Ты (СИ) - Инош Алана (мир книг txt, fb2) 📗
— Что-то не вижу гостей... А пахнет-то как вкусно!
— Я решила не устраивать празднеств, — объяснила я. — А пахнет... Это баранья нога запекается. Уже скоро будет готова.
Одета Ксения была совсем просто — в белый свитер с тёплой горловиной, тёмный жакет и джинсы. Читателю, наверно, удивительно, что я в своих воспоминаниях описываю такие мелкие детали, как одежда, но такая точность объяснима: этот день рождения мне очень ярко запомнился...
Между тем, меня разбирало любопытство: что же Ксения принесла? По форме это больше всего напоминало картину в раме.
— Помните тот чудный летний день и фотосессию, чуть не закончившуюся вашим падением со стремянки? — Ксения поставила свой подарок на кресло и прислонила к спинке.
— Такое не забывается! — не удержалась я от смешка.
— Спешу вас обрадовать: вы не зря рисковали, — торжественно объявила Ксения. — Вот что получилось!
Обёртка была сорвана, и под ней действительно оказалась картина. На ней был запечатлён солнечный день и длинноволосая красотка на стремянке, собирающая в фартук яблоки. Я в немом изумлении узнала в ней себя: лицо было написано с полнейшим портретным сходством, но вот что сделал художник с моей фигурой и одеждой — кошмар!.. Он увеличил мне грудь с третьего размера до пятого или, наверно, даже шестого, до неприличия укоротил платье и заставил ветерок шаловливо приподнять подол, так что ноги были видны едва ли не до... гм, того самого места, откуда они растут. Огромный бюст буквально вываливался из глубокого выреза платья. По-старомодному тонкая талия наводила на подозрение, что без корсета явно не обошлось. Также художник очень сильно польстил моим волосам, изобразив их такими, что хоть в рекламе шампуня снимай. Зато моему лицу он придал глуповато-недоуменное выражение, а взгляд направил вниз: с моей ноги свалилась голубая туфелька на высоченной шпильке.
Мои щёки налились жаром.
— Хех... Это что за... — у меня даже не нашлось слова, как всё это безобразие назвать.
— Это ретро-стилизация под пинап [9], — объяснила Ксения. — В пятидесятые годы он был очень популярен.
— Слушайте, но это же совершенно не моя фигура! — возмутилась я. — Лицо похоже, но у меня нет таких... прошу прощения, сисек!
— Ну, — снисходительно улыбнулась Ксения, двинув бровью. — Для пинапа вообще характерно некоторое приукрашивание и подчёркивание женских прелестей. Для плакатов позировали настоящие модели, но нарисованным девушкам придавались более изящные и соблазнительные формы.
— А каблуки! — поразилась я. — Кто же лазает на стремянку на таких каблучищах? Этак и ноги переломать недолго.
— Скорее всего, это для красоты, — засмеялась Ксения. — Женская ножка выглядит сексуальнее на высоком каблучке. Вам не нравится?
Я прижала пальцы к пылающим щекам.
— Даже не знаю... Я понимаю, конечно, что это стилизация, но... я не ожидала увидеть себя в ТАКОМ образе.
Ксения приобняла меня за плечи.
— А по-моему, очень симпатично и пикантно, — мурлыкнула она мне почти в самое ухо.
— Я в шоке, — пробормотала я, опускаясь на диван. — Нет, с бюстом явный перебор...
Ксения гортанно рассмеялась, почти не размыкая губ.
— Лёнечка, вы — прелесть... Вы так очаровательно смущаетесь!
— Это была ваша идея — нарисовать меня так? — нахмурилась я. — Или это у художника такая... гм, богатая фантазия?
Глаза Ксении смешливо блестели. Опустившись возле меня на колено и поцеловав мою руку, она сказала:
— Каюсь, идея изобразить вас в стиле ретро была подброшена художнику мной. А в остальном ему был дан полный карт-бланш... Ну, и вот что вышло. Простите меня за эту невинную шалость. Не сердитесь, умоляю!
Наверно, я повторяюсь, но на Ксению было просто немыслимо сердиться. Как можно держать обиду при виде этих весёлых ямочек на щеках, озорных искорок в глазах и подкупающей, ясной улыбки? Моё сердце растаяло, и я тоже не сдержала смеха.
— Вы не сердитесь? — обрадовалась Ксения, сжимая обе мои руки в своих. — Ну, вот и замечательно... Больше всего мне хотелось вас порадовать и повеселить. Вам сейчас это необходимо.
— Да уж, — фыркнула я, искоса бросив взгляд на картину. — Тот ещё позитивчик!
Тем временем настала пора доставать баранью ногу из духовки. Зарумянившаяся, покрытая аппетитной корочкой, она дышала жаром, ароматом специй и розмарина и испускала горячий, душевный и уютный парок. Я выдернула из мяса нитки.
— Ммм... Боже, какая красота! — восхитилась Ксения, округлившимся ноздрями втягивая запах. — Лёня, вы потрясающая хозяйка. А можно мне кусочек?
— Вообще-то, я планировала приберечь всё угощение к приходу Саши и сесть за стол вместе с ней, — призналась я. — Правда, она сегодня задержится: у неё какая-то деловая встреча.
— Думаю, она не обидится, если мы начнём без неё, — сказала Ксения, облизываясь и умоляюще закатывая глаза при виде бараньей ноги. — Ну пожалуйста! Я просто затоплю тут всё слюной... Вы же не будете морить меня голодом?
— Да уж конечно, нет, а то ведь неудобно получается, — развела я руками.
Пришлось подавать на стол всё, что я наготовила. Ксения не скупилась на похвалы моим кулинарным способностям и снова смешила меня до колик в боку. Когда я устала хохотать, она предложила потанцевать под что-нибудь медленное. От выпитого вина мне стало тепло и легко, и я не особенно возражала, когда рука Ксении обняла меня за талию чуть крепче, чем это требовалось для медленного танца. Впрочем, границ дозволенного дружбой она не переходила, только дышала, пожалуй, слишком близко от моей щеки. Превращаясь в ту самую кошку, которой приятно доброе слово, я прикрыла глаза, мечтая о диване... Лечь бы и свернуться клубочком, и чтоб мне чесали за ушком и гладили. А потом, подхватив под пушистое пузико, взяли на руки, чтоб дождь за окном завидовал.
Из этого урчащего кошачьего уюта меня выдернул звук поворачивающегося в замке ключа — вонзился мне в спину, прошёлся холодом по лопаткам. Было самое начало девятого... Не так уж Александра и задержалась. Можно сказать, практически вовремя. Может, что-то в её планах поменялось, и всё пришлось переиграть?
— Извините, — сказала я Ксении, направляясь в прихожую.
Дверь открылась, и Александра вошла — усталой, отяжелевшей и немного нетвёрдой поступью. Её чёрное полупальто было расстёгнуто, кашне небрежно свисало с шеи, а галстук, всегда безупречно завязанный, съехал вбок. Одной рукой она прижимала к себе огромную охапку нежно-розовых роз, а в другой звякали ключи. Утомлённо прислонившись плечом к стене, она попыталась добросить их до тумбочки — не получилось.
— Упс, — сказала она. — Извиняюсь.
Я подобрала ключи и положила на место. До меня долетело лёгкое алкогольное амбре, смешанное с прохладным, еле ощутимым ароматом роз. Александра протянула мне руку.
— Лёнечка...
Я подошла и вложила в неё свою, и твоя сестра прижала её к щеке, закрыв глаза.
— Саш... А что, деловая встреча не состоялась? — спросила я с тревогой. — Что-то ты рано... В смысле — не задержалась, как предупреждала.
— Всё состоялось, — ответила Александра, потирая щёку о мою ладонь. — Просто пораньше начали. Всё прошло нормально, как надо. Просто отлично... Ты извини, солнышко, что я в таком виде. Не расстраивайся... Иногда, сама понимаешь, на таких встречах — приходится. Ой, возьми скорее розы... Это тебе, моя родная. С днём рождения.
