Состоятельная женщина. Книга 1 - Брэдфорд Барбара Тейлор (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗
Прикрыв рот ладонью, Эмма откашлялась и тихо сказала:
– На меня напала внезапная слабость, – солгала она и затем придумала уже более правдоподобную причину и потому добавила более естественным голосом: – Наверное, это потому, что я бежала по коридору. Да, конечно, теперь я вижу, что все дело именно в этом.
Оливия немного успокоилась, но все еще продолжала хмуриться.
– Что-то ты все время носишься сломя голову, Эмма! – произнесла она с явным неодобрением. – Смотри, чтобы однажды с тобой не случилось какой-нибудь серьезной неприятности. Ну ладно, давай сейчас не будем об этом. Скажи, ты действительно чувствуешь себя хорошо? Очень уж ты бледная. Может быть, тебе следовало бы полежать, пока гости еще не приехали? – В голосе Оливии звучали нотки искренней озабоченности.
– Спасибо, мэм. Вы так добры ко мне. Но мне, правда, теперь уже лучше. Честное слово. Должно быть, я просто запыхалась, когда бежала к вам. А отдыхать мне, к сожалению, сейчас нельзя. У меня совсем нет времени, миссис Уэйнрайт. Я ведь еще должна помочь миссис Фарли переодеться к ужину. Поэтому-то я и позволила себе вас побеспокоить. Мне нужно еще несколько шпилек, чтобы закончить прическу миссис Фарли, – Эмма выпалила все это как можно быстрее, чтобы за бурным потоком слов попытаться хоть как-то скрыть свое смущение.
– Пожалуйста, бери сколько надо. – И Оливия протянула девушке целую пригоршню заколок.
Эмма приняла их с благодарностью и даже попыталась изобразить на своем лице нечто вроде улыбки.
– Огромное спасибо, миссис Уэйнрайт, – произнесла она с чувством.
Оливия между тем продолжала внимательно разглядывать горничную. Интуиция подсказывала ей, что вряд ли объяснение девушки было искренним и ему следует верить. Однако сама она, перебирая в уме один вариант за другим, ничем иным не могла объяснить странную мертвенную бледность, разлившуюся по Эмминому лицу. Так что воле-неволей ей пришлось согласиться с версией, которую выдвинула горничная.
– Все-таки ты выглядишь, по-моему, немного изможденной, Эмма, – медленно проговорила Оливия. – После того как ты встретишь гостей и поможешь дамам с их гардеробом, я хотела бы, чтобы ты отдохнула на кухне, пока не настанет время подавать на стол. До половины девятого времени у тебя будет достаточно. А то ты, милая, еще чего доброго свалишься от усталости! Скажешь Мергатройду, что я этого хочу.
– Хорошо, мэм. Спасибо за вашу доброту, – поблагодарила Оливию Эмма. Ей было мучительно стыдно, ведь она обманула миссис Уэйнрайт, притворившись нездоровой.
Оливия протянула руку и ласково похлопала девушку по плечу, покачивая головой с немалой долей укоризны.
– Знаешь, Эмма, иногда мне кажется, что ты слишком уж усердствуешь. Это может повредить твоему здоровью. Тебе хорошо известно, как высоко я ценю твою работу. Но ты вполне можешь немного расслабиться и не надрываться больше, как сейчас. Хорошо, девочка? – участливо закончила она.
Эмма, не отрываясь, смотрела на Оливию Уэйнрайт – в горле у нее застрял предательский комок, к глазам подступили слезы.
– Постараюсь, мэм, – пообещала она и, сделав реверанс, церемонно вышла из комнаты.
Очутившись в коридоре, где Эмма могла чувствовать себя в безопасности, она глубоко выдохнула, ощутив подлинное облегчение. Так приятно было иметь наконец возможность перевести дух, облокотившись о маленький резной столик, весьма кстати попавшийся ей на пути: ноги были как ватные, сердце бешено колотилось, так что эта передышка казалась просто необходимой. Поглядев на дверь комнаты, которую она только что покинула, Эмма с недоверием покачала головой. „Невероятно, но Оливия Уэйнрайт как две капли воды похожа на мою мать!” – настойчиво сверлила голову одна и та же мысль. Если бы кто-то сказал ей о подобном сходстве, она бы не поверила. Но ведь тут она же видела все своими собственными глазами и сомнений быть не могло.
– Ну как две капли воды... – прошептала Эмма с благоговейным трепетом, все еще отказываясь полностью верить тому, что только что увидела.
Но почему же, спрашивала она саму себя, почему до сих пор она не замечала столь поразительного сходства? И тут же сама себе ответила: „На самом деле все очень просто. До сегодняшнего дня я никогда не видела миссис Уэйнрайт в таком виде – непричесанную, неодетую, неготовую появиться на людях. Не видела сидящей в своих покоях за туалетным столиком в домашнем халате, при этом рассеянном свете, без всякой косметики на лице. Совсем другая женщина по сравнению с той, какую я привыкла видеть в Фарли-Холл, элегантную, всегда подтянутую, властную. Пусть она по-прежнему остается потрясающе чуткой и доброй, как и обычно, но без своих великолепных модных нарядов, без сложной прически и стильных украшений какая же она, оказывается, открытая и незащищенная, сколько в ней девичьего, безыскусственного, невинного! Прямо другой человек...”
Эмма ни капельки не ошибалась. Без обычного макияжа и прочих непременных аксессуаров светской женщины миссис Оливия Уэйнрайт действительно напоминала Элизабет Харт. И не просто напоминала: сходство было удивительным, почти сверхестественным. Казалось, Элизабет теперь была лишь слабым отголоском красоты Оливии. Измученная долгими годами борьбы за существование, обессиленная чахоткой, постоянным недоеданием, мучительными болями, терзавшими ее тело, Элизабет увяла и поблекла, но в Оливии Эмма увидела мать такой, какой та когда-то была, – и это одновременно испугало и глубоко растрогало сердце дочери.
Кстати, Эмма была не единственной, кто обратил внимание на удивительное сходство между двумя этими женщинами, принадлежавшими к двум противоположным мирам. В Фарли-Холл нашелся еще один заметивший это сходство человек, также пораженный до глубины души.
Однако Эмме об этом не было известно: удивленная своим открытием, стояла она в коридоре, глядя на дверь, за которой сидела миссис Оливия Уэйнрайт, и качала головой в полнейшем изумлении. Наконец она немного успокоилась и, впервые в своей жизни, не побежала, а медленно направилась в спальню к Адели. Она шла по коридору и не могла не думать о странном совпадении, все еще продолжавшем озадачивать ее. Ей не приходило в голову, что, возможно, она уже и раньше, правда бессознательно, догадывалась об этом сходстве – отчасти именно это могло объяснить то тайное обожание, с которым она относилась к Оливии. Только через много лет эта мысль пришла ей в голову, и она удивилась, как можно было не подумать об этом раньше.
Во время ее отсутствия Адель занималась своим лицом. На сей раз она сочла необходимым прибегнуть к французской косметике и положила немного румян, чтобы подчеркнуть линию скул и уменьшить бледность лица, а также подкрасила губы. В тот момент, когда Эмма вошла в комнату, она как раз пудрила нос.
– Вот и я, миссис Фарли, – тихонько произнесла Эмма, быстро подходя к туалетному столику, за которым сидела Адель.
Обычно слишком занятая собой, чтобы обращать внимание на кого-либо еще, Адель была особенно взвинчена сегодня вечером, готовясь к важному и, вероятно, тяжелому испытанию. Но в этом своем состоянии она все же оказалась способной уловить нотки подавленности в Эммином голосе, обычно таком радостном и оживленном.
– Ну что, Эмма, дала тебе миссис Уэйнрайт шпильки? – спросила она, пристально глядя на девушку. – Надеюсь, никаких затруднений не было? – быстро добавила она.
– Нет, мэм, – ответила Эмма и сразу же начала заниматься прической миссис Фарли. – У нее было много запасных.
– А что сегодня собирается надеть к ужину миссис Уэйнрайт? – спросила Адель с любопытством, внимательно разглядывая Эммино изображение в зеркале.
– Я не видела. Она была еще не одета, миссис Фарли, – ответила Эмма тихим голосом, казавшимся почти бесстрастным.
Адель недовольно сжала губы, явно разочарованная. Ей очень хотелось знать, какой именно из своих многочисленных нарядов выберет Оливия на этот раз. Адель всегда ревниво относилась к одежде своей старшей сестры, а сейчас это стало еще более заметным. Последнее время она безмерно страдала и злилась, видя элегантность и эффектную привлекательность Оливии. Сейчас при мысли о своей старшей сестре, Адель не без самодовольства улыбнулась. Сегодня вечером она затмит всех, и по сравнению с ней Оливия будет выглядеть бледно, подумала Адель не без злорадства.
