Наваждение - Стил Даниэла (лучшие книги .txt) 📗

Когда в субботу вечером Чарли заехал за Франческой, она выглядела совершенно сногсшибательно в новом облегающем платье из какого-то переливчатого материала и туфлях на высоких каблуках. Распущенные золотисто-каштановые волосы волной падали ей на плечи, зеленые глаза сияли, а алые губы были чуть тронуты перламутровой помадой. Чарли и раньше понимал, что она очень красива, но сейчас он был просто потрясен, он словно в первый раз увидел Франческу.

Моник сидела в своей комнате вместе с няней и поглядывала на Чарли и мать с нескрываемой завистью. Ей было обидно, что они не взяли ее с собой, но Франческа сумела объяснить дочери, что взрослым надо иногда побыть вдвоем. С точки зрения Моник это было явной глупостью, поэтому она позволила себе высказать надежду, что мама оставляет ее одну в первый и последний раз. Няня ей не очень понравилась, однако дело свое она, по-видимому, знала: когда Чарли и Франческа уезжали, Моник и сиделка азартно играли в «Монополию».

В этот день Чарли повез Франческу в Бернардстон, в ресторан «Андьямо». После ужина он пригласил ее танцевать. Это действительно было самое настоящее свидание — впервые Франческа держалась с ним так уверенно и свободно. Во всяком случае, уже не была такой настороженной и напряженной, и Чарли не боялся, что она сбежит от него при первых же признаках воображаемой опасности. Но чем была вызвана эта перемена?

Когда Чарли спросил об этом у Франчески, она только пожала плечами.

— Не знаю, — ответила она искренно. — Должно быть, мне просто надоело быть все время настороже. Кроме того, от ран, как и от украшений, тоже можно устать.

Чарли кивнул. Он подозревал, что дело не только в том, что время залечило раны Франчески. Должно быть, дневник Сары подействовал и на нее. Но не успел Чарли всерьез над этим задуматься, как Франческа огорошила его известием о том, что на следующей неделе она летит в Париж. Оказывается, на днях ей позвонил адвокат, занимавшийся разделом имущества, и сказал, что она должна приехать, чтобы подписать бумаги.

— Неужели они не могут выслать бумаги сюда? — удивился Чарли. — Стоит ли лететь в такую даль только ради подписи на документах?

— Юристы говорят, что я должна подписать их лично, в присутствии свидетелей и противной стороны. На этом настаивает Пьер. Ему это нужно для того, чтобы потом я не могла утверждать, будто он меня вынудил подписать документы против моего желания или что я не понимала, что подписываю.

— Надеюсь, он оплатит твой проезд, — пробурчал Чарли. Это у него вышло не слишком тактично, и он тут же извинился, но Франческа только улыбнулась.

— Все расходы будут вычтены из моей доли, но меня не это волнует. Гораздо больше меня беспокоит то, что мне придется встретиться с ним лицом к лицу. С ним и, возможно, с его маленькой чемпионкой. Раньше мне становилось плохо от одного их вида, но сейчас… Я не знаю. Быть может, теперь я отношусь к этому спокойнее, но с уверенностью сказать не могу. Что ж, в любом случае это испытание для меня.

Она серьезно посмотрела на него, и Чарли неожиданно подумал о том, как изменилась она всего за несколько недель их знакомства.

— Ты боишься лететь в Париж? — спросил он тихо и взял ее за руку.

Чарли очень хорошо знал, что возвращаться бывает невыносимо больно. Он сам испытал нечто подобное: как ни хотелось ему полететь в Лондон, он раз за разом откладывал поездку, находя для этого все новые и новые причины. На самом же деле Чарли просто боялся того, что могло ждать его там.

— Немножко, — призналась Франческа. — К счастью, я вряд ли застряну там надолго. В понедельник я лечу туда, а в пятницу, если ничего не случится, уже вернусь. Впрочем, случиться ничего не должно. Я только подпишу эти чертовы бумаги, встречусь кое с какими друзьями, быть может, пробегусь по магазинам.

— А Моник? Ты берешь ее с собой? — озабоченно спросил Чарли, подозревавший — и не без оснований, — что поездка в Париж будет совсем не такой простой, как пыталась представить ее Франческа.

— Ей нужно ходить в школу, — ответила Франческа, отчасти подтвердив его опасения. — И мне, откровенно говоря, не хотелось бы, чтобы Моник присутствовала… при всем этом. Я же вижу, ей и так тяжело. Порой ее маленькое сердечко просто разрывалось между мной и отцом. Она поживет эту неделю у своей школьной подруги — с родителями девочки я уже договорилась.

— Хочешь, я буду ей звонить? — предложил Чарли.

— Моник будет очень довольна, — кивнула Франческа. Предложение Чарли ее обрадовало, и она благодарно положила голову ему на плечо.

В этот вечер они танцевали еще несколько раз.

Чарли с нежностью держал ее в объятиях, но на большее он не осмеливался. Он чувствовал, что Франческа еще не готова сделать шаг навстречу, хотя за последние несколько дней она явно изменила свое отношение к нему. Впрочем, он и сам не был уверен, что готов к решительному объяснению, но дело здесь было вовсе не в том, что Чарли не знал, чего хочет. Просто в голове у него было слишком много новых мыслей, идей, желаний, в которых он никак не мог разобраться. Чарли одновременно думал и о Кэрол, и о Франческе, и о детях, которые у него будут, и о Саре, и о ее дневнике.

Ему хотелось сделать свою жизнь такой же насыщенной, полной и счастливой, как у Сары и Франсуа, и он, кажется, уже знал, с чего ему следует начать.

По дороге домой они с Франческой снова разговаривали о Саре и о доме, который построил для нее Франсуа. Чарли сказал, что мечтает найти заметки и чертежи, которые Франсуа готовил для строителей, — для него это было бы весьма любопытно и поучительно с профессиональной точки зрения. Это, однако, не значило, что он потерял интерес к дневнику Сары — в старом чемодане оставалось еще много тетрадей, в которых была описана вся ее удивительная и долгая жизнь.

Франческе очень не хотелось расставаться с Чарли, и на этот раз, когда они подъехали к ее дому, она предложила Чарли зайти. Моник уже давно спала, и Франческа, расплатившись с няней, отпустила ее.

— Я буду скучать по тебе всю неделю, — сказал Чарли, вслушиваясь в уютную, сонную тишину маленького домика Франчески. — Мне так хорошо с тобой, Франческа…