Закон подлости (СИ) - Риз Екатерина (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
- Есть какие-нибудь новости?
Маша не считала, что в её компетенции отвечать на подобные вопросы, тем более на вопросы Анны Александровны, это как держать ответ перед Верховным судом, но что-то сказать было необходимо. И она сказала правду.
- Я думаю, что завтра всё решится. – И тут же попробовала донести до Анны Александровны главную истину. – Многое зависит от Стаса. А он плохо выглядит.
Анна Александровна на сына посмотрела, нахмурилась.
- Машка, ты меня только что сдала, – проговорил тот с ехидством.
Маша вновь отобрала у него бокал, до которого он сумел дотянуться.
- Я делаю свою работу, - коротко ответила она.
Анна Александровна ничего не сказала, и на защиту сына не встала. А тот поднялся, скроил недовольную физиономию, и к Маше наклонился, негромко, но выразительно проговорил:
- Офисная стерва.
Она не обиделась, только попросила себя никак не реагировать. А Стас, проходя мимо матери, коротко оповестил:
- Я не буду обедать.
Они обе проводили его взглядами. Маша решила, что будет за благо промолчать, но Анна Александровна, судя по всему, к такому выводу не пришла. И сказала, совершенно точно, что в пику Маше:
- Он ушёл из-за Димы.
Конечно, она сама так не думала. И Димкино имя было названо лишь для того, чтобы вызвать у Маши всплеск чувства вины. Мол, она всё же рассорила родных людей. Во всём виновата она. И всегда будет виновата, ей этого не забудут.
Маша отвечать не стала. Присела в кресло, и только наблюдала за тем, как Афанасий степенно вышагивает по персидскому ковру по направлению к дивану, к любимой хозяйке. Молчание было тягостным и неловким, но почему-то и нарушать его не хотелось.
Харламов появился минут через десять, уже без пиджака и галстука, вошёл в гостиную, оценил обстановку и заинтересованно хмыкнул.
- И давно вы так сидите?
На этот вопрос ему никто ответа не дал. Его попросту проигнорировали. И если Маша деликатно промолчала, то Анна Александровна улыбнулась брату, как ни в чём не бывало. Словно их ожидал семейный обед, не обременённый никакими отягчающими обстоятельствами.
- Дорогой, ты голодный?
- Меня подкормили. – Дима присел на подлокотник Машиного кресла, положил ей руку на плечо. Погладил. Проделал всё это намеренно, видел, что сестра внимательно наблюдает. Но заговорила она о другом, и Маша решила, что снова ей в пику.
- Дима, ты похудел.
- Похудеешь с вами, - проворчал тот.
А Маша решила, что дальше молчать глупо. Должен же быть и у неё голос, пусть она и не является членом семьи?
- Он много работает, Анна Александровна. Рано уходит, поздно возвращается. И только отмахивается, когда я прошу его не забывать про обед.
Харламов откровенно закатил глаза.
- Ещё одна контролирующая инстанция появилась, - пожаловался он. – Теперь у меня дома.
Маша на Анну Александровну посматривала. С её небывалой заботой по отношению к младшему брату, она должна была бы порадоваться тому факту, что за ним теперь присматривают в то время, когда она этого делать не может. Но, конечно, ничего подобного Анна Александровна не чувствовала, скорее уж наоборот, Машу она восприняла, как соперницу. У которой намного больше возможностей влиять на жизнь её брата, что, по её разумению, несправедливо.
Она погладила кота, и тогда уже задала вопрос, совершенно ровным тоном:
- То есть, вас можно поздравить? Вы официально живёте вместе?
Маша подняла глаза к лицу любимого. Заметила, как тот сдвинул брови.
- Аня, мы взрослые люди.
Та тут же покачала головой, попыталась изобразить недоумение.
- Дима, я ничего не говорю. Просто это так неожиданно, на фоне всего происходящего…
- Вот на фоне всего происходящего и съехались. Решая проблемы твоего сына, круглосуточно.
Маша осторожно толкнула Харламова локтём, и тот примолк. А Анна Александровна с загадочной улыбкой поинтересовалась:
- Может, ты ещё и женишься?
- Может, и женюсь, - отозвался он и широко улыбнулся. Правда, от этой улыбки вряд ли кому могло стать радостно. Вот и Анне Александровне не стало. Она посверлила брата взглядом, затем с дивана поднялась, оставив Афанасия дремать.
- Хорошо, - проговорила она официальным тоном, - обсудим это позже. Пойдёмте за стол.
И первой покинула гостиную через двойные двери, прошла в столовую. Маша смотрела ей вслед, потом тихо пожаловалась:
- Она меня ненавидит.
Димка только плечами пожал.
Стас к столу так и не спустился. Возможно, это было к лучшему. Всем необходимо было передохнуть, даже Борис Николаевич решил не торопиться с вопросами, касающимися их главной проблемы. Маша знала, что после обеда они с Харламовым наверняка уйдут в кабинет, подальше от женщин, и всё обсудят. А ей снова придётся остаться в одной комнате с Анной Александровной. И, похоже, жизнь привела её к тому, что ей необходимо к этому привыкать. С инициативой наладить отношения или попытаться найти подход к сестре любимого человека, Маша решила завязать почти тут же, как эта мысль пришла ей в голову. Но необходимо было выработать стратегию, линию поведения, и эту линию в дальнейшем желательно не переступать. Изо всех сил держать нейтралитет. В конце концов, Анна Александровна и сама не горела желанием с ней общаться, и всё, что Маше оставалось, это горячо, со всей старательностью любить её младшего брата. Так, чтобы это было заметно и понятно всем вокруг. Самой заслужить доверие и признательность вряд ли удастся, лучше сразу с этим смириться и не переживать лишний раз.
- Не обращай внимания, - шепнула ей Люся в конце обеда. – Аня просто ревнует.
Маша кинула опасливый взгляд за своё плечо, но поблизости никого не оказалось. И тогда она сказала:
- Ревновала бы она к кому-нибудь другому. А меня она не любит.
Люся понимающе и сочувствующе ей улыбнулась, похлопала по руке.
И всё-таки была некоторая странность в поведении Люси. До этого дня у Маши не было возможности заметить, проанализировать, а сегодня она вдруг поймала себя на мысли, что в присутствии Люси, Анна Александровна словно устраняется от всех домашних дел и забот. Она занимается цветами, проводит время в тишине и одиночестве, и если бы не проблемы, связанные со Стасом, то, возможно, она бы и не появилась ни в столовой, ни в гостиной. Оставив все хлопоты на Люсю. Довольно странное разделение обязанностей.
Люся была замечательным человеком, с ней было приятно общаться, она готова была накрыть крылом заботы, кажется, полмира одновременно. Её даже прислуга в доме любила. Именно любила и ценила, а не молча исполняла приказы, как следовало поступать в отношении требований хозяйки. Маша слышала, как запросто Люся общается с горничными и экономкой. И не было бы ничего удивительного в том, застань её Маша пьющую с девочками чай на кухне. В отношении Анны Александровны вообразить подобное невозможно, это факт. А, принимая во внимание самолюбие и ощущение собственной значимости Анны Александровны, которая обожала всё контролировать, было странно, что она уступает инициативу управления домом кому-то другому. Пусть ненадолго, но самоустраняется.
- Когда приезжает Люся, дом словно оживает, правда?
Наверное, Борис Николаевич заметил Машин интерес, та увлеклась и засмотрелась на то, как Люся, смеясь, рассказывает горничным, как сто лет назад в богатых, барских домах начищали столовое серебро. Маша на Тихонова-старшего посмотрела, но поняла, что он тоже за Люсей наблюдает, с улыбкой.
- Она замечательный человек, - проговорила Маша, не совсем понимая, что ей следует ответить.
- Да, замечательный. – Борис Николаевич наконец отвёл взгляд. – Знаете, Маша, есть категория людей, вот таких замечательных, которые из-за душевных порывов забывают о себе.
Маше показалось, что она поняла, что имел в виду Борис Николаевич.
- Вы бы хотели, чтобы она жила в городе?
Он моргнул от неожиданности. Головой покачал.
- Нет, что вы. Ей там хорошо. Она привыкла к деревне, к простору, простоте и тишине. Но Люся… она зачастую забывает о себе. Вы так не считаете?
