Стремительный (ЛП) - Джеймс Джемма (электронная книга .TXT) 📗
Я осматривала соседнюю гостиную, когда он сказал:
— Ты воняешь. Душ вон там, — он указал вперед. — Полотенце на вешалке. У тебя есть пять минут, прежде чем я приду за тобой.
Я поспешила внутрь и уселась на унитаз. Меня слишком сильно трясло, чтобы делать что-либо еще. Я опустила голову между коленями и начала глубоко дышать. За то время, пока я нервничала, я потеряла как минимум две минуты из пяти. Остальные тридцать секунд я придумывала, как можно сбежать, но у ванной не было окон. Когда я встала под душ, стало понятно, бежать было некуда. Я уже почти сбегала из своего дома, когда он пришел. Как глупо, учитывая то, что у меня даже не было плана на тот случай, если Зак отследит меня… Я не хотела думать о том, как бы он наказал меня за побег.
Дрожь пробила меня, я быстро прияла душ и высушила волосы полотенцем. Несмотря на то, что провела последние несколько дней голой, я чувствовала себя замечательно, выходя из ванной без одежды.
Райф повернулся ко мне спиной, наклонив голову к холодильнику, и я почти купилась на это, но боязнь того, что он сделает со мной, если я сбегу, парализовала меня. Хотя настоящая причина, почему я даже не попыталась, была сложнее. Я не была готова уйти. Мазохистка внутри меня не хотела покидать его, несмотря на логику и здравый смысл.
Соберись Алекс. Он украл тебя, накачал наркотиками и у него не все в порядке с головой. Беги же, глупая!
Но сбежать, чтобы попасть к другому? Моя гордость не сдастся без битвы.
— Мой отец найдет меня.
Он держал в руке упаковку апельсинового сока и обернулся назад.
— Никто не ищет тебя, так что тебе, пожалуй, лучше присесть и успокоиться.
Я сложила руки.
— Тебе следовало знать лучше. Ты провел достаточно времени с моим отцом. Ты знаешь, каким настырным он может быть.
Особенно если это касается его детей, и в частности Зака.
Поставив сок на стол, он поднял газету и показал мне заголовок:
«Девушка из Портленда признана мертвой, после того, как ее машину нашли в реке».
Я рухнула в кресло, мысли кипели с головокружительной скоростью, газета упала на стол. У нас с отцом бывали напряженные отношения, но даже так, новости опустошили бы его, а Зак пошел бы следом, зная, что я ушла.
Подождите… он думает, что я мертва.
Секунды бежали одна за другой, пока до меня доходили всевозможные варианты событий, и я обдумывала их с разных сторон. Если он поверил, что я мертва, то у него нет причин идти за мной, как и нет причин идти за Райфом.
Но это не дает Райфу права держать меня здесь и издеваться.
— Ты должен дать мне уйти, — конечно, он не собирался держать меня взаперти в этом доме, или не дай Бог, в ужасном подвале, на протяжении восьми лет.
— Никуда ты не пойдешь, — сказал он, стиснув зубы. — Иначе получишь по голове.
— Парень, которого я помню, никогда бы не сделал так.
— Парень, которого ты помнишь, мертв, как и ты для этого мира, — он дернул меня за мои влажные волосы. — Ты можешь выбрать путь, легкий или сложный.
— И каков сложный? — спросила я, вздрогнув, когда его пальцы потянули сильнее. — Украсть меня? Раздеть? Запереть в подвале?
— Ты отправила меня в ад, Алекс. Я просто плачу тебе той же монетой.
Он отпустил, и я села на свой стул. Его слова звучали эхом в моей голове.
— Отдай мне хотя бы мою одежду? Пожалуйста.
Я умоляла, положив руки на мои бедра, так как желание закрыться почти одолело меня.
Его взгляд остановился на моей груди, и я почувствовала, как твердеют мои соски.
— Мне нравится этот вид. Восемь лет в тюрьме это слишком много для того, чтобы вытерпеть без пары хороших сисек. Ты получишь одежду, когда я захочу.
Он поставил передо мной тарелку с едой, и запах омлета, как всегда, напомнил мне о нашей мокрой собаке.
— Я не голодна.
Он сел напротив меня, его тарелка стояла перед ним.
— Это не зависит от твоего желания. Ешь свою гребаную еду.
Ярость вспыхнула во мне, отказываясь сдерживаться, мне нужно сделать что-нибудь, лишь бы унять все то, что кипело внутри меня. Я скинула тарелку со стола, и хотя я была разочарована, что она не разбилась, тот факт, что еда забрызгала пол, удовлетворила меня.
Он потер щетину, которая скрывала его подбородок, и поднялся со своего стула. Он обошел стол, злые зеленые глаза сузились, и я схватилась за свой стул. О, Господи! Мне еще никогда не было так жаль, что я потеряла самообладание. Он сел рядом со мной, и я не могла предугадать, что будет дальше. В один момент я сидела, а в следующий уже оказалась на его коленях.
Его ладонь била быстро и больно, но я не издала ни звука, я даже не противилась ему. Я была шокирована, слишком осведомлена о его намерениях. Его рука замерла на моей заднице, поглаживая, но потом он снова ударил, каждый удар был сильнее, чем предыдущий. Он снова посадил меня, и только тогда я почувствовала сильное жжение на моей заднице. Он вернулся на свое место. Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но ничего не вышло.
Все, что я могла делать, это глазеть. Никаких слов, истерик, только полная тишина с моей стороны.
— Если ты думаешь, что истерика лишит тебя еды, ты ошибаешься, — он показал на еду, находящуюся на полу. — Ешь!
— Я не чертова собака.
Он вскочил со своего стула так быстро, что у меня не было шанса бежать. Его пальцы сдавили мое горло.
— Последнее предупреждение, прежде чем я использую это на тебе, — его взгляд упал на весло, висящее на стене. — И поверь мне, эти удары невыносимы, поэтому, если ты не хочешь испробовать это на своей шкуре, опускай свою задницу на пол и ешь. Я не потерплю, если ты будешь голодать. Не под моей крышей.
Краска прильнула к моему лицу, когда я опустилась на колени и стала использовать свои руки как ложки, чтобы кушать яйца. Старый позор всплыл снова. Он никогда не уходил далеко, был скрыт под слоями нормальности.
— У меня не было проблем с этим на протяжении шести месяцев, — сказала я, презирая слабость в голосе. Яйца не хотели глотаться, и я сидела почти с кляпом в горле. Картошка была не лучше.
— Хорошо, и мы намерены продолжать в том же духе.
— Как ты узнал? — спросила я. Он только что вышел из тюрьмы, как он мог знать про мою анорексию?
— Я знаю о тебе все.
Наши глаза встретились, и я искала в них правду, потому что, конечно, он не имел в виду все. Секунды медленно тикали, каждая сводила невидимую линию здравомыслия. Я затаила дыхание, от ужаса, что еще он может знать.
Он отвел взгляд, выражение его лица изменилось, и я вздохнула с облегчением. Последовало молчание, прерываемое стуком его вилки, но это беспокойство не того вида, что заставляет тебя чувствовать каждую секунду как вечность. Мой разум был пуст. Я не протестовала, и не была к этому готова.
— Почему ты морила себя голодом? — спросил он, приводя меня в сознание.
У меня не было никаких идей, как объяснить это. Я не могла объяснить, не углубляясь в те вещи, которые хотела бы скрыть, например, как после первого стационарного лечения, я зациклилась на том, чтобы быть закрытой на протяжении трех месяцев внутри больницы. Эти месяцы были самыми мирными и тихими месяцами, которые я испытала. Мое лечение держало Зака вдали от меня.
— Я не знаю.
— Черт!
Я зачерпнула горсть картошки.
— Это началось… — я начала, подняв глаза на него, — после того, как ты ушел.
— Ооо, так твое голодание моя вина?
— Нет, это не то, что я имела в виду. Было много других…
— Оставь это, Алекс. Я уверен, ты сильно страдала, живя в особняке своего папы и выезжая на выходные с друзьями и парнями, загружая шкафы эксклюзивной одеждой. Избавь меня от рыданий, потому что я не куплюсь.
— Зачем тогда спрашивать?
— Не умничай. Я ожидал, что хоть теперь ты скажешь правду, — он встал из-за стола. — Убери со стола, загрузи посудомойку и убери эту лужу на полу.
