Пляж исполненных желаний - Щеглова Ирина Владимировна (электронные книги бесплатно .TXT) 📗
Советский приехал сюда двадцать семь лет назад – инструктором на студенческую практику. И «затянуло» по его же собственному выражению.
– Я юрист, – с гордостью говорит Валера, – у меня образование высшее, поэтому я все понимаю. Чего они теперь носятся со своим президентом? Смотреть противно! Демократы хреновы, развалили страну: этот алкаш и тот еще был – меченый… Воры. Вор на воре. Собрались разбойники в Пуще и поделили. Оно им принадлежало? Они это собирали? Раньше идеалы были, а теперь? Жадность возвели в государственную идею. Уголовники! У меня друзей не осталось, все помешались на прибыли.
Пока мы жмурились лениво после только что поглощенного обеда, Валера присел напротив и принялся грузить по обыкновению.
– Валер, почему ты все время о политике? – удивилась мама. – Тебе-то что?
– Как – что. Я историей увлекаюсь, книжки читаю. Вот кто сегодня модный писатель – Сорокин. О чем пишет – о говне. Вот она – главная идея, основа нынешнего рыночного общества. А был бы Сталин – всех этих говноделов давно бы к стенке поставил!
Столовский навес и густая листва заботливо укрывают нас от послеполуденного жара, шелестит море, стучит мячик – рядом играют в пинг-понг. Самое время пойти в палатку, поваляться…
– Уже было…
– Что? – он неумолим. – Значит, мало! Мешаешь жить – к стенке!
– Так ведь, ты тоже кому-то мешаешь, – говорит мама в ответ, – Значит, и тебя тоже?
Перспектива Валере явно не улыбается. Он не желает к стенке; он хочет жить в обществе людей достойных, поступающих только по справедливости. Таких людей, как он сам – ведь он, несомненно, человек достойный и справедливый… Некоторое время он молчит, наклонов над столом голову. Наверное, мама, сама того не ведая, подтачивает Валерину теорию всеобщего счастья. Он знает, реализация любой идеи требует жертв. И Валера готов жертвовать, ратуя за свою мечту. Распрямившись, глядя прямо на нас, он торжественно произносит:
– Значит, и меня!
– Нет, – мама качает головой, – не проходит твоя доктрина. Нам не стрелять друг друга надо, нам в мире пожить хоть немного, очухаться, детишек нарожать.
Он задумывается, встает и молча уходит. Наверное, переваривает услышанное, чтобы снова как-нибудь в столовке, или, поймав маму на пляже, поделиться новыми мыслями о том, «как обустроить Россию».
После обеда идем осматривать поляну, на которой трансы уже построили деревянную сцену и с самого утра устанавливают музыкальное оборудование.
Поляна большая, не поляна, а целое поле. Оно лежит между двумя нашими турбазами, дикое, заросшее цветами и травами. Еще вчера было заросшее…
Траву трансы выкосили, развесили на деревьях раскрашенные холсты, протянули веревки, на них раскачивались огромные проволочные фигуры: сложные переплетения цветных нитей; фигуры напоминающие драконов или птиц, причудливые фонари и бабочек с распахнутыми крыльями. И все равно поле, покрытое жухлой стерней, кажется голым, а человеческие поделки – жалкими, по сравнению с громадами малахитовых гор, с великолепием моря, с высоким небом и ветром, гонящим ватные кучи облаков. Поле превратилось в лишай, который надо немедленно вылечить…
Пока мы так стояли и думали, каждый о своем, на нас с радостными воплями налетели несколько парней и девушек. Заговорили быстро, по-английски: как они рады, а мы рады?.. кто мы такие, откуда?.. а они из Швеции… мы знаем, где находится Швеция? Ах, мы не участники и не гости?… Жаль… но они нас приглашают; открытие завтра, мы готовы танцевать всю ночь? О, если мы не готовы, то они нам помогут…
Распахнутая ладошка одной из белокурых шведок, на ней кругляшки таблеток…
– Берите-берите!
– Без этого нельзя…
– Это бесплатно!
Благодарю вежливо, мотаю головой, за себя и за Аню с Женькой. Тот только хмурится.
Потом он уже признался, что по-английски ни бум-бум.
Аня снова в ступоре: «Как! Наркотики, прямо вот так вот, свободно!»
– Колеса предлагали? – спросил Женька.
– Ну да, что-то типа экстази…
Мы бежим, оставив поле боя за шведами. Прячемся в зарослях, где стоит вигвам.
На заросшем островке, что намыла речка, один из Валериных постояльцев построил вигвам. Настоящий вигвам, только вместо звериных шкур – листы рубероида. Здесь тихо, никого нет, и мы сидим на толстом бревне, как на скамейке. Женька говорит, что надо ночью провести разведку у трансов на базе. Мы соглашаемся.
– Ивана возьмем, – предлагает Женька, – и Андрюху.
Кто-то продирается сквозь заросли. Это директор нас нашел и напустился на Женьку: надо качать воду в душ, носить куда-то гравий… Женька извиняется и бредет за дядей.
– Может, пойдем искупаемся? – предлагает Аня.
– Пойдем, – вздыхаю я.
Дикари из вигвама
Чтобы место не пустовало, Валера пустил на островок дикарей. Они поставили палатки, заплатили за аренду земли и живут.
Об этом надо подробнее. Дикари появились благодаря Ольге. Сначала приехал один из ее многочисленных старых приятелей, так сказать, посмотреть. Он появился как раз во время ужина. Мы допивали чай. Худущий, длинный, какой-то запущенный мужик в растянутом тельнике и драных джинсах, радостно скалясь беззубым ртом, бросился обниматься с Ольгой. Мама поперхнулась чаем. Аня вжалась в скамейку и с ужасом наблюдала за тетей.
– Привет, – спокойно сказала Ольга, выбираясь из объятий длинного.
Мама тоже поздоровалась, значит, узнала. Я расслабилась и толкнула под столом Аню: «свои». Аня отчаянно заморгала, выдохнула и с трудом изобразила робкую улыбку.
– Привет, ребятушки! Приве-е-ет! – запел незнакомец, пожимая нам руки. – Которая из вас Аня?
– Я, – тихо сказала подруга.
– Ты меня помнишь? – радостно спросил дядька.
– Нет…
– А я тебя еще вот такусенькой знал, – он склонился к земле и показал ладонью, какусенького роста была Аня, когда он ее знал.
– Аня, это Саша, – сообщила Ольга, – мы старые друзья, он действительно видел тебя маленькой.
– Очень приятно, – ни к селу ни к городу брякнула Аня.
– А ты, я так понимаю, Маша? – уже обратился он ко мне.
Я кивнула.
Мама сдержанно улыбалась.
– Растут дети, растут, – сказал Саша, и у него почему-то получилось очень важно, словно он сообщил нечто из рук вон выходящее.
– Девочки, ну что, устроите меня? – обратился он к Ольге.
Валера стоял в стороне и уже несколько минут наблюдал за нами, точнее за странным Сашей. Ольга заметила его, толкнула приятеля вперед:
– Валера, это – Саша, – представила она. – Можно ему остановиться на несколько дней?
Советский придирчиво осмотрел незнакомца и разрешил, даже денег с него не взял. Саша поселился в пустующей комнате, рядом с нами, питался кашей, оставшейся от завтрака, и бродил по побережью в поисках халявной стоянки. Таковой не обнаружилось. Тогда предприимчивый Саша договорился с Советским об аренде поляны вокруг вигвама. Валера и это разрешил, с одним условием: не должно быть маленьких детей. Это условие жестко оговаривается Валерой со всеми туристами: на базе нет врача, до ближайшего поселка семь километров, змеи и огонь-трава. Валера панически боится детей. Поварихи рассказывали потихоньку, что у Валеры есть сын, которого он видел в последний раз, когда мальчику было лет пять. Мол, при виде младенцев директор сатанеет. Правда, на турбазе вместе с мамой живет годовалый младенец, но он – сынишка Валериного друга. Советский поселил маму с ребенком в домик на отшибе, подальше от глаз.
Валера подробно инструктирует Сашу:
– У нас туристический приют. Существуют определенные правила, которые нарушать нельзя: никаких детей младше семи лет! У нас не комната матери и ребенка, случись что – меня по головке не погладят. Комиссии каждый день, – он раздраженно машет рукой в сторону моря, – я вас селю, потому что за вас поручились, – теперь кивок в нашу сторону.
Саша слушает внимательно, медленно, с достоинством соглашается. Его прямо-таки распирает от солидности и понимания.
