Мужчины свои и чужие - Келли Кэти (лучшие бесплатные книги TXT) 📗

Эмма запила таблетку водой и чертыхнулась про себя. Надо же было именно Колину застать ее в момент, когда она занимается самолечением! Через пару часов все в офисе уже будут знать, что у бедняжки Эммы страшно болит голова – не иначе гематома мозга. Колин любил преувеличивать. Ког­да их секретарша отсутствовала три месяца из-за тяжелого воспаления легких, Колин рассказывал всем, что она умира­ет от рака. «Те, кто утверждает, что женщины – самые злост­ные сплетницы, явно незнакомы с Колином», – мрачно по­думала Эмма.

– Плохо себя чувствуешь? – ласково поинтересовался Колин, усаживаясь на свободный стул.

– Голова болит, – резко ответила Эмма.

– Знаешь, от этого отлично помогает медитация, – за­явил Колин.

– Мне лучше помогает парацетамол, – возразила Эмма. – Ты что-то хотел, Колин?

– Да. Финна нет, и ко мне заходил Эдвард посоветовать­ся насчет конференции.

Эмма встревожилась. Финн у них занимался вопросами связи с прессой, и они с Эммой всегда вместе планировали все ежегодные конференции. В любом случае Эдвард едва ли обратился бы с просьбой о помощи к Колину, который не мог напечатать четыре строчки, на сделав восемь ошибок.

– Почему он решил посоветоваться именно с тобой? Эмма едва сдерживалась, чтобы не сказать этому придурку, что из его попыток перепрыгнуть через ее голову и занять более престижное место в компании ничего не выйдет.

– Он хотел узнать насчет рекламы, но я воспользовался случаем и сообщил ему свое мнение насчет продолжитель­ности конференций, – самодовольно заявил Колин.

Эмма неожиданно почувствовала обиду. Решать, сколько продлится конференция, и обдумывать все детали полагалось ей. Колин же должен был помогать Финну только с рекла­мой. И нельзя сказать, что он со своей задачей справлялся.

– Не слишком ли много ты на себя берешь? – пробор мотала она.

– Понимаешь, – проникновенно начал Колин, глядя на нее своими свинячьими глазками, – я тут говорил с журналистами, и они мне дали несколько дельных советов. Если мы хотим, чтобы нас рассматривали как серьезное агентство, мы должны проводить конференции в течение недели и, воз можно, не в самом Дублине. Чтобы люди смогли уехать на неделю и целиком посвятить себя нашим проблемам. – Он начинал уже входить в раж.

– Уехать на неделю? – удивилась Эмма. – Каким обра­зом наша организация сможет финансировать такое меро­приятие? Мы же разоримся! Не знаю, с какими журналиста­ми ты говорил, но большинство из них даже на целый день заполучить трудно. Там много всяких событий, которые они; должны осветить. Какая уж там неделя! Ты сам не понимаешь, о чем ты говоришь, Колин.

Колин фыркнул и поднялся на ноги.

– А Эдвард согласился, что идея блестящая, – сказал он. – Он хотел это обсудить, но я решил сначала поговорить с тобой, чтобы не было никаких неожиданностей. Зря старался. А я ведь еще помню то время, когда ты была очень милой женщиной. Не знаю, почему ты так изменилась, но явно не к лучшему. Ты превратилась в завистливую стерву! – С этими словами он вышел из кабинета.

Эмма с открытым ртом смотрела на дверь. Разве она плохо говорила с Колином? Была ли она профессионально резкой или непрофессионально стервозной. Господи, как трудно держать себя в руках, когда так не везет в жизни! У всех есть то, чего они хотят, только не у нее. Один ребенок, один малюсенький ребенок, больше ей ничего не надо! Разве это слишком много?..

Эмма услышала треск и только тогда обнаружила, что сломала карандаш. Что же такое с ней творится? Конечно, Колин ужасный сплетник, но вообще-то неплохой парень. Вероятно, ему трудно смириться с тем, что у него в началь-никах женщина, а ее задача – заставить подчиненных рабо­тать вместе с ней, а не против нее. Даже если он хотел сде­лать из нее дурочку, она обязана была вести себя профессио­нально, а не набрасываться на него. «Этому надо положить конец», – решила Эмма.

Когда она постучала в дверь, Эдвард разговаривал по те­лефону, но махнул рукой, приглашая ее войти. Закончив разговор, он немного нервно улыбнулся и сказал, что как раз хотел с ней кое-что обсудить.

– Недавно заходил Колин Малхолл с довольно интерес­ным предложением. Я бы хотел с тобой об этом погово­рить, – нерешительно начал он.

Вообще-то нерешительность была ему несвойственна. Эдвард, насколько она знала, всегда все говорил прямо и не шел ни на какие компромиссы. Неужели он просто боится, что она того и гляди взорвется?

– Я знаю, ты считаешь конференцию своим личным чадом, и не хочу, чтобы ты расстраивалась. Но ведь мы долж­ны рассмотреть все предложения, верно?

Эмма решила прекратить его страдания.

– Эдвард, я знаю, что ты собираешься сказать. Колин был у меня несколько минут назад, и, к стыду своему, я на него разозлилась. Я отвергла его предложения из ревности, почувствовав угрозу для себя. Я перед ним обязательно изви­нюсь. Я зашла только спросить, считаешь ли ты, что я нор­мально работала последнее время или со мной стало труд­но?..

Эмме нелегко было задать этот вопрос, но ее высокие принципы вынудили сделать это. Смущения Эдварда было достаточно, чтобы она все поняла.

– Мне очень жаль, – сказала Эмма, не дав ему загово­рить. – Мне нет оправдания, Эдвард. Я сейчас схожу. к Колину, а потом, если можно, поеду домой. Завтра я приду такой, какой была всегда.

– Обещаешь? – спросил Эдвард. Она кивнула.

Когда Эмма вошла в комнату, Колин сидел надувшись и тут же схватился за телефонную трубку. Но когда Эмма начала пространно извиняться, объясняя, что находится под стрес­сом, не связанным с работой, он несколько воодушевился.

– Я так и подумал, что у тебя какие-то неприятности, – сказал он. – Я только вчера сказал Финну, что ты стала не похожа на ту очаровательную и улыбающуюся женщину, которую мы знали. У нас всех бывают тяжелые периоды, так что, если захочется поболтать за чашкой кофе, я всегда в твоем распоряжении. Ты же знаешь, я о личном всегда мол­чок.

– Ну, конечно, Колин, – согласилась Эмма, радуясь, что сохранила хоть остатки чувства юмора. – Мы о твоем предложении поговорим завтра, я сейчас ухожу, но утром увидимся.

Придя домой, Эмма сложила в большой пакет все, что лежало на ее секретной полке в шкафу. Сердце разрывалось когда она расставалась с книгой для беременных, инструк­цией, как кормить малыша, и прелестными детскими вещич­ками, которые она купила, не устояв. Добавила туда детский лосьон, которым пользовалась, чтобы снять макияж, и выта­щила все на улицу. Остановившись у магазинчика подержан­ных вещей, Эмма поставила сумку у дверей и поспешно уеха­ла, заливаясь слезами. Все, с этим покончено! Надеяться не на что. К тому же она осознала, что мучила не только себя но и других людей тоже. Если у нее не может быть детей, надо с этим смириться. Нельзя из-за этого разрушать свою жизнь и жизнь Пита.

Потом она поехала в супермаркет и накупила продуктов и чистящих средств. Странно было оказаться в супермаркете в середине дня. Обычно она ездила в выходные или после ра­боты, когда в магазине толпились усталые женщины и муж­чины, загружая тележки едой, которую можно разогреть микроволновке. Сегодня же она бродила среди усталых – мате­рей, пытающихся оттащить своих чад от шоколадок, одно­временно успокаивая малышей в колясках.

Дома, распаковав покупки, Эмма переоделась и начала лихорадочно прибираться. Она вычистила обе ванные ком­наты и взялась за пылесос, но тут услышала телефонный звонок. Звонила Ханна.

– Привет, – сказала она. – Ты не заболела? Я позвони­ла в офис, и мне сказали, что ты уже ушла домой.

– Да нет, все в порядке, – ответила Эмма. – Как ты? На следующей неделе встречаемся?

Они собирались сходить в театр на «Опасные связи».

– Конечно… Но я хотела сказать тебе кое-что заранее. Эмма заинтересовалась.

– Феликс получил главную роль? – спросила она, удивившись, что может говорить вполне жизнерадостно. – Ты выиграла в лотерею?

– Нет, – очень серьезно ответила Ханна.

– Тогда в чем дело?