Долина кукол - Сьюзанн Жаклин (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
Он погладил ее по голове.
– Просто ты чересчур быстро добилась всего.
– Нет, это не ответ. Всю свою жизнь я танцевала на эстраде. Я не какая-то там королева красоты, которую нужно учить, как говорить, как ходить, как играть. Со мной заключили контракт потому, что у меня есть талант. Да, конечно, кое-чему меня научили. Я стала лучше танцевать. Многое прочла – те книги, которые, по мнению Шефа, мне следовало прочесть. Понимаешь, для самообразования. Сейчас, когда мне приходится давать интервью, я уже не выгляжу круглой идиоткой. Но добилась всего я только благодаря своему таланту. Мне двадцать пять, а чувствую я себя на девятнадцать. Лишилась двух мужей. Единственное, что мне осталось в жизни, это учить тексты, песни, танцы, голодать, спать с лекарством, бодрствовать тоже с лекарством… А ведь в жизни должно быть еще что-то.
– А когда ты выступала в эстрадных номерах, тебе жилось лучше?
– Нет, и я терпеть не могу тех, кто уверяет, будто лучше всего им было, когда они перебивались с хлеба на воду. Противно все было. Приезжаешь с гастролями на один вечер, холодные поезда, тупая, недалекая публика… но было в этом нечто такое, что подстегивало тебя и поддерживало тонус – это надежда. Все было настолько отвратительно, что ты понимала: должно обязательно стать лучше; ты мечтала о своем звездном часе, о большой известности, славе, и думала, как будет прекрасно, если ты ухватишь хоть кусочек того и другого. И этой надеждой ты жила, поэтому все казалось не так уж и плохо. Иногда сидишь здесь и думаешь: «Ух ты, вот и добилась… вот оно… а все противно». Что теперь делать?
– У тебя есть дети, Нили. Сейчас ты вся в работе, съедающей массу времени, в работе, которая заключается в том, что ты – звезда. Но ты еще встретишь хорошего парня, и тогда у тебя будет возможность сделать выбор между любовью публики и личной жизнью. Нелегко пожертвовать любовью зрителей и посвятить всю себя одному человеку. Особенно после того, что было у тебя. Придется все взвесить и спросить себя, достаточной ли компенсацией будет для тебя любовь, которой ты окружена благодаря своему таланту.
– Нет, не достаточной. Я ничего от нее не получаю. Я хочу спросить: а что этот богом дарованный талант дал мне самой? Все, что я могу, это поделиться им с окружающими. Разве в этом была цель? У меня есть талант, но мне приходится отдавать его, а сама я остаюсь ни с чем. Боже, ну разве это не идиотизм? Подожди-ка, я скажу об этом доктору Митчелу.
– Твоему психиатру? Она кивнула.
– Вообще-то, психиатр мне ни к чему. Очередная придурь. Он был психиатром Тэда. Вообрази! Я – самая что ни на есть нормальная девушка на свете – дошла до того, что обращаюсь к врачу, который пользует психов. Я ходила к нему консультироваться, когда с Тэдом случалось что-то, а потом, как ты знаешь, стала бегать к нему всякий раз, как только что-нибудь происходило. Поначалу это всегда было связано с Тэдом… но потом он начал копаться и в моем прошлом, словно это я виновата во всех неприятностях Тэда. Но я решила не прерывать консультации… и узнала о себе очень многое. Знаешь, Джон, я никогда не осознавала, что это такое – испытывать любовь к своей матери. Он сказал, почему для меня столь важно быть звездой – мне необходима любовь публики к себе.
– Что за дерьмовская чушь! – рассердился Джон. – Послушай, есть множество звезд, которые дорожат любовью публики к себе и вместе с тем имеют родителей, которые души в них не чают. Звезда ты потому, что у тебя талант, а не потому, что выросла без материнской любви. Вот где у меня сидят все эти заумные докторишки, которые все на свете валят на бедных матерей. Значит, твоя старуха слишком рано сыграла в ящик. Что же, она нарочно это сделала, чтобы поквитаться с тобой? Послушай, Нили, тебе станет куда спокойнее, если ты забудешь про этого коновала. Ты достигла всего только благодаря себе самой.
– Но я действительно стала нервнобольной, Джон, обнаружила у себя самые разные неврозы.
– Правда? Может, это от того, что ты – звезда, и если он излечит тебя от них, то ты, может быть, перестанешь быть самой собой. У меня тоже есть свои странности, но я не собираюсь выкладывать по двадцать пять долларов за визит только для того, чтобы выслушивать неизвестно от кого, что мой отец не правильно обращался со мной, или что я в детстве недополучил материнской любви. И что мне прикажешь делать, если я узнаю, что это действительно так? Ехать в Миннесоту и дать моему старику в нос? А ему восемьдесят лет. Или вызвать себе по телефону проститутку в седом парике, чтобы она нежно гладила меня по головке и поила из бутылочки, как мамаша? Послушай, все, что уже произошло, – это как вчерашняя газета. Только настоящее и будущее действительно имеют значение!
Она вздохнула.
– Тебя послушать, так все получается просто. Но когда ты проводишь в одиночестве всю долгую ночь напролет – боже, как ужасны эти ночи – и понимаешь, что тебе некому излить свою душу… Видишь ли, Джон, психиатр – он весь такой обтекаемый, мягкий. Весь распахнут тебе… стремится помочь. Он единственный, кому я могу довериться.
Джон встал.
– Ладно, сходи к нему сегодня вечером. Но послушай, Нили, сделай одолжение сама себе. Забудь об этих костюмах. Сыграй завтра эпизод в ночном клубе. Выучи текст, и давай сдадим картину в срок.
Она прищурила глаза.
– А-а, так вот для чего была вся эта душещипательная беседа. Захотел размягчить меня, прежде чем нанести смертельный удар.
Он пристукнул стаканом об стол.
– Может быть, ты и права – тебе необходим психиатр. Неужели это шоу-бизнес довел тебя до такого: заставил подозревать всех и каждого? Слушай, я говорил с тобой как отец, потому что не хочу стоять в стороне и смотреть, как ты со своим талантом катишься по наклонной.
– Почему же это я «качусь по наклонной»? Только потому, что не желаю надевать какой-то паршивый костюм?
– Нет. Потому что делаешь фильмы убыточными, и пока это будет так, никакой талант на свете не поможет тебе удержаться в шоу-бизнесе.
– Я приношу крупнейшие кассовые сборы. В этом году я во всех опросах иду на первом месте.
– Нили, когда акционеры складывают цифры, их решительно не интересует, какую строчку твое имя занимает в опросах или как часто о тебе говорят по радио. Что им пользы от того, что картина с твоим участием стала хитом, если она не приносит дохода?
– Не верю, что они терпят убытки, – упрямо стояла она на своем. – Просто они настолько напутаны телевидением, что хотят получить от моих картин такие суммы, на которых бы выезжала вся студия. Ну да, конечно… я должна работать, как бешеная, чтобы Шеф имел возможность восседать в своем дворце или в пляжном коттедже и трахать там всех новеньких подряд. И кто оплачивает все это? Я – своим талантом.
– Нили, в прошлом году три дешевые картины без единой звезды принесли доходов больше, чем две твои последние. Одна обошлась в восемьсот тысяч, а принесла четыре миллиона. Если не веришь, что твоя картина оказалась убыточной, спроси у своих поверенных.
– Да разве им можно доверять? Они же заодно с киностудией. Им нужно заниматься другими звездами, поэтому они всегда все делают по указке того, кто их нанимает.
– Тогда доверяй мне. Хотя бы попытайся…
– О’кей, тебе я доверяю. И это означает, что я должна явиться завтра на съемку в платье, которое торчит на мне колом?
– Нили, ты великолепно выглядишь в этом платье.
– Отвратительно я выгляжу. – Она налила себе еще виски.
– Нет. Просто тебе нужна одежда от Тэда Касабланки, и ничьих других моделей ты не хочешь. Но это невозможно.
– Не правда. – Она шмыгнула носом и вытерла глаза. – Сейчас ты говоришь прямо как доктор Митчел.
– В самом деле? Ну вот, ему ты доверяешь, а ведь он говорит тебе то же самое. Она улыбнулась.
– О’кей, может, ты и прав. – Умница. Приедешь завтра?
Она кивнула. Он поцеловал ее в щеку и вышел из бунгало.
Оставшись сидеть за столиком, Нили налила себе еще виски. Было уже около шести часов. Когда она прервала съемку, она позвонила доктору Митчелу и договорилась, что приедет в девять. Девять… визит продлится до десяти, домой она доберется не раньше одиннадцати, а ляжет не раньше двенадцати. Если она собирается учить слова к песенке для сцены в ночном клубе… Она позвонила доктору, отменила визит и отправилась домой.
