Неравный брак - Берсенева Анна (книги онлайн полностью бесплатно .txt) 📗
– А вдруг его тебе не отдадут? – с сомнением проговорила она. – Мало ли что фамилия… Они могли уже опекунство оформить. Все-таки там женщины, я скорее бы уговорила.
– А кому отдадут? Дяде за отдельную плату? – Юра опомнился: с мамой же говорит, не с тейповым авторитетом! – Я только… прилягу пока, мам, ладно? Обедайте без меня, я потом… Позвони в справочную, спроси, когда рейс.
Надя вышла, положив письмо на край кровати. Но Юра не стал его перечитывать – и так впечаталась в память каждая строчка.
«Умерла… – думал он медленно, как во сне. – Подняла ванночку, а это большое для нее напряжение… Убить меня мало! Два года делал вид, что все само собой решилось. И сейчас довольный какой примчался: сию секунду Жене позвоню, все теперь у нас по-другому будет… Прозрел! Можно подумать, первый раз смерть в Чечне увидал – на жизнь глаза открылись! Вот она тебе, жизнь, хлебай полными ложками».
Сквозь глубокое, невыносимое отвращение к себе Юра не мог даже вспомнить Олю – такую, какая она была с ним два года назад: девочка с длинными влюбленными глазами, тонкая и гибкая, как сахалинская лиана актинидия… И подумать толком об этом мальчике Ване, так неожиданно появившемся у него сыне, Юра тоже не мог. Не верилось даже, что ребенок существует на самом деле. На самом деле существовала только неизбежная и неизбывная вина перед Олей… За эту вину теперь надо было платить, и не так, как ожидала от него Анна Те.
«Завтра какой день? – подумал Юра. – По вторникам рейс раньше точно был, сейчас, может, по-другому. Билеты наверняка есть, не на юг же. Хорошо, что не успел Жене позвонить».
Он услышал, как хлопнула входная дверь, раздался Евин голос, но отвернулся к стене, закрыл глаза. Не мог он сейчас разговаривать ни о чем и ни с кем. Только… Но о Жене теперь лучше было не думать.
Глава 15
– Я думаю, Евгения, ваш отец не совсем прав, – пощипывая короткую бородку, сказал Михаил. – В его аполитичности есть что-то показное.
– А я так не думаю, – пожала плечами Женя. – Делать репортажи из Чечни в стилистике «ЛОТа» было бы слишком цинично. Представляю, как бы я восклицала сразу после веселенькой заставки: «Мы приветствуем в студии всех, кто не утратил интереса к жизни!» – поморщилась она.
По правде говоря, Жене до смерти надоело развлекать своего бывшего соотечественника. Но отец попросил покормить американского коллегу в лотовском ресторане, и приходилось терпеть его бесконечные разговоры. К тому же ей было неловко поскорее отвязаться от Михаила: из Чечни человек приехал, хочет поделиться впечатлениями.
– Не знаю, не знаю, – покачал головой Михаил. – Мне показалось, ваша передача динамична, чисто стилистически в ней есть что-то американское. Я думаю все-таки, дело тут не в стилистике, а только в политике. Ваш отец – опытный и осторожный человек, вот и все. А в Чечне, конечно, политика на каждом шагу. Из всех, кого я там встретил, действительно, а не напоказ нейтральными были разве что врачи Красного Креста. Но у них от этого жизнь там зависела, – добавил он. – И от нас они поэтому шарахались как от чумы. Женечка, не выпить ли нам водки? – предложил он. – Здесь у вас в баре настоящая, по-моему. Все хорошо в вашей обновленной Москве, кроме криминала и суррогатного алкоголя, – улыбнулся он. – Что касается криминала…
– Возьмите водки, Миша, – кивнула Женя, мило улыбаясь. – Только себе, я за рулем.
– А я и за рулем себе позволяю, – сказал он, вставая, чтобы идти к бару. – По-моему, цивилизованный человек сам в состоянии контролировать промилле у себя в крови, не обязательно запрещать ему спиртное вообще как таковое.
От Мишиного многословия можно было свихнуться. Обо всем-то он имел свое мнение!
«Если б я с утра последила за промилле у себя в крови, а днем поразмышляла о криминале, – подумала Женя, – наверно, вечером на работу не смогла бы выйти. А он даже…»
И тут вдруг она почувствовала, что в голове у нее что-то дернулось и сжалось, в глазах потемнело, как от сильного удара.
– Миша! – позвала Женя, медленно поднимаясь из-за столика; тот обернулся, стоя у бара. – Миша, извините, я не расслышала: кто от вас шарахался как от чумы?
– Врачи Красного Креста, – громко ответил он. – Подождите, Женя, я сию секунду подойду! Мне не только для интервью, а просто по-человечески интересно было бы с ними поговорить, – сказал он, возвращаясь к столику с «мерзавчиком» водки и рюмкой в руках. – Среди всего этого кровавого бардака они, поверьте, были единственными людьми, которые не имели необходимости стыдиться того, что делают. Но они очень старательно уходили от всяких контактов, и я…
– А вы… помните кого-нибудь, Миша? – спросила Женя, чувствуя, что губы у нее немеют. – По фамилии, по имени – помните кого-нибудь?
– Ну, по именам помню некоторых. – Михаил удивленно посмотрел на нее. – Если вы хотите, я могу завтра посмотреть в компьютере, у меня записано.
– Ну какую-нибудь, хоть чью-нибудь фамилию – неужели наизусть не помните? – Женя чуть не плакала. – Миша, вы же черт знает что вообще помните! – уже не соображая, что говорит, почти выкрикнула она. – Ох, извините… Налейте-ка мне водки, – попросила Женя.
– Пожалуйста. – Глядя изумленными глазами, он придвинул Жене свою, только что налитую рюмку. – Женечка, у вас, я так вижу, какой-то личный к этому интерес?
– Да, – кивнула она, выпив водку и взяв себя в руки. – Что же, Миша, никого не вспомнили?
– Ну, например, однажды мы познакомились с их командиром, – сказал Михаил. – Звали его Борис, фамилию он не назвал. Очень оборотистый человек, всех знает, его все знают, мог находиться в трех местах одновременно.
– Боже мой! – прошептала Женя. – А друга его с ним не было, не обратили вы внимания? Ну, врача, врача, если был, вы его точно должны были запомнить! Среднего роста, волосы темно-русые. У него глаза такие, что не забудешь… Нэйви блю! – вспомнила она.
– По имени Юрий? – сразу догадался Михаил. – Действительно, был. Но его я очень недолго видел. Он вышел на десять минут из операционной, чтобы позвонить в Москву. У нас ведь была спутниковая связь, – объяснил он.
Женя быстро закрыла лицо руками, потом опустила руки, зачем-то положила их ладонями вниз на стол.
– Когда вы их видели? – спросила она.
– В апреле, – почти испуганно ответил Михаил. – Ну да, как раз начиналась ранняя клубника… Точно в апреле!
– А сейчас июль, – произнесла Женя таким голосом, как будто за эти три месяца мир перевернулся. – Что угодно могло произойти… Извините, Миша, я пойду, – сказала она, вставая. – Спасибо вам, извините меня!
Ноги у нее подкашивались, мысли вихрились в голове. От волнения Женя забыла, что телефон лежит у нее в сумочке, и влетела в отцовскую приемную с таким видом, что секретарша испуганно привстала из кресла.
– Кира Григорьевна, я на минутку, позвонить! – быстро проговорила Женя.
Телефон гарсоньерки не отвечал, у Юриных родителей, как назло, было занято. Женя снова и снова нажимала кнопку повтора и едва не плакала от этого дурацкого промедления. Как будто еще пять минут могли все решить после пяти месяцев…
«Что же я делала все это время? – лихорадочно мелькало у нее в голове. – Что я делала, Боже мой, о чем я думала?! Покупала мебель, возила передачу на конкурс в Германию… Внушала себе, что надо научиться жить одной! Когда без него не жить надо было, а тут же умереть».
Песчаная дорожка вилась от калитки между соснами. Сосны были старые и тихо гудели в теплом воздухе летнего вечера, как орган в пустом соборе. Дверь на веранду была открыта, но никого не было кругом, только сидел на крыльце рыжий кот да чуть поодаль от бревенчатого дома стоял на столе под яблоней старый приемник и из него приглушенно слышалась скрипичная музыка.
Женя остановилась у дощатого стола, взялась рукой за корявый яблоневый ствол. Надо было сделать еще десяток шагов по песчаной дорожке, подняться на крыльцо – а она не могла.
