Всё началось с поцелуя (СИ) - "Этранжера" (читаем книги онлайн TXT) 📗
Пока его друг отсутствовал, Синан воспользовался случаем позвонить Гюль, он рассказал о странном визите её коллеги Омеру, указав на признаки крайнего эмоционального возбуждения, упомянув и бессвязную речь, и истерический припадок. Гюль ничего не могла сказать ему касательно знакомых Гюпсе в Стамбуле, она не знала даже, где та остановилась, но пообещала сейчас же доложить о случившемся директору института госпоже Дюмон. Они и сами видели, что состояние женщины ухудшилось в последние дни, и, возможно, имело смысл поставить её семью в известность о странных поступках, свидетелями которых все становились неоднократно. Гюль говорила с ним спокойным, вполне дружелюбным тоном, словно его неосторожное признание никак не разочаровало и не ранило её. Он и сам до сих пор не понимал, зачем сказал те глупые слова, лишив, вероятно, тем самым всякого будущего их зародившуюся взаимную симпатию.
В то время как знакомые, озабоченные состоянием Гюпсе, решали, что следует предпринять и нужно ли ставить её семью в известность о состоянии женщины, сама виновница переполоха уже гнала машину обратно в Измир. «А он перепугался, когда я стала разыгрывать из себя умалишённую. Готов был признаться в чем угодно, лишь бы спровадить меня. Ничего, дружок, покоя ты не увидишь и счастлив со своей возлюбленной не будешь», — думала она, весело улыбаясь.
Гюпсе была младшим ребенком в семье, где всем заправляла властная и решительная мать, они жили в собственном, довольно большом доме, занимая третий, верхний этаж, два первых сдавали жильцам, получая неплохую арендную плату, позволявшую им жить безбедно. Сколько Гюпсе себя помнила, мать всегда верховодила в их маленьком сообществе, она решала буквально все вопросы, начиная от воспитания и обучения детей и заканчивая вопросами делового или бытового характера, будь то заселение жильцов и получение арендной платы, или ремонтные работы в доме. Женщина контролировала буквально всё, она полностью подчинила себе мужа, мягкого и доброго по характеру человека, постепенно отстранив его от дел и учитывая его точку зрения только из приличия. Он не противоречил жене, немного побаиваясь её внезапных вспышек ярости, если что-то шло не так, как она задумывала. Однако, больше всего доставалось троим детям-погодкам, их жизнь подчинялась строгим правилам, установленным матерью, и отступление от них всегда жёстко пресекалось либо физическими наказаниями, которые были для них обычным делом с раннего возраста, либо иными ограничениями, воспринимавшимися детьми намного болезненнее. У старшей сестры был покладистый характер отца, и вплоть до своего раннего замужества девушка находилась под полным контролем матери, выйдя замуж, она с мужем уехала на другой конец страны и потеряла почти полностью связь с родительской семьёй. Брат, второй ребёнок в семье, выпорхнул из гнезда, едва закончив школу, уже несколько лет он жил в доме тётки, сестры отца, и хотя до «родного гнезда» было всего два часа езды, они виделись крайне редко, обычно сын ограничивался короткими звонками по телефону.
Гюпсе задержалась возле родителей дольше всех, казалось бы, имея характер матери и конфликтуя с ней по любому поводу, она должна была бы уйти из дома намного раньше сестры и брата и поначалу, действительно, после бурных ссор с матерью девушка подумывала об этом, но однажды поняла, что у этой женщины есть чему поучиться. Дочь приноровилась к её тяжелому характеру, научилась купировать её вспышки недовольства неожиданно бурными слезами раскаяния, показного, впрочем, как и согласие со словами и делами матери. В конечном итоге, повзрослев, она не только стала продуктом воспитания чрезмерно властной и, временами, даже жестокой женщины, но и уверенно шла по её стопам, хотя долгие годы, проведённые бок о бок с нею, ненавидела и презирала мать за унижения и притеснения, которым она подвергала мужа и детей.
А внешне их семья выглядела вполне благополучной… Девушка часто задавалась вопросом, почему её мать стала такой, пыталась узнать, в каких условиях та воспитывалась, и что послужило причиной их отдалённости от родни. Но толком добиться ничего не смогла, дед и бабушка уже умерли, а немногочисленные родственники, едва она заводила разговор на эту тему, тут же замыкались, так что тайна ‒ а она несомненна существовала ‒ так и осталась нераскрытой. Однажды, улучив момент, когда мать находилась в добром расположении духа, Гюпсе попыталась задать ей пару невинных вопросов о детстве, но получила в ответ такой мрачный взгляд, что вовремя благополучно ретировалась из пределов досягаемости её тяжелой руки.
Как только у повзрослевшей девушки появилась возможность оплачивать съёмное жилье, она тут же уехала от родителей и хотя жила от них недалеко, навещала не чаще одного раза в два месяца и то только из-за отца, болевшего уже длительное время. Правда, она давно поняла, каким неоценимым благом в выстраивании отношений с другими людьми стал для неё опыт общения с матерью. Гюпсе научилась интуитивно, с первого взгляда определять настроение собеседника и его характер, мягкому и ведомому человеку хватало виртуозного, ненавязчивого управления, если же он демонстрировал твёрдый и упрямый характер, весьма похожий на тот, с которым она имела дело в течение многих лет, ей не составляло труда лавировать, менять тактику и приноравливаться, постепенно приручая и подстраивая человека под себя. Практиковалась она, в основном, на особях мужского пола, так как подруг у неё почти не осталось, несколько одногруппниц, с которыми девушка поддерживала отношения, теперь демонстративно держались на расстоянии, отстранившись после пары неприятных сцен, впрочем, Гюпсе это не особенно расстраивало.
Ей хотелось мужского внимания и сильных чувств, но, к сожалению, первая, большая любовь закончилась трагедией, парень погиб в автомобильной аварии, она также пострадала, потому что находилась рядом с ним, с серьёзной травмой головы её привезли в больницу, и три дня она находилась в коме, но выжила. Девушка тяжело переживала потерю любимого человека, с которым планировала связать жизнь, и по странному стечению обстоятельств именно с того момента начался отсчёт неудач в личной жизни. С карьерой, наоборот, дела пошли в гору, закончив университет в Измире, Гюпсе почти сразу нашла работу в недавно открывшемся Французском институте, языком на разговорном уровне она владела и, обладая деловой хваткой, быстро вошла в курс дела, став помощницей директора. Работа ей нравилась, к ней приложились и авторитет, и заслуженное уважение коллег, но червь точил её изнутри, она чувствовала себя обойдённой обычным женским счастьем: ей не хватало семьи, мужа и детишек. Не всякий назвал бы Гюпсе красивой, но хороший рост, стройная фигура, красивые глаза делали из неё эффектную женщину, которая всегда обращала на себя внимание мужчин. И увлечения случались, вот только длились они недолго… Годы шли, не внося больших изменений в её устоявшийся быт, как вдруг мужчина, с которым она жила почти год и рассчитывала в скором времени одеть помолвочное кольцо, неожиданно ушёл, объяснив невозможность оставаться с ней дальше её властным характером и тотальным контролем его жизни. Конечно, она сочла его объяснения надуманными, но, тем не менее, часто возвращалась мыслями к ним, проанализировала другие похожие ситуации и честно призналась сама себе, что доля истины в словах бывшего любовника была, сама не замечая как, она шла по стопам своей матери ‒ доминировать в отношениях с людьми стало её второй натурой. Хотя женщина делала это, скорее неосознанно и с, казалось бы, благим посылом, ей хотелось привязать партнёра, окружить вниманием и заботой, угадывая и предупреждая его желания. Однако, все её действия имели обратный эффект, мужчины уходили, не сказав её даже слов благодарности, под тем надуманным предлогом, что она ограничивала их свободу, «душила» их.
Встретив Омера, Гюпсе сразу влюбилась в красивого, умного мужчину со спокойным, уравновешенным характером и первое время была очень осторожна в словах и поступках, аккуратно дозируя свою страсть и нерастраченный запас нежности пылкой тридцатипятилетней женщины. Она честно пыталась переломить себя, помня о горьком опыте прошлых отношений, и какое-то время это ей, действительно, удавалось, но в глубине души сидел застарелый страх оказаться недостаточно интересной, внимательной, предусмотрительной, искусной в любовных ласках, и как следствие ‒ вновь остаться одной. Гюпсе видела, что несмотря на все её усилия, Омер не разделяет в той же мере её чувств и стремлений, и начинала терять над собой контроль, хотя это всё равно произошло бы рано или поздно. Её внимание становилось навязчивым, смутно понимая, что следует остановиться, сделать этого не смогла, и он отдалился от неё, правда, более деликатно, чем другие.
