал не таким как все. Потом Деймон забрал мать жить в отдельную квартиру, крал, чтобы платить за жилье. Он оберегал мать.
Но в то же время обворовывал других матерей. Они ведь из нормальных семей, заработают еще, а ему надо немного… Порой цель оправдывает средства, хоть его учительница по обществознанию твердила обратное.
В двадцать один очередное потрясение. Отец находит мать, сильно избивает ее. Деймон не знает, как все произошло в тот момент, но когда он вернулся, отец, жалкий и дряхлый, со слезами на глазах тряс мертвую женщину за плечи. Он говорил, что толкнул ее, и она упала на пол, а потом он говорил, что ничего не помнит. Следствие вскоре установило, что женщину придушили в припадке ярости.
Деймон похоронил мать, на неделю исчез из дома. Он бросил свою банду, решив действовать в одиночку, ни на кого не полагаясь. Потом появился. Пришел в гости к своему отцу, который уже познавал радости тюремной жизни. Он впился зубами в его глотку и вырвал кусок плоти, сел в углу, сплюнул кровь, закурил и включил музыку на плеере. За Сальваторе внесли штраф, и Деймон подписал бумагу о невыезде, несколько дней он находился под пристальным присмотром полиции. Сальваторе обладал редкой сдержанностью. Он мог спокойно сидеть на стуле несколько часов, мог не выходить и дома и вести тихий образ жизни.
Потом были срывы.
После выходки с отцом о Деймоне поползли новые слухи. За то, что он вцепился в горло своему же отцу — Сальваторе получил прозвище. Доберман.
Он возвращается в группировки, незаконные бои и начинает всерьез увлекаться азартными играми. Деймон с трудом окончил школу, но из-за поведения, а не успехов. Потенциал был огромный. Сальваторе его умело использовал. Он был не просто шулером, он чувствовал карты, он был вторым Джонни*. Казалось, что когда он играет, то попадает в астрал, где видит все наперед. Доход от игр в казино был большим и менее опасным, чем доход от краж. В полицейском участке Деймона звали уже Доберманом. Там никто не удивлялся его частым появлениям.
В двадцать два — первая татуировка. В двадцать три — Джоанна Хэрстедт.
Красивая, статная девушка, страдающая анорексией. Она была не такой уж и неземной, однако Деймон терял от нее голову. Он познакомился с этой стервой в казино. Он угостил ее портвейном, а она украла его фишки и сбежала. Его дружки нашли ее, и когда Деймон пришел к ней, она была уже избитой. Девушка сплюнула кровью в сторону Деймона и сказала, что ей плевать на его угрозы. Он влепил ей пощечину, а потом поцеловал. Спустя двадцать минут он был в ее постели…
Пять лет она издевалась над ним как могла. Он не потакал ее прихотям, он иногда позволzл себе ударить ее. Но Джоанна не расстраивалась из-за редких оплеух, этой стерве просто нравилось выводить кого-то из себя. Они оба выходили на дело. Пока Джоа просила показать тысячу браслетов и разговаривала наивного продавца, Сальваторе воровал, скрывался, уводя с собой свою пассию. Их несколько раз ловили, но Джоа всегда откупалась. Она была не из бедных.
Богатая, красивая, желанная… И низкая. Она была влюблена в Добермана, но это чувство просто лишало ее рассудка. Она сдавала его полицейским, выкупала, даже писала заявление о том, что он ее изнасиловал. Но у нее не было доказательств, и Хэрстедт должна была забрать заявление. Ссор становилось все больше, сил терпеть друг друга — все меньше. И причина крылась в Деймоне — он не хотел быть на обеспечении у девушки, которая младше его на год, и которая при этом жила в достатке. Он мог сам зарабатывать деньги.
Разрыв. Хэрстедт написала заявление, что он разрушил ее квартиру. Деймону предложили пятнадцать суток ареста или выплату штрафа. Сальваторе согласился на первое. Джоа просила его вернуться, получала отказ и снова сдавала его полиции… А потом на ее заявление перестали обращать внимание. Сальваторе больше не хотел терпеть болезненные и утомительные отношения. Поэтому он снова был прежним: бои, кражи, налеты, жестокость. Он снова был Доберманом.
С Тайлером он был знаком семь лет. Познакомились в клубе. Тогда Локвуд наткнулся на серьезную компанию (сам парень побоялся встревать в такую историю, поскольку ему было только семнадцать), а у Добермана было просто хорошее настроение. Те парни пожалели, что связались с шайкой Сальваторе. Тайлер предложил Деймону роль «выбивалы». Сальваторе отказался, но в тот вечер изрядно напился с Локвудом. Потом произошел случай с отцом, а Тайлер внес солидную сумму безвозмездно. Кроме того, он и приказал некоторым полицейским участкам не обращать внимания на заявления Джоанны Хэрстедт. Они оба стали хорошо общаться, а со временем их отношения лишь крепли.
Деймон не забрасывал свою основную деятельность. Он тусовался с Локвудом, но никогда не рассказывал ему что-то сугубо личное. А Тайлеру особо было нечем делиться. Его жизнь яркая, светлая и простая. Его жизнь не была осложнена.
После событий, произошедших месяц назад, Сальваторе решил, что будет марионеткой Локвуда до конца жизни, если так надо будет. Тайлер оказал просто огромную услугу, преданность Тайлеру оправдана, и Доберман перегрызет глотку еще раз, если надо будет. Деймон благодарен своему другу за помощь, но если бы не эта сучка, Джоа, если бы не ее выпады — все бы обошлось. Тогда бы Сальваторе не был собачкой Локвуда, тогда бы было проще решить дилемму, тогда можно было бы запросто забрать Елену.
Джоа лечилась от анорексии, и лечение было довольно-таки успешным. Девушка уже не теряла стремительно вес, могла нормально питаться: желудок не отвергал пищу. Появилась другая проблема. Более глобальная.
Херстедт никогда не жаловалась на боли в сердце. Она всегда глушила ее таблетками и тут же переключалась на другие проблемы. Деймон не вникал в тонкости, но было что-то связано с острой сердечной недостаточностью. Сроки жизни поставили ограниченные. Джоанна не пила, не употребляла наркотики от отчаяния, не пыталась совершить попытку суицида. Она просто замолчала. Да, она была девушкой не бедной, но и ее сбережений не хватало на операцию. Тайлер взял расходы на себя. Он нашел лучших врачей, нашел донора. Джоанну спасли... Сейчас она выглядит ужасно, но вот ее внутренне состояние улучшилось. Теперь девушка снова компасирует мозги своему бывшему: то просит все вернуть и обещает быть послушной, то нанимает парней, которые пытаются избить Добермана, то пишет заявления… Иногда Сальваторе думал о том, что все эти грани ее поведения — лишь желание проявить свои чувства. Жизнь порой бывает забавной.
— Когда люди любят — они способны как на хорошие поступки, так и на безрассудные, — сказал он как-то Тайлеру. Локвуд знал, что сам Доберман уже не питает никаких чувств к своей бывшей, но продолжает о ней заботиться.
— Ты тоже совершаешь безумные поступки, — ответил на это Тайлер, но Сальваторе лишь усмехнулся, ничего не сказав.
Итак, Деймон Сальваторе, Доберман… Совершает высокие и низкие поступки… Совершенно как у того философа, который писал, что в человеке скрыто две грани: низкая и высокая. В нас живет два человека, и каждый может взять контроль.
Последние две недели Джоа больше не терроризировала. Последние две недели Деймон, не щадя себя, участвовал в боях, кутил с Тайлером, шел на кражи… Ему уже под тридцать, но он не хочет думать о семье, он не хочет жениться (Хэрстедт ему хватило вдосталь). Он хочет развлекаться.
Он не вылезал из клубов с Тайлером. Горло больше не болело от огромного количества спиртного, вкус портвейна приелся, тогда оба друга перешли на абсент. После этого вечеринки становились еще веселее. Деймон, пьяный и агрессивный, мог разбить машину бейсбольной битой, мог нарваться на драку, и с окровавленным лицом, сбитыми кулаками, пил, пил, пил… Он тоже прожигал молодость.
