Несомненно ты (ЛП) - Энн Джуэл Э. (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
Как плакала и я, но ему не нужно этого знать.
— Не знаю, это странно. Я ведь никогда не хотела, чтобы мы были вместе просто потому, что я забеременела, но очень долгое время какая-то часть меня... держалась за тебя.
Я пожимаю плечами, продолжая смотреть на надпись «HOLLYWOOD».
— В общем, в тот вечер я решила, что пора двигаться дальше. Спустя два с половиной года я перестала держаться за тебя и решила двигаться вперёд... с Дэймон.
Тело Лотнера напряжено. Он стоит, не шевелясь. Он смотрит на что-то, лежащее на земле, ну или просто уставился в никуда. Сложно сказать, в смятении он, расстроен или просто о чём-то размышляет.
— Думаю, кое-кому пора спать.
Оушен зевает.
Лотнер всё ещё стоит, не двигаясь.
— Так ты... не будешь против, если я поднимусь наверх и уложу её спать?
Он кивает. По крайней мере, я думаю, что он кивает. Это едва заметно, так что сложно сказать. Не уверена, что же такого я сказала, что ввела Лотнера в такой ступор, но решаю, что пусть оно так и остаётся.
На втором этаже находятся две спальни. Я выбираю ту, что поменьше, предположив, что комната, в которой стоит огромная кровать, принадлежала ему или «им». Мы идём на горшок, а потом лежим в обнимку на кровати. Странная реакция Лотнера на мою историю немного смущает меня. Что же такого шокирующего я могла сказать?
Проходит около десяти минут, когда Оушен отключается. Я могла бы спуститься вниз, но думаю, Лотнеру нужно время или личное пространство или что-то вроде того. И только я решаю закрыть глаза, как чувствую, что матрас прогибается. Лотнер ложится на другую сторону кровати рядом с Оушен, лицом ко мне. Некоторое время мы просто лежим, смотря друг на друга. Как бы мне хотелось знать, о чём он думает.
Та боль в его глазах, смешанная с тишиной, которая кричит о чём-то — это слишком. Я осторожно слезаю с кровати, спускаюсь вниз и сажусь на террасе. Дует лёгкий ветерок, поэтому я закрываю глаза и фокусируюсь на том, как воздух попадает в лёгкие и как шелестят листья на деревьях. Я слышу, как дверь сначала открывается, а потом закрывается с тихим щелчком, но решаю не открывать глаза.
— Я сделал предложение Эмме в тот вечер.
Теперь настал мой черед перестать двигаться и говорить.
— Вот как я понял то, о чём ты рассказала мне. В тот день у нас был пикник в парке, а затем вечером я сделал ей предложение после того, как мы сходили на концерт симфонического оркестра.
— Зачем ты мне это рассказываешь? — я открываю глаза, закусив подрагивающие губы.
— Тебе разве не интересно, а что если бы...
— Нет! — я поднимаюсь и облокачиваюсь о перила. — Не надо. За последние три года было слишком много «а что если», которые сжирали меня изнутри, но тот день не являлся таким. Если бы я познакомила тебя с Оушен перед тем, как Эмма бросилась в твои объятия, ты бы всё равно сделал ей предложение. Ты хороший человек, Лотнер. Ты бы никогда не купил кольцо человеку, которого бы не любил. У нас с тобой всё было кончено, и, оглядываясь назад, та часть дня с «судьбой», наверное, была устроена, чтобы я наконец-таки осознала этот факт, — смеюсь я, качая головой. — Должно быть, это заморочки фотографа... «одна картинка заменяет тысячи сказанных слов». И это ощущалось совсем не так как, когда я увидела стоящую на твоём пороге девушку, завёрнутую в одно полотенце. Тот день в парке был совершенно другим. Я увидела, что ты... влюблён.
Он встаёт возле меня и кладёт свою руку на мою.
— Прости.
Отрывисто вздохнув, я выдергиваю руку и вытираю несколько слезинок, которые уже катятся по щекам.
— Не нужно извиняться за то, что нашёл кого-то и влюбился. Я бросила тебя. Вернулась в неподходящее время. Я думала, что ты с Клэр. Чёрт, да это вообще с меня всё началось, я забеременела... скорее всего, забыла выпить долбаную таблетку или ещё что-нибудь, — я вытираю ещё несколько слезинок. — Но я не жалею о появлении Оушен. Ни на секунду. Самое сумасшедшее во всём этом, что... из всех тупых решений, которые я принимала, она является единственным правильным.
— Сидни...
Я всхлипываю и вытираю глаза.
— Знаю, ты уже устал от моих слёз. Я такая жалкая.
Я бегу в дом и спешу наверх проверить, как там Оушен. Она всё ещё спит. Вспомнив, что забыла позвонить Дэйну после приезда, я спускаюсь вниз, чтобы взять телефон из сумки.
— Эй, — я вздрагиваю, когда едва не сталкиваюсь с Лотнером, который поднимается по ступенькам
Его челюсть напряжена, губы плотно сомкнуты, глаза чётко сфокусированы на мне.
— Ничего не говори.
— Чт...
Он хватает меня за шею и впивается губами в мои. Его требовательный язык врывается в мой рот. Я стону ему в губы, в то время как его вторая рука проходится по моей шее и останавливается на груди.
— Лотнер... — протестую я, закачав головой из стороны в сторону.
— Не. Говори!
Он с жадностью прижимается своими отчаянными губами к моей шее.
Я закрываю глаза и пытаюсь сформировать хоть какие-то разборчивые мысли у себя в голове, в то время как мои соски твердеют, проснувшись от его прикосновений. Ноги подкашиваются. Он вытягивает руку за моей спиной и укладывает нас прямо на лестницу. Я не могу ему сопротивляться... он мой наркотик. Когда его губы возвращаются к моим, я впиваюсь руками в его волосы, потягивая и крепко держа их. Его руки путешествуют вверх по моим голым ногам, попутно поднимая сарафан. Я расслабляю ноги, позволяя ему устроиться между них. Мы должны остановиться, я знаю это, но, кажется, будто его руки созданы для того, чтобы прикасаться ко мне, а губы, чтобы целовать меня. Как что-то такое красивое и идеальное может быть неправильным?
— Мамочка! — зовёт меня Оушен из спальни.
Её голос для меня хоть и самый приятный звук на земле, сейчас действует, словно ведро ледяной воды, которое опрокинули на нас. Лотнер садится на колени, а я спешу натянуть обратно лямки сарафана и привести его в нормальный вид. Мы оба тяжело дышим. Губы распухли, сказать нечего и... это было так чертовски глупо.
— Иду! — кричу я и бегу по лестнице вверх. — Привет, милая, хорошо поспала?
Она кивает, потирая глаза. Сев на кровать, я сажаю её к себе на колени и прижимаю к себе.
— Ммм... кто тебя любит?
— Ты юбишь меня, — говорит она и крепко обнимает за шею.
Лотнер мог быть моей зависимостью, но Оушен моя панацея от всего. Когда она в моих объятиях, всё снова магическим образом обретает смысл.
— Паа.
Я немного отодвигаюсь, чтобы увидеть её лицо.
— Что ты сказала?
Она улыбается.
— Паа.
— Паа, что? — я выгибаю бровь, не понимая, что она хочет.
— Паа, — снова говорит Оушен и указывает на дверь.
Поворачиваясь, я вижу Лотнера, стоящего в дверном проёме. На его лице играет улыбка, будто он только что выиграл в лотерею. Уверена, у себя в мыслях он точно её выиграл.
Это официальное заявление с горько-сладким привкусом: отныне она больше не всецело моя дочь.
— Да, милая, это твой папочка, — выдыхаю я и позволяю реальности этого события выбраться наружу.
Лотнер не спеша заходит в комнату и открывает жалюзи.
— У неё ушло меньше двух недель, чтобы так меня назвать. А через сколько она назвала тебя мамой?
Я закатываю глаза и ставлю Оушен на пол. Он берёт её на руки и подбрасывает в воздух, чем вызвает у неё громкий визг, за которым следует хихиканье.
— Ты только что украла моё сердце, — обнимает он её и целует в щеку.
Они оба украли моё ещё давным-давно.
— Я буду внизу. Мне нужно позвонить.
Он кидает Оушен на кровать и щекочет её.
— Мы найдём, чем заняться.
Этот момент такой горько-сладкий.
Дэйн не отвечает на звонок, поэтому я оставляю ему сообщение:
«Привет, извини, что не позвонила раньше. Мы нормально добрались, и я попробую позвонить тебе попозже».
Ослепительный поток голубых ирисов спускается по лестнице, когда я уже засовываю телефон обратно в сумку.
