Целительница (СИ) - Воропаева Светлана (читать книги TXT) 📗
— Не ладно. Потому что ты такая красивая в моей рубашке, и я готов хоть десять раз тебе сказать «доброе утро» завтра с утра.
— Только завтра?
— Посмотрим на твоё поведение…
***
К двум часам ночи Смолин всё-таки налил девушке вина, и они, взбив подушки, расположились на постели, как на дастархане. На подносе возле бутылки красного красовались половинка плитки шоколада, яблоко и немного сыра. В общем, всё, что нашлось из еды в квартире Алексея. Пиццу должны были подвезти минут через тридцать.
— Я был обескуражен твоим отказом, — вспоминал мужчина. — Потому как взять время «на подумать» — всё равно, что отказать. Ты меня унизила этим. О чём можно было думать? Не понимаю до сих пор. Я тебя любил, ты меня любила. Деньги есть. Не урод. О чём? И если бы не было в твоей голове излишних заморочек, сказала бы «да», а потом бы разбирались.
Пятницкая почти произнесла: «А она без заморочек?» — и тут же сама поняла, что без. Елена — его одноклассница. Обычная девушка, достаточно милая, окончившая какой-то колледж и работающая в салоне красоты администратором. Машка всё про неё когда-то разведала. Отрадное и Дубки не очень далеко друг от друга по меркам Москвы, так что нашлись общие знакомые. И этот розовый костюм… Только, что ей сейчас делать, Виктория не понимала. Она всегда была такой — с заморочками. И эти способности… Неужели на роду ей написано быть одной?
— По поводу моих способностей я много чего тебе уже рассказала, — сменила неуютную тему Виктория. — Я и сама владею ограниченным количеством исключительно практической информации. Но я постараюсь объяснить, как сумею. Наш мир — это не только то, что мы видим. Это энергия, а скорее, потоки и сгустки различной энергии. Каждый объект обладает энергией, в том числе эта кровать, эти стены, вино, яблоко, луна в небе, деревья, трава. Попросив, я могу взять энергию у чего-либо. Луна или солнце — лучшие источники энергии, потому что бесконечны с точки зрения наших потребностей. Но я также могу взять энергию у дерева или куста. И тогда происходит то, что ты видел. Если забрать много энергии, например, у дерева, или перекинуть много негатива на него, то растение погибнет. Можно работать со своей энергией, но это совсем в крайнем случае. Ты также видел, как истощает меня данный процесс. Когда процедура замещения негативной энергии на чистую завершён, методом замены одной энергии на другую её нужно утилизировать. И лучшее место для этого — кладбище. Потому как там энергии смерти и так много, вреда уже не будет.
— Как ты этому научилась? — спросил Смолин.
— Не знаю или не помню. Я всегда могла видеть мир таким, если входила в несколько изменённое состояние сознания. Это сложно описать словами. А ещё раньше я считала, что способность исцелять доступна мне только после получения сигнала от Высших сил.
— Сигнала?
— Да, когда отовсюду идёт информация, что нужно помочь какому-то человеку. Как было с твоей матерью. Я увидела тебя, а потом хаотично, как морок, мне начала поступать информация, что я должна вылечить твою маму. И в такие моменты я могу очень чётко видеть, что с человеком, что он думает.
— Думает? — уточнил Алексей с настороженностью.
— Я не могу считать сейчас твои мысли, но когда я исцеляю человека, то да — могу. Словно он думает вслух. И мне нужно убирать внимание от его мыслей, чтоб не слышать человека, потому как чаще всего это мешает.
— Что ты имеешь в виду под Высшими силами? — продолжал задавать вопросы Смолин.
— Твоя вера в Бога ещё не сменилась на что-то другое? — Смолин отрицательно покачал головой. — Так вот я имею в виду Бога. Потому как Бог, конечно, един, но у него есть помощники. Они для меня и есть Высшие силы.
— То есть Бог напрямую разговаривает с тобой?
— Лёш, конечно, нет такого, что Бог звонит мне по телефону и говорит: «Спаси Надежду Ивановну Смолину от рака». Но приходит некое осознание, которое ни с чем не спутать.
— Что ещё он тебе говорит? — с непонятной интонацией поинтересовался Смолин.
— Ничего. Я понимаю, как это звучит. Но если ты уже подумываешь, как запихнуть меня в ближайший дурдом в палату с каким-нибудь Наполеоном, то пусть это будет торт. Хоть неуместные вопросы задавать не будет.
— Опять ты обижаешься на ровном месте?! Перестань, ты же понимаешь…
— Понимаю. Поэтому и не хотела тебе о таком рассказывать. Но что удивительно: когда я излечила твою мать, способ тебе был неважен. И всё было хорошо, а когда пошли подробности, то начинается…
— А что начинается? — усмехнулся Алексей, обнимая девушку и прижимая к себе.
— Ну… то, что сейчас начинается, то пусть и продолжается, — игриво ответила Пятницкая.
Глава 4
Хлопнула входная дверь. Вика проснулась, резко открыла глаза, бегло посмотрела на часы — девять утра, потом на Алексея. Он лежал рядом и тоже уже не спал. Смолин молча встал, надел спортивные штаны, футболку и вышел из комнаты, небрежно бросив, не оборачиваясь:
— Это Лена.
— Лена? — нервно прошептала Виктория. От смущения ей захотелось залезть под одеяло с головой.
«Вполне логично, что у Лены есть ключи от этой квартиры», — подумала Пятницкая. Но тогда нелогично, что она находится здесь, да ещё и в постели Алексея. Вика не могла назвать своё положение позорным, но что-то отвратительное в этом однозначно было.
Между тем в квартире стояла обескураживающая тишина, и Пятницкая слышала, как ритмично бьётся её сердце.
Она встала через пару минут, поддавшись порыву хоть что-то сделать, потому что эти молчаливые мгновения казались ей слишком затянутыми. Тело начало ныть от отсутствия процесса. Виктория надела платье — всё то же третий день подряд, натянула чулки, собрала волосы в хвост и села на кушетку. Почти мгновенно снова встала. Сидеть было не только невозможно, но и казалось глупым. Она не понимала: стоит выжидать чего-то или нет, что будет правильно, а что ошибочно? А потом решилась. Она нервным жестом пригладила брови, как будто кому-то было важно, в порядке они или нет, тяжело выдохнула, собираясь на условный эшафот, и вышла из комнаты.
В огромной гостиной, соединённой с кухней и в некотором роде с прихожей, на белом длинном диване сидела Лена и, практически не моргая, смотрела в сторону спальни, то есть в сторону Пятницкой. Напротив неё на столь же белом кресле сидел Алексей, вероятно, тоже не отрывая от Елены взгляд. В гостиной преобладали белые тона, такие неуместные в воцарившейся тягостной обстановке, и только кухня была островком цвета шоколада, хотя сейчас и она виделась Вике коричневым пятном.
Виктория тяжело вздохнула и, как третья вошедшая в игру, приняла ранее заданные правила молчанки. Она подняла с пола свою сумку, брошенную когда-то возле кресла, на котором сидел Алексей. Тот даже не шелохнулся. Вика присела на пуф в прихожей, надела сапоги, потом сняла своё пальто с вешалки и вышла из квартиры.
Язык прилип к нёбу — очень хотелось кричать, но она не могла. Рот был склеен ужасом от отсутствия слов и действий со стороны Алексея. Зубы стиснулись до боли, чтобы превозмочь душевную муку, разрывающую её изнутри.
О нет, Вика не спрашивала, за что ей это, и не пыталась воздеть руки к небу в мольбах и просьбах. Она явственно ощутила, что программа выравнивания энергетического дисбаланса из-за её недавних целительских свершений, осуществлённых без спроса Высших сил, была запущена. И это было только начало.
Ей очень хотелось, чтоб Алексей вышел хотя бы проводить её, сказать несколько слов на прощание, пусть даже и не пытаясь вернуть. Ну мог же он хоть что-то выдавить из себя?! Но этого не случилось, не было смысла медлить у лифта или ждать у подъезда.
— Подскажите, пожалуйста, где метро? — спросила Пятницкая у первого попавшегося прохожего, выходя за ограду жилищного комплекса.
— Метро? — смутился прохожий. — Оно далековато. До станции «Университет» отсюда километра четыре. Тут метров триста-пятьсот до остановки троллейбуса на Мосфильмовской, вот прямо по этой дорожке, — указал он рукой. — Вам нужен 34-й. Лучше так.
