Когда птицы молчат (СИ) - "Птичка Певчая" (читать книги онлайн полностью без регистрации TXT) 📗
До сих пор не знаю, откуда у меня взялось терпение, когда выслушивала истерику мамы и ее демонстративный хлопок дверью спальни, куда она убежала после того, как потерпели крах ее попытки меня образумить. Я стояла под дверью сорок минут, пытаясь уговорить ее выйти, умоляя не нервничать, сгорая от желания ощутить себя в ее всепрощающих объятиях. Но она не вышла. Папа поцеловал меня в лоб, когда я уходила.
Обиду, боль, страх, неуверенность, стыд — все эти эмоции я затолкала вглубь себя, в какое-то труднодоступное место, чтобы они не смогли сбить с ног, чтобы я сделала то, что задумала. Потом они еще захлестнут меня, переполняя до краев, но не сейчас.
Большую часть времени я нахожусь дома. Каждый день просматриваю объявления о работе, но ни одно меня не привлекает. Я больше не хочу тратить время впустую, хотя у меня почти нет никаких сбережений.
Я не волнуюсь на этот счет, хотя стоило бы. Я решила продать все свои драгоценности, а этого хватит, чтобы протянуть как-то пару месяцев.
Мы развелись с Владом шестнадцатого августа, ярким солнечным днем, когда город гудел и нервничал, а прохожим не было абсолютно никакого дела до двух раздавленных людей. Выйдя их здания суда, я не почувствовал ни облегчения, ни радости. Только тяжесть на совести и давление в груди. В руках трепетал лист А-4, на котором написано, что мы больше не муж и жена.
Лицо Влада было замкнутым. Я хотела сказать ему, как мне жаль, но не решилась. Слова ничего не значат, а боль сможет вылечить только время. Во всяком случае, я на это надеялась.
Он ушел, не оглядываясь. Я же долго смотрела ему вслед, всем сердцем желая, чтобы он был счастлив. Стояла, пока его фигура не скрылась за поворотом, подгоняемая настойчивыми порывами горячего ветра. Потом положила свидетельство в сумку и медленно пошла в другую сторону.
Теперь мы свободны, но кажется, будто земля ушла из под ног с последними осколками нашего брака. И нет ничего более зыбкого и ужасающего, чем время, наступающее сейчас, время неизвестности, неопределенности и полного крушения надежд.
Меня начинает все чаще посещать мысль, что мне следует уехать из города. Слишком много воспоминаний, слишком часто я вздрагиваю, когда вижу темноволосого мужчину, который разворотом плеч или каким-то движением напоминает мне Сергея. Когда эту случилось в последний раз, возле какого-то бутика в центре, и моя грудь едва не взорвалась, я решила взять свою волю в железный кулак и попытаться не вспоминать о нем сейчас, не думать, что он собирается вести под венец другую женщину, не гадать, какими словами он вспоминает меня и вспоминает ли вообще.
Моя мама почти отказалась от меня, хотя папа говорит, что она переживает и часто плачет. Когда я сообщила, что уволилась и ищу другую работу, он пытался неловко предложить мне деньги, но я не взяла. Вспомнила, как мама тыкала мне в лицо мою финансовую несостоятельность, и решила доказать обратное.
Попросила передать новости ей и еще сказать, что я и Женя очень скучаем. Папа издал странный звук и положил трубку. А через десять минут перезвонил и попросил о встрече, на которую пришел сам. Мы сидели в парке на лавочке, большую часть времени он молчал, но крепко держал меня за руку, пока Женя каталась на качелях. Мне почему-то показалось, что он таким образом просил у меня прощения за то, что не смог примирить нас с мамой, за то, что в том, как она отреагировала на мой поступок, есть и его вина.
Я первая позвонила Владу. Он отвечал односложно, но я была рада, что он взял трубку. Попросила его сходить с Женей на кулинарный праздник в ближайшие выходные. Прочитала объявление в одном кафе, что у них в воскресное утро проводятся развлекательные игры для детей. Они могут лепить из теста разные фигурки, могут попытаться сделать пиццу вместе с поваром или разукрасить торт. Он согласился.
Мы с Женей стали ближе. Я объясняю это многими факторами. Во-первых, после развода ушло напряжение, давившее на всех нас. Вечерами мы с ней вместе сидели на кухне, она помогала готовить ужин, рассказывала, как прошел ее день в садике. Детское сердце может легче переносить горе, если ничего не напоминает о причинах, вызвавших его.
Но иногда мы обе чувствовали перемены, и это было тяжело. Не слышно было привычных звуков работающего телевизора, который любил включать Влад, пока сидел за компьютером. Не клацала клавиатура. Не раздавался жуткий рингтон его мобильного. А место коротких реплик, которыми он обменивался с дочерью, заняли долгие телефонные разговоры.
Я старалась, как могла, чтобы она не чувствовала себя брошенной или одинокой. Постоянно говорила с ней на разные темы, пытаясь понять, насколько тяжело она переживает наш развод.
Возможно, именно потому, что боялась неопределенности, вызванной переменами, дочка стала тянуться ко мне, инстинктивно ища защиты, утешения.
Мы подолгу сидели вечерами на диване. Я обнимала ее и читала вслух сказки Ханса Кристиана Андерсена. Она частенько засыпала под них. Я переносила ее в постель, прижимая к себе тяжелое теплое тельце, укрывала одеялом и потом сидела на коленях у детской кровати, держась за ее теплую, маленькую ручку, легко целуя пальчики. Она спала спокойно и крепко.
Этим утром я отвела ее в садик и решила пройтись, прежде чем снова засяду за объявления о работе.
Августовские дни стали прохладнее и свежее. Чувствовалось дыхание осени, небо прибавило синевы, а листья каштанов уже пожухли и ссохлись от июльской жары.
Я устраиваюсь на лавочке у небольшого фонтана. Брызги достают и до меня, но я не против. Подставляю им шею и лицо, наслаждаясь прохладой на жарком солнце. Прямые лучи все еще обжигают, особенно эти огненные поцелуи ощущаются на фоне контраста от холодного прикосновения капель. По ощущениям это похоже на то, как садится туман. Капли мелкие, практически невесомые.
Моя майка на тоненьких бретельках и джинсовая юбка даже не темнеют от влаги, испаряющейся почти мгновенно.
Рядом в тени каштанов и кленов играют в шахматы старички. Они иногда посмеиваются и подначивают друг друга. Мне почему-то ужасно хочется подойти к ним, завязать разговор, услышать мнение человека, который прожил жизнь и теперь смело смотрел назад, не боясь анализировать свои ошибки. Пусть даже это мнение будет о шахматах и неправильных ходах.
Возможно, мне просто не хватает родителей, их поддержки и совета. Но мама игнорирует меня, а папа — он мужчина. Мы никогда не были настолько близки, кроме того разговора о его прошлой жизни, чтобы находить утешение друг в друге.
Кто-то сделал хитрый маневр забрал коня. Старички загалдели, поздравляя с удачных ходом абсолютно седого сухощавого мужчину неопределенных лет. Мне сложно угадывать возраст людей, которым за шестьдесят.
И тут же компания начала вместе обсуждать, как спасти положение тому, кто проигрывал.
Я достала мобильный и зашла в телефонную книгу. Палец завис над маминым номером. Я не знаю, что ей сказать. Как начать разговор? Мы уже выяснили, что я никчемная дочь, что безответственная мать, ну а про мои качества, как жены, я вообще промолчу.
Я блокирую мобильный и опять смотрю на участников шахматной партии.
Мне всегда нравилось общаться с людьми, но моя предыдущая работа нечасто позволяла мне выступать от собственного лица. В основном, я представляла интересы своей начальницы и не могла принимать судьбоносных решений. А мне хотелось помогать людям, я и сейчас думаю, что единственный след, который человек может оставить после себя — это след в душе другого человека.
Мне вспомнилось предложение Лаврова. Тяжело вздыхаю. Прошло уже больше двух месяцев. Он сказал, что за такой срок должность будет занята. А вдруг, еще не все потеряно? Или появилась какая-то другая вакансия? Может, не столь хорошо оплачиваемая, но все-равно достойная?
Пальцы опять порхают над дисплеем телефона. Пока идет гудок, я начинаю немного волноваться.
Михаил Петрович?
Да.
Здравствуйте. Это Ира Горенко.
